Священник оценил благоговейное молчание присутствующих и, кивнув, продолжил:
– Тогда я спрошу тебя, Инга. Согласна ли ты взять в мужья этого мужчину, любить его, заботиться о нем, быть ему верной?
Вспомнилось, как когда-то давным-давно мы лежали под яблоней, ронявшей на нас листву, и Георхос твердо пообещал: «Я обязательно вернусь. Только дождись меня. Дождешься?» Его тогда спешно отозвали в столицу, были какие-то проблемы в семье. Я уже не помнила точно, что там произошло. «Конечно, дождусь, – ответила я, нисколько не сомневаясь в своих словах. – Ты только возвращайся. Найди меня». А вечер позднего бабьего лета был свежим и невесомым, мир пах спелыми яблоками и осенними цветами, и в небе над нами сияли первые звезды.
– Да, я согласна, – ответила я. Мне больше нечего было сказать.
– Твое решение принято добровольно, без принуждения, с чистым сердцем? – спросил священник.
Я кивнула.
– Да. Добровольно и без принуждения.
Позади едва слышно скрипнула скамья – должно быть, Макс вздрогнул от моих слов. Я не обернулась, хотя больше всего сейчас хотела посмотреть ему в лицо.
– Хорошо, – кивнул священник. – Тогда спрошу тебя, Кристиан. Согласен ли ты взять в жены эту женщину, любить ее, заботиться о ней, быть ей верным?
– Да. – Голос Кристиана был полон такой искренности и такого тепла, что я невольно вздрогнула. – Да, я согласен. Инга, я всегда буду тебя любить. Я сделаю нашу жизнь самой лучшей.
Я улыбнулась. Не знаю, что сработало – драконье обаяние или необходимость держать лицо даже в такой ситуации, но улыбка получилась вполне милой.
– Твое решение принято добровольно, без принуждения, с чистым сердцем?
– Да, – кивнул Кристиан.
Теперь мы смотрели друг на друга, и я думала только о том, что невеста должна выглядеть счастливой, когда стоит перед алтарем. Что выйти замуж за самого богатого и влиятельного человека планеты – все-таки не самое страшное, что может случиться.
– Тогда перед лицом Господа нашего и свидетелей объявляю вас мужем и женой, – произнес священник, и по его знаку помощник вынес чашу с вином. Мы послушно сделали по глотку, и священник сказал: – Любите и будьте любимы, и пусть даже смерть не станет выше вашей любви.
Храм вдруг содрогнулся и с величавой медлительностью поплыл куда-то в сторону. А потом прохладные плиты каменного пола ударили мне в спину и последней мыслью перед тем, как потерять сознание, была: «Вот и все».
– Тихо, тихо, Инга. Все хорошо.
Кристиан гладил меня по щеке. Обморок медленно отступал, но глаза открывать не хотелось. Я прекрасно понимала, что не увижу ничего хорошего, а значит, и незачем выбираться из тьмы. Лучше остаться там.
– Все хорошо. – Судя по голосу, Кристиан улыбался и не скрывал своего счастья. – Все хорошо, все в порядке.
Я все-таки открыла глаза. Мы с Кристианом расположились на заднем сиденье большого внедорожника, за окнами мелькали деревья, и машина ехала по знакомой дороге домой. Венчание закончилось, мы уже были мужем и женой. Передо мной лежала новая жизнь.
– Я упала, да? – задала я на удивление глупый вопрос.
Кристиан обнял меня за плечи, поцеловал в висок и ответил:
– Это бывает, Инга. Женщины в твоем положении часто теряют сознание.
Я вздрогнула. Ужас, охвативший меня, был липким и ледяным, словно я рухнула в болото и пошла ко дну. На мгновение солнечный осенний день утратил все цвета и звуки. Мне казалось, что я повисла на тонкой нити над пропастью, и нить дрожит, готовая оборваться.
– В каком моем положении? – прошептала я.
Губы едва шевелились от ужаса. А Кристиан улыбался – он был счастлив просто до одури. Я и подумать не могла, что у него может быть такое выражение лица: какое-то очень светлое и детское.
– Ты беременна, Инга, – сказал Кристиан, уже не сдерживая счастливой улыбки. – У нас будет ребенок.
Ощущение было таким, словно он изо всех сил закатил мне пощечину. Некоторое время я сидела просто так – неподвижно, безмолвно, утратив все чувства, а потом все-таки набралась сил, чтоб спросить:
– Откуда ты знаешь?
– Дракон всегда чувствует такие вещи, – с гордостью сообщил Кристиан. – У нас с тобой изменился запах. Уже три дня как. Я все сомневался, а сегодня окончательно понял.
Я зажмурилась, с трудом сдерживая крик ужаса. Конечно, моя беременность была только вопросом времени, раз уж мы с Кристианом занимались любовью и не предохранялись при этом. Но то, что это случилось настолько быстро, потрясло меня.
За что, Господи?
Машина свернула на подъездную дорожку к особняку. Белая, какая-то нелепая громадина – неужели в этом доме совсем скоро появится ребенок? И мне придется научиться любить его, дарить ему тепло и нежность. Хватит уже несчастных и никому не нужных детей, которые потом рвутся изменить изувечивший их мир.
– Я не верю, – прошептала я, молясь лишь о том, чтоб не расплакаться. Мелькнула мысль, что это может быть ребенок Макса. Мелькнула и тотчас же погасла. Кристиан был прав, когда-то давно я читала статью о том, что отец-дракон всегда чувствует появление своего ребенка. Между ними существует особая связь.
– Неожиданно, правда? – спросил Кристиан и вдруг с какой-то бесшабашной легкостью выдохнул: – Господи, неужели все может быть настолько хорошо?
У жизни все-таки специфическое чувство юмора. Что одному хорошо, то другому – повод повеситься. А Кристиан и в самом деле был счастлив. Должно быть, впервые его жизнь стала складываться так, как нужно. Он получил надежду на счастье, любовь и семью, которых у него никогда не было. Осталось решить, как мне с этим быть.
Потом, уже запершись в ванной, я долго смотрела на себя в зеркало, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры в изменившемся мире. А ведь Макс наверняка догадался, что именно произошло, и я боялась даже думать о том, что он теперь может чувствовать.
В дверь деликатно постучали, и я услышала голос Кристиана:
– Инга, все в порядке?
– Да, – откликнулась я, прекрасно понимая, что он выломает дверь, если вдруг понадобится.
Удалив косметику, я поплескала в лицо водой и, вздохнув, набросила халат и приготовилась выходить.
– Ты производишь какие-нибудь антидепрессанты? – спросила я, когда вышла в комнату.
Кристиан, сидевший на кровати, уже успел переодеться в домашний костюм по южной моде и сейчас что-то читал в планшете.
– Да, – ответил он, оторвавшись от чтения, и автоматически добавил: – Барсоклав, аменодин и сеавис, все рецептурные… Стоп. Тебе-то зачем?
Я прошла к окну и, привалившись к стене, некоторое время смотрела в сад. Яблоки казались красными и золотыми звездами на ветвях. Я словно наяву увидела маленького мальчика с каштановыми вьющимися волосами. Он шел среди деревьев, собирая яблоки в
