Девушка еще немного постояла, впитывая ощущения, любуясь Байкалом с вершины, и только потом обернулась к своему щедрому дарителю.
— Там будет лагерь? — кивнула она вниз, где среди деревьев, недалеко от бухты и крошечного песчаного пляжа уже суетились ребята.
— Да. Внизу затишка. Здесь красиво, но очень ветрено. Особенно ночью.
— Пойдем?
— Уже насмотрелась? — ухмыльнулся Костя.
— Нет, но еще будет время.
Они спустились вниз, где мужчины уже развели костер, ставили тент и палатки. Девочкам было поручено заняться обедом. К ним примкнула и Марина. В три руки они быстренько настрогали салат, колбасу, сыр, оставили мужиков заниматься шашлыком. В компании девочек Иванова посетила ближайшие кустики, поставив мужчин в известность, что восточное направление — это женская уборная. Вернувшись, Марина обнаружила, что только Костя возится с палаткой под ленивое подначивание Токарева. При этом ее собственная палатка, сумка и рюкзак валялись рядом. Девушка могла бы многое сказать Бирюкову, но решила молча забрать свои вещи.
— Спасибо, что присмотрели за багажом, мальчики, — только и бросила она, удаляясь на свободное место, чтобы заняться своим жилищем.
Костя открыл было рот, но проглотил приглашение спать вместе с ним, не желая снова нарваться на лекцию: я не вместо Кристины, я сама по себе. Только крикнул девушке в спину:
— Марин, погоди, я помогу.
— Закончи сначала, — хмыкнула она, разворачивая чехол, доставая колышки. — А потом я может сама тебе помогу.
Костик ненавидел ставить палатку. Это было ещё хуже, чем с пододеяльником и одеялом, которые он тоже ненавидел. Обычно ему помогали, но сейчас Кос нагрубил Митьке, который поддел его за недолгое отсутствие, намекая на скорострельность, а остальные мужики занимались дровами и шашлыком, обустраивали лагерь. Поэтому ему пришлось возиться одному, позорясь перед Мариной. А Иванова тем временем бодро вбивала колышки, натягивала стропы. Она лишь пару раз позвала Митьку помочь натянуть, пока вязала узел. До Костика долетали отдельные фразы и смех. Он был уверен, что эти двое ржут именно над ним, и бесился все сильнее.
— Маринка, ну ты даешь. Я б на тебе женился… пару раз, — услышал Кос, как подкатывает Миттен.
— Токарев, — рявкнул он. — Сгоняй за мясом что ли?
— Тебя покинули силы, братан? Сейчас принесу.
Митька умотал в сторону мангалов, а Костя брякнулся прямо на землю, закурил.
— Не выходит каменный цветок, Данила Мастер? — опустилась рядом с ним на корточки Марина. — Помочь?
— Буду признателен, — кивнул Кос.
Девушка обошла брезентовую кучку, подергала уже закрепленные стропы.
— Вот здесь, не ту протянул, — поставила она диагноз почти мгновенно.
— Быть не может, — воспротивился Бирюков. — Марин, я вообще-то по первому образованию инженер.
— Да что ты, — хмыкнула она, развязывая узел, кидая Косте веревку и командуя: — Вон на тот кол привязывай. А по второму образованию ты кто?
— Экономист, — буркнул Костя, наблюдая, как выравнивается палатка у него на глазах.
— То-то я смотрю, как ты ловко отличил счет-фактуру от заявления на обмен, — не сдержалась Марина.
— У меня тогда бухгалтер был сущий вынос мозга. С ней нужно было держать ухо востро, — ответствовал он, нахально ухмыляясь в своих лучших традициях.
— Еще ты, кажется, держал хвост пистолетом, — продолжала постебывать его Марина.
— Рядом с ней ничего и держать не надо. Само стоит.
Их милую перепалку прервал засранец Митька.
— Мяса мне не дали. Велели тащить вас в столовку, все готово уже. Чего улыбаетесь-то? Насрали у меня в палатке, да? Или подкинули кого?
Марина с Костей синхронно покатились со смеху. Они отправились в сторону тента, под которым поставили большой стол, а Митяй еще долго шарился у себя в палатке, но так ничего и никого не нашел.
Иванова быстро привыкла к шумным разговорам. Ей было весело в этой компании, не то что среди своих грымз с прошлой работы. Обеденные посиделки плавно перетекли в ужин. Мужчины много пили, но при этом не надирались. В первый день все негласно принимали слабый алкоголь: пиво, вино. Двое смелых даже отважились искупаться, хотя погода стояла не жаркая, всего двадцать градусов. Прихлебывая каберне, посмеиваясь над очередной историей, Марина расслабилась, как никогда. И едва она отпустила все нервы, позволила себе отдыхать, как в ухо ей зашептал Костя:
— Мариш, у нас тут маленькая беда… с твоей палаткой.
— Что? — подняла она глаза.
— Пойдем-ка.
Костя привел девушку к палатке, которая была располосована на две части.
— Это… Это, мать вашу, что? — вытаращилась Марина.
— Это Миттен, не смотри на меня, — тут же перевел стрелки на друга Костик.
— Прости, Марин, я сам не понял, как так вышло, — бубнил Токарев, пряча глаза.
— Ты не понял, как подошел к палатке и разрезал ее надвое? — зашипела на него Иванова.
— Не подходил я. Мы нож метали в дерево, и он отскочил как-то неудачно.
— Охренеть как неудачно. Не то слово, как неудачно, — рычала на него Марина.
— Может, скотчем заклеим? — предложил Митяй.
— Может, я тебе рот скотчем заклею и к дереву им примотаю, а потом буду нож метать. Посмотрим, куда у меня отскочит. И насколько неудачно, — взорвалась девушка. — Что за дебилы! Вроде взрослые мужики, а все ножичками кидаетесь.
Марина пнула палатку, а потом, сцепив кулаки, полезла внутрь. Она доставала свои вещи, продолжая поносить Бирюкова и Токарева, прибавляя в конце каждого обзывательства:
— Мужчины, как дети.
— Мариш, а что ты делаешь? — осторожно поинтересовался Костя.
— Перетаскиваю вещи в палатку к Токареву. Или ты мне прикажешь спать на свежем воздухе?
— А может ко мне лучше? У меня двухместная.
— В тесноте да не в обиде. Подвинется метатель ножей косорукий.
Митя спорить не стал. Костя — тоже почел за лучшее заткнуться. Перенеся все вещи в Токаревскую палатку, девушка отправилась обратно к костру. По мере того, как темнота приближающейся ночи ложилась на лагерь, Марина становилась все мрачнее и мрачнее. Народ стал потихоньку рассасываться, так как сказывался перелет и дорога до лагеря. Иванова тоже демонстративно прошагала в палатку, где залезла в спальник и приказала себе уснуть. Но как ни старалась, не могла выключиться. А потом пришел Митька.
— Марин, прости. Я, правда, не хотел.
— Спокойной ночи, — только и ответила она, поворачиваясь к нему спиной.
Митяй только плечами пожал. Он аккуратно пролез в свой спальник, пожелал Марине спокойной ночи в ответ, но более мягким тоном и… захрапел. Сначала он лишь слегка посапывал, но девушку раздражало и это, а потом и вовсе залился трелями в лучших традициях дрели. Иванова сначала пыталась абстрагироваться, потом просила его перевернуться на бок, потом сама переворачивала, толкала, пинала. Без толку. Токарев что-то бубнил, соглашался, переворачивался, но через полминуты снова начинал нахрапывать свои серенады. Не выдержав этого издевательства, Марина вылезла из палатки и побрела к костру.
Косте тоже не спалось. Он ворочался с боку
