— А Мишка?
— Пффф, один минет — и он на все согласен, — самоуверенно махнула рукой сестрица. — Я улажу.
— Ради меня такие жертвы? — хихикнула Ольга, чувствуя, как жизнь начинает налаживаться.
— Жертвы? Да мне за счастье. Ой, мелкая ты еще. Подрастешь, поймешь, — махнула на нее рукой Света. — Звони давай своему Грише.
Но это был еще не конец нервотрепке. Сначала абонент был вне зоны доступа, потом гудок постоянно срывался.
— Он за город собирался, предупреждал, что связи не будет, — приврала Оля, снова начиная трястись.
— СМС пиши, должно дойти, если местами идет гудок. И через полчаса попробуй. Соты иногда тупят, — приказала Света, не давая ей запаниковать снова.
Ольга настрочила десяток смсок, а потом снова заметалась по комнате, пока не пришли отчеты о доставке.
Не успела она набрать Гришин номер, как телефон зазвонил в ее руке.
— Гриш, — крикнула она так громко, что он, наверное, и без связи ее услышал.
— …ле… Оль…..слышу…..хера. Связь…..опа какая-то.
— Ты смс получил? Я все уладила. Мы можем остаться у Светки. Немного потеснимся, ты не против?
— Все получил…..мать. Что за…..аная связь!… не слышу тебя.
— Пропадаешь, да. Я тебя тоже еле слышу. Ты приедешь? Просто приезжай, пожалуйста. Как договорились, да?
— Да, я приеду, Хелл… целую тебя.
— И я тебя, — взвизгнула Оля, чмокая трубку, в которой уже слышались гудки прерванной связи.
Переполняемая эмоциями, она кинулась обнимать сестру, повторяя:
— Спасибо, Светик. Спасибо, спасибо, спасибо.
Через несколько минут пришла смс от Гриши:
«Перепугала меня до смерти, красавица. Не делай так больше. До связи в ночь Х. Люблю тебя».
Глава 4. Танец с саблями
Он так весел и опасен
В пляске лунных теней,
Но на шорох маракасов
Отзываться не смей.
Ночь рыдает и колдует
За открытым окном,
Тот, кого боятся люди,
Постучался в твой дом.
Канцлер Ги — Samedy.
Бен битый час изучал потолок вагона, лежа на боковой верхней полке у туалета. Он наивно мечтал подремать, но не получилось. И дело даже было не в постоянно хлопающей двери тамбура и шатающихся туда-сюда пассажирах. Просто как всегда все шло шиворот-навыворот. Бен должен был радоваться, он просто обязан был ликовать. Его наконец приняли, он прошел посвящение, удостоился чести стать полноправным воином Московских Волков. Наставник стал соратником и другом, признав, что Бенедикт достоин доверия и достиг пика в обучении. И в душе по этому поводу ожидался праздник, но… как всегда было но. Маленькое, мерзкое, вредное но… Встреча с Хелл.
Он должен был отменить ее, если по-хорошему. НО! Не смог. Вспомнив ее метания и почти сорвавшиеся планы, оценив собственный масштаб желания увидеться, Бен не нашел в себе сил отказаться от поездки в Питер. И лишь маленькая робкая надежда, что в реале все будет иначе, маячила на фоне угрызений совести и ненависти к самому себе.
Он предавал в первую очередь себя, свои убеждения. Конечно, Бен не подписывался под перечнем пунктов с печатями, не клялся на крови, не бился об заклад, но так уж повелось, что после посвящения воин обязан был провести неделю в горделивом одиноком осознании себя, как нового человека, члена клана. Каждый должен был сам для себя решить, что это значит, но по факту было три негласных запрета: секс, злость, злоупотребление алкоголем.
Разумеется, никто не стоял над душой, не бдил, но… Но Бен сам себе был цербером, самым жестоким и ревнивым хранителем убеждений, тайн, догм. Не без труда, но он уговорил себя, что поездка к Хелл — это всего лишь визит в Питер, один из многих. Он сможет сохранить то состояние духа, которое позволит пропитаться своим новым статусом.
И сексом Бен точно не собирался заниматься. Ну может разок, здоровья ради. А дабы избавить себя от соблазна переспать с Хелл несколько раз, Бен принял меры. Он не купил презервативы, а без них никогда не позволял себе быть с девушкой. Один валялся в бумажнике на экстренный случай, которого новоиспеченный посвященный воин надеялся избежать.
Бен прикрыл глаза, отпуская тревоги, стараясь отринуть липкое предвкушение беды, пытаясь врать себе, что встреча с Хелл — просто остановка по пути в Москву. Почти удалось. Только вот едва он закрывал глаза, как в памяти всплывало девичье лицо с большими наивными глазами и доброй улыбкой. Поэтому Бен таращился в потолок, слушая, как хлопает дверь тамбура, разрешая себе спуститься покурить раз в час.
Ночь прятала пейзаж за окном, но он и так знал, что подъезжает к так любимому им городу. Городу, который по нелепому стечению обстоятельств был ему врагом.
Гриша достал телефон из рюкзака и отправил смс:
«Подъезжаю. Скоро обнимемся».
* * *А Оле тоже не спалось, но по другим причинам. Она вполне успешно поборола волнение, удобно устроилась на жестком диванчике в кухне, и почти заснула, но… Но звуки из комнаты помешали провалиться в забытье, которое бы скоротало ночь до будильника. Света с Мишей занимались сексом. Они, конечно, делали это не так уж и громко, но стоны, хихиканье и прочая возня за стеной были более чем красноречивы.
Ольга не была ханжой, она даже радовалась за сестру, чей бойфренд не стеснялся гостей. Им хотелось, они были у себя дома. Почему нет?
Но сон как рукой сняло. Даже подушка, которой Оля накрыла голову, не спасла ее от невольно обостренного слуха. Она так и не заснула, пока ее гостеприимные хозяева не закончили. А на часах уже пробило два ночи. Промаявшись еще с полчаса, Ольга поняла, что не уснет, когда телефон прожужжал смской: «Подъезжаю. Скоро обнимемся».
«Скоро», — отписала она в ответ.
До прибытия поезда оставалось около трех часов. Решив, что потратит это время с пользой, Оля встала и отправилась в ванную. Там она приняла душ, нанесла ароматный крем на кожу, высушила волосы и, решив использовать излишки времени в свою пользу, включила плойку, чтобы немного поэкспериментировать с волосами. Закручивая тонкие прядки тугими кудряшками, она шептала себе под нос их любимые с Гришей песни.
И, как всегда, Ольга пожалела, что не сделала обычную укладку. Кудри, которые вроде выходили очень даже симпатичными поодиночке, в общей массе волос выглядели, словно она два дня ходила в бигуди. Глянув на часы, Князева матюгнулась, потому что мыть голову и пересушиваться времени уже не было. Ругнувшись еще раз, она собрала все кудрявое безобразие в высокий хвост на макушке, посчитав это меньшим из зол.
С макияжем она решила не мудрить. Немного туши, еле заметные матовые тени на веки — подчеркнуть глаза. Капля пудры и румян, чтобы скрыть землистый цвет лица после бессонной ночи. От помады и блеска она отказалась в пользу телесного контурного карандаша и гигиенички.
