– Смерть, спасение и соблазн, – вспомнила я слова Кристиана.
Папаша Финниган кивнул.
– Вот именно. Чарам женщины-драконоборца не может противостоять ни один дракон.
Ага, вот, значит, почему Эдвард никак не уймется. Дело не в том, что задета гордость прекрасного принца, – он просто не может бороться с тем, что его обуревает.
– Я пришлю тебе пару книг, – произнес Финниган. – Почитаешь, вникнешь в детали… Дело в том, что есть сейчас люди, которые снова хотят устроить кровавую бойню. И если ты спасешь хотя бы одного моего сына… – Он сделал паузу и закончил: – То считай, что ты спасла всех нас. В святые протащим.
Он не глядя ткнул пальцем в пульт управления, и связь оборвалась. Несколько мгновений я глядела на бело-голубой логотип, а потом обернулась к Максу. Он смотрел на меня с ужасом и надеждой.
На следующий день я вышла в сад и обнаружила там Милли и Эдварда. Вовремя удалось остаться незамеченной: я скрылась за кустами садовых роз и навострила уши.
Милли рисовала. Каждое утро она выходила в сад с мольбертом, и одного взгляда на ее акварели хватало, чтоб понять: девушка очень талантлива. Моя неприязнь к папаше Дварксону росла и крепла. Он собирался оторвать птице крылья, запереть ее в клетке и полностью лишить будущего. Жена и мать – вот и вся доля.
А Милли хотела совсем другого и имела смелость идти своей дорогой.
– …это не то, чем я бы хотела заниматься. – Ее голос был ровным, спокойным и твердым. – Каков там максимум для жены дракона? Благотворительность?
Только сейчас я поняла, что влипла. Я ведь теперь тоже была женой дракона. И с Макса вполне станется запереть меня дома после того, как отбор закончится.
– Вообще-то я меньше всего хочу жениться, – признался Эдвард.
Я с трудом сдержала ехидное хихиканье. Может, они сейчас что-нибудь сообразят на пару?
– Зачем тогда все это заварили? – поинтересовалась Милли.
Эдвард горестно вздохнул.
– Приказ отца. Старший сын драконьей семьи должен быть женат.
– Понятно. Вы ведь руководите частью семейного бизнеса, верно?
Эдвард не ответил. Может, просто кивнул, но мне не было этого видно с моего места.
– Вот и давайте решим это, как деловые люди, – предложила Милли. – Вам нужен статус женатого мужчины. Я вам этот статус обеспечу. Но взамен вы никоим образом не станете посягать на мою свободу. Я вольна жить своей жизнью, учиться и работать.
Какая-то мошка вылетела из крупного розового цветка, скользнула по моему уху и с недовольным жужжанием поспешила прочь. Милли вела опасный разговор – хорошо еще, что в эти дни не было съемок и часть девушек уехала в ближайший город отдохнуть и развеяться, иначе их запросто могли подслушать, как я сейчас.
– Есть определенные нюансы, – заметил Эдвард. – Выход в свет, визиты родственников…
– Это можно потерпеть, – согласилась Милли. – Скорее всего, дальше я буду в основном жить инкогнито. Новые документы обеспечите?
Ничего себе! А домашняя девочка – та еще авантюристка. Впрочем, невольно станешь просчитывать каждый шаг, если у тебя такой папаша, как Дварк Дварксон.
– Это я обеспечу, – усмехнулся Эдвард. – Хотите учиться под чужим именем?
– Именно так. Вы меня правильно поняли.
Вновь возникла пауза. Должно быть, Милли всматривалась в акварель, прикидывая, где и что еще добавить.
– Красивые у вас рисунки, – вдруг заметил Эдвард. – Я уже давно заметил.
– Если хотите подольститься, то не стоит, – сухо оборвала Милли. – А если вам действительно нравится, то повесьте пару акварелей в кабинете. Анхель Моорт очень хорош.
Я не очень люблю живопись, но морские акварели Моорта мне нравились. Было в них что-то живое, энергичное и таинственное, как и само море.
– У меня есть, – сообщил Эдвард. – Купил «Келленвайтский утес» несколько лет назад.
Милли усмехнулась.
– Грамотно вложили деньги. Моорт дорожает.
У меня заболела спина из-за нахождения в неудобной позе, и, чуть сместившись за кустами, я села прямо на траву. На светлых брюках наверняка останутся пятна, ну да и бог с ними. Не последние.
– Он мне понравился, – вдруг признался Эдвард таким тоном, словно его застали за рукоблудием. – Действительно понравился. Я даже подумал, что он дракон.
– С чего бы это? – скептически осведомилась Милли.
Нет, все-таки девочка умница, выбрала верный стиль общения. Эдвард привык, что женщины умоляют его обратить на них внимание, и вооружилась равнодушием и скепсисом, которые прекрасно выбивают из зоны комфорта. Это был правильный путь.
– Когда я начал летать, – негромко сказал Эдвард, – то у меня было чувство, что мир падает и я падаю с ним. И непонятно, чем все закончится. У Моорта – то же самое. Он летит куда-то, и я с ним лечу.
Снова тишина. Должно быть, Эдвард сожалел о минуте откровенности, а Милли не знала, как на это отреагировать. Потом она сказала:
– Должно быть, это очень захватывающе.
– Что именно? – не понял Эдвард.
– Летать, конечно, – объяснила Милли таким тоном, словно сетовала на недогадливость собеседника. – Я никогда не летала…
– А хотите? – вдруг предложил Эдвард.
Скрипнула скамейка – должно быть, он поднялся и подошел к Милли.
– Шутите? – недоверчиво спросила она.
А ведь после полета она обязательно влюбится в своего будущего мужа, и их фиктивный брак со временем станет самым настоящим.
– Ни капли! – весело ответил Эдвард. – Давайте руку.
В следующий миг по саду разнесся восторженный девичий вопль – дракон прянул в небо огненной стрелой и, раскрыв крылья, полетел на север. Я с легкой тоской смотрела ему вслед – мне-то прекрасно было известно, каково это: лететь, захлебываясь от восторга, и всем сердцем чувствовать, что мир, открытый, беззащитный, лежащий под тобой в своей трогательной обнаженности, принадлежит только тебе.
Когда дракон исчез, я поднялась с травы. Зеленых пятен на одежде не осталось, вот и хорошо. Можно рассказать папаше Дварксону о том, что его дочь поладила с Эдвардом Финниганом и свадьбе быть. Тоже хорошо.
Смартфон пискнул вибросигналом, прислав сообщение. Курьер уже вез сюда партию хортасина – чистого, без всяких примесей, купленного на чужое имя. Я больше не буду драконоборцем. Никто не погибнет по моей вине. И это было лучше всего.
Я наткнулась на Макса в дверях – он как всегда держал в руке планшет, сверяя рейтинги. Он выглядел, как обычно, прежним милым добряком, которого жизнь заставила заниматься неинтересной и сложной работой.
– О, Инга! – улыбнулся он. – Гуляешь?
Мы поцеловались, и я ответила:
– Работаю. У Милли с Эдвардом дела пошли на лад.
Макс улыбнулся.
– Вот и хорошо, – ответил он. – Кстати, давно хотел спросить: ты любишь танцевать?
Я задумалась. В последний раз я танцевала четыре года назад со своим тогдашним любовником. Смуглый красавец, профессиональный танцор, он страстно отдавался всему, что любил, – и на паркете, и в постели. Эх, даже вспомнить сладко…
– Уже четыре года не танцевала, – призналась я. – А раньше умела, и неплохо.
– Вот и отлично, – вновь улыбнулся Макс. – Завтра планируется бал-маскарад, как тебе идея?
Значит, бал… Девушкам, конечно, понравится. Жизнь продолжается, шоу продолжается, а танцевать и развлекаться любят все.
– По-моему, неплохо, – одобрила я. – Нам всем стоит взбодриться.
Макс приобнял меня, и мы неторопливо направились к бассейну. Особняк постепенно просыпался. Куллинан, сердитый, как и всегда по утрам, бродил возле особняка, отпивая из кофейной чашки с таким видом, словно там
