Оставив музыкантов настраиваться, Бен поплелся в сторону кабинета директора клуба. Они были сто лет знакомы по Северу, но Андрей уже давно вышел из игры, почти забыв, что когда-то его звали Ярлом. Но он категорически отказывался от ребрендинга клуба, храня верность фолку и духу славных битв прошлого. Стейна в свое время помогла ему с открытием и теперь поддерживала, выступая за символическое вознаграждение, а то и вовсе просто так, для души.
— Артур, прекрати. Иди отсюда, тут нельзя находиться посторонним, — как гром среди ясного неба раздался голос Хелл.
— Я не посторонний, а до безобразия недотраханный бойфренд, — ворковал Кен, зажимая подругу в темном уголке.
Бенедикт сглотнул, заметив, что Хелл не особенно противится настойчивости питерца, чисто символически. Она подняла руки, обнимая друга, отвечая на поцелуи, поощряя стонами жадные касания рук. Ладонь Кеннета скользнула по ее бедру вверх.
Бена затошнило. Но даже в такой ситуации он не смог молча уйти. Злость и ревность вскипели в нем, заставляя громко засмеяться и ядовито проговорить:
— Серьезно, Кен? Недотраханный? А я думал, Волки хорошенько тебя нагнули раком. Или мало? — Бен вышел на тусклый свет закулисного коридора, ведущего в гримерки и кабинеты.
— Черт, — ругнулась Хелл, поправляя платье и волосы.
На лице Кеннета отобразились муки ада, и Бен с азартом ждал оскорблений.
— Иди, куда шел, умник, — только и рявкнул Ястреб, не спеша убрать руки с ноги Хелл.
Бен не сдвинулся с места, лишь скрестил руки на груди, улыбаясь. Он бы с удовольствием послушался и свалил, но удовольствие, которое он получал от бешенства Кена, было сильнее ядовитой ревности.
— А я шел именно сюда. Тут очень интересно.
Кен дернулся, сжав кулаки, но Хелл схватила его за рубашку, не пуская.
— Не надо, — тихо сказала она, целуя друга в губы. — Давай все потом.
— Потом, — согласился Кен, отвечая на поцелуй. — Найдешь меня в зале? Мы не закончили.
— Найду, — она повела бровью, облизывая губы.
— Свободен, Бен. Концерт окончен, — буркнул Кеннет, проходя мимо него, не преминув задеть плечом.
— Да что ты? По-моему, он только начинается… — пробормотал Бен, едва враг скрылся из виду.
Хелл ничего не ответила на его реплику, просто ушла в сторону гримёрок.
Перспектива отдыха без мыслей о Хелл катилась ко всем чертям, а присутствие на вечеринке Кеннета и вовсе сулило вагон неприятностей. У Бена уже чесались кулаки, а концерт еще даже не начался. Найдя крайнего, он отправился в гримерку Стейны и потребовал объяснений.
— Какого хрена тут делает Кеннет?!
— Хелл ставит новую программу. Он, наверное, приехал с ней? А может по делам? Откуда мне знать, Бен. И что за тон? — возмутилась Старшая.
— Мне хватает его на Севере.
— Уверена, ему тебя тоже, но это не запрещает тебе посещать питерские вечеринки, а ему московские. Ты, вообще, слушал меня, когда я говорила о перемирии?
— Это чушь, Стей.
— Это не тебе решать. Пожалуйста, держи свое дерьмо во рту или лучше проглоти. Устроишь драку, пеняй на себя. А сейчас выйди вон!
Открыв рот, но так и не решившись продолжать спор, Бен ушел. Он не торопился в зал, зная, что держать дерьмо при себе не сможет, поэтому околачивался в кулуарах. Мимо него пробежали к выходу на сцену девочки танцовщицы, за ними шла и Хелл.
— Бесишься? — шепнула она ему на ухо, чуть притормозив, и, не дав Бену ответить, убежала.
А Бен действительно бесился. Он смотрел, как его Валькирия танцует, как улыбается залу, и точно знал, кому адресовано ее хорошее настроение. А еще он начал догадываться, что Хелл получает не меньше удовольствия, дразня его, нарочно выводя из себя. Если их первую близость еще можно было посчитать чем-то стихийным, внезапным, списав инициативу Хелл на алкоголь и перенапряжение от встречи через столько лет, то ее «кардио-тренировка» была абсолютно продуманной. И сейчас Хелл явно наслаждалась одновременным присутствием Бена и Кеннета в клубе. И это, разумеется, ни разу не помогало Бену успокоиться. Он злился и психовал, психовал и злился.
Когда танцевальная часть концерта закончилась, и девчонки побежали к гримеркам под свист и аплодисменты, Хелл снова притормозила возле напряженного, застывшего, словно памятник, Бена.
— Туалет за гримеркой Стейны. Через пять минут.
И снова убежала, не дождавшись ответа.
«Стерва уверена, что я приду», — объяснил сам себе Бен.
Пыжась от гнева и ненависти к самому себе, он из последних сил старался не двинуться с места. Но по истечении четвертой минуты все-таки сорвался и почти бегом рванул к указанной уборной. Он стукнул два раза, и дверь тут же открылась, а цепкие пальчики впились в него, затаскивая внутрь.
— По-быстрому, — только и сказала Хелл, закрывая его рот поцелуем, дергая за пуговицы на рубашке.
Бен запрокинул голову, не желая чувствовать у себя во рту остатки поцелуя Кеннета.
— Хера с два я буду целовать тебя после него, — прорычал он,
— Какие мы брезгливые, — фыркнула Хелл, больше не претендуя на его губы, но щедро осыпая поцелуями шею и оголенный торс, а рукой наглаживая ширинку.
Трясясь от возбуждения, злости и ревности, Бен смотрел, как она водит ртом по его коже, чуть прикусывает и рисует узоры языком, а потом дует на влажные от слюны места. Хелл действовала, точно зная, что нравится мужчине. Это так отличалось от тех неистовых поцелуев и ласк, которые она дарила в тот первый раз. В них была и страсть, и желание, но не опыт.
Помня ее прежнюю, Бен не мог отказаться и от настоящей. Он очень хотел найти силы остановить Хелл, выйти из служебного туалета, оставив ее заведенную и неудовлетворенную. Но их не было, лишь яд полился из его рта, желая сделать ей так же больно, как было ему.
— Кен хорошо обучил тебя, детка. Умеешь сделать приятное.
— Стараюсь, спасибо, — подмигнула Валькирия, расправляясь с пуговицей и молнией на его брюках. — Может, хоть за грудь меня подержишь?
Бен дернул за шнуровку на платье и запустил ладонь внутрь, поглаживая мягкую округлую плоть.
— Да, спасибо, так лучше, — простонала Хелл, подаваясь навстречу его ласкам, одновременно проталкивая руку ему в трусы.
Не дожидаясь просьбы, Бен тоже сунул пальцы ей в трусики, чтобы нащупать обильную влагу.
— До чего ты докатилась, Хелл? Мало того, что стала подстилкой Кеннета, так еще и трахаешься с кем ни попадя в вонючем сортире, — снова понесло Бена.
— А ты до чего докатился, малыш? Онанируешь в уголке, пока влюбленные целуются. Это слишком даже для такого задрота, как ты, Бенни, — наконец отплатила она той же монетой.
— Думаешь, он любит тебя? Святая наивность…
— Думаю, мне все равно… Я же трахаюсь с кем
