– Первой сгорит фрин Ксана. Не люблю графоманов.
Похоже, все это время я совершала большую ошибку, недооценивая этого дракона. Но Макс тотчас же посмотрел на меня с обезоруживающей наивностью, словно сожалел о своих словах, и я решила не делать никаких выводов.
Выйдя в просторный холл на первом этаже здания, я миновала расстеленные спальные мешки и коврики претенденток и спустилась на улицу. Ночь была свежей и прохладной, в воздухе разливался запах экзотических цветов – неподалеку находился большой ботанический сад, откуда-то доносились легкие трели ночных птиц. Надо же, здесь, в Верхнем городе, живут птицы, вьют гнезда… А вот такси тут, похоже, не поймать: я по-босяцки сунула руки в карманы измятых брюк и несколько минут смотрела по сторонам – зеленых огоньков такси не было.
И что, придется идти домой пешком? Как раз к утру доберусь.
Над спящим городом мелькнула красно-золотая огненная комета. Макс отправился домой в драконьем обличье. А если бы я вчера пригласила его зайти на чашечку кофе – какой дурак пьет кофе среди ночи? – то сейчас бы не стояла тут в одиночестве.
И Эдвард разбил бы мне голову. Не за сердце брата – просто потому, что лезу не в свое дело.
Большой спорткар, похожий на крадущееся животное, бесшумно остановился передо мной. Дверь со стороны пассажира с легким шелестом открылась, и я услышала голос Эдварда:
– Садитесь, фрин Инга.
Меня не надо было приглашать дважды. Я скользнула в царство хрома, натуральной кожи и невиданной роскоши – кресло было настолько мягким, что казалось, будто ты не сидишь в нем, а паришь. Эдвард довольно улыбнулся, и машина рванула с места с такой скоростью, что мир за окном превратился в длинные размытые полосы.
– Я знаю, где вы живете, – сказал Эдвард без улыбки. Руки, лежащие на руле, казались напряженными, словно он хотел что-то сделать и изо всех сил, до вздувшихся посиневших вен, сдерживал себя.
– Спасибо, – ответила я. – Такси тут не поймать, похоже.
– Сегодня слишком много желающих. – Эдвард усмехнулся уголком рта.
Машина вылетела на пустой Большой проспект и стремительно помчалась к Нижнему городу. Там уже нет таких ровных дорог и таких роскошных зданий, там все намного проще, грязнее и тоскливей.
– Все девушки хотят за вас замуж, – сказала я. – Это неудивительно.
На приборной панели вспыхнула золотистая звездочка: заработал автопилот. Эдвард выключил его и в ту же минуту, не выпуская руля, обхватил меня за шею и отработанным уверенным движением притянул к себе.
Его губы оказались неожиданно мягкими и чуть солоноватыми на вкус, а сам Эдвард – почти окаменевшим. В поцелуе не было ни любви, ни страсти – только желание присвоить себе еще одного человека. Автомобиль летел сквозь ночь, над головой Эдварда кружились искры, грозя слиться в огненное облако и спалить нас, а я прекрасно понимала, сколько таких, как я, сидело в этом кресле, – и не могла не откликаться на этот поцелуй, не могла не чувствовать, как по телу разливается предательское тепло, делая меня покорной и мягкой, готовой на все.
В этот миг я не принадлежала себе. Я сделала бы все, что он приказал, – и была бы счастлива, что делаю. Чужие пальцы, лежащие на шее, были твердыми и сильными, чувство нарастающей опасности скулило где-то в глубине, и мы целовались с такой отчаянной яростью, словно это был наш последний поцелуй в жизни.
Это было почти больно.
А потом Эдвард почти оттолкнул меня в сторону и крутанул руль, выравнивая машину. Спорткар влетел в Нижний город, как стрела, и помчался дальше, пронзая улицы, переулки и дороги.
– Ну что, фрин Инга? – спросил Эдвард: по-прежнему без улыбки, почти сурово. – Вам именно этого хотелось?
Губы горели, во рту стоял вкус крови. Я откинулась на спинку кресла и подумала, что это просто обязано быть сном. Наследник драконьей империи не мог меня целовать. Ему бы и в голову не пришло такое.
– Не слышу ответа, – с нажимом произнес он, и я откликнулась:
– Вы ведь и сами его знаете, этот ответ.
Влечение и желание стали медленно угасать. Теперь я чувствовала нарастающую злость. Мог ведь угробить нас, кретин с крыльями. Вполне могли бы влететь в какой-нибудь столб или неудачно припаркованный фургон.
– Хочу услышать его от вас.
Машина остановилась возле моего дома: вполне пристойного, по меркам Нижнего города, но Эдвард посмотрел на трехэтажное здание в окружении яблоневого сада и презрительно скривился.
– Да, мне хотелось, – вздохнула я. – Но не такой ценой.
– Всем вам нужно лишь одно. – Эдвард дотронулся до виска и опустил руку: это был настолько беспомощный жест, что меня пробрало холодом. – И никого не интересует, что на самом деле у меня на душе.
Я неплохо разбираюсь в людях, и сейчас Эдвард не лукавил. В его словах звучала искренняя горечь.
Но я не могла и не хотела его жалеть.
– Вы ведь в точности такой же, фро Эдвард, – сказала я. – Вас тоже не заботит то, что чувствуют люди рядом с вами. Вы просто тащите женщин в постель отработанным движением. Какой по счету буду я?
Мне удавалось говорить слегка насмешливо, но колени дрожали от страха. Эдвард удивленно посмотрел на меня: похоже, никто и никогда не говорил с ним в подобном тоне. Девушки, которых он вот так целовал, на полном ходу, на грани гибели, просто раздевались и ложились.
К чему лукавить, я и сама готова была раздеться и лечь. Даже сейчас.
Останавливало только чувство самосохранения.
– Вам стало интересно, где у вас душа? – продолжала я.
Должно быть, сейчас вся улица прижалась носами к окнам, все смотрят на сверкающий спорткар и предвкушают зрелище погорячее. Но я не собиралась становиться еще одним телом в коллекции Эдварда. Теперь – не собиралась. Воевать с собой всегда тяжело, но я понимала: стоит пойти на поводу у своих желаний, и все закончится.
Как минимум я потеряю работу. Как максимум – меня больше никто никогда не наймет. Кому нужен специалист, не умеющий владеть собой?
– Вы видите людей насквозь, фрин Инга, – сухо сказал Эдвард. Дверь скользнула в сторону, и в салон автомобиля ворвался ночной ветер. – Возможно, однажды сумеете понять и меня.
– Поступайте с другими так, – спокойно сказала я, – как хотите, чтоб поступали с вами. Не придется обижаться на отказы.
Над головой Эдварда закружилось огненное облачко. Должно быть, в первый раз женщина отказала ему. Он наверняка планировал попользоваться мною прямо в спорткаре, а затем дать пинка, в очередной раз убедившись, что все бабы шлюхи.
Но я не баба. И уж тем более не шлюха.
– Спокойной ночи, фрин Инга, – произнес Эдвард. – До завтра.
Не помню, как я вышла из машины и пошла в дом. Вроде бы только что сидела на золотисто-белой коже кресла – и уже стою в собственной гостиной и смотрю в окно. Спорткар все еще был внизу.
– Доброй ночи, фро Эдвард, – вздохнула я. – Похоже, я первая женщина, которая вам отказала.
Кажется, меня услышали.
