Похоже, местные жители и не догадывались о том, что идет война, появление руоссийцев было для них большой неожиданностью. Однако к приходу чужеземных солдат они отнеслись равнодушно, благо за воду и продовольствие пришельцы расплатились сполна, причем золотом, которого в здешних краях отродясь никто не видел. Оставалось только дорогу узнать.
– Зафар, Зафар. Нам нужен Зафар. Понимаешь? Зафар.
Один из гохарцев, судя по жидкой седой бороденке и более-менее чистому халату, что-то вроде местного старосты, вывел экспедицию на окраину и указал на убегающую вдаль дорогу.
– Зафар там?
Гохарец энергично затряс бородой. Алекс вытащил компас, проверил указанное направление. Почти совпадает. Тронулись. Опять долго петляли по узким дорогам между полей и садов, лейтенанта беспокоило отсутствие каких-либо следов прохождения руоссийского отряда. Пять тысяч человек, артиллерийский парк, обоз не могли не оставить заметного следа, а его не было. Еще раз уточнили дорогу у местных и наконец около полудня вышли на хорошо утоптанный широкий торговый тракт. Буквально через полверсты экспедиция наткнулась на большое деревянное колесо с железным ободом, пара спиц отсутствовала, еще две еле держались в своих гнездах. Потому его и бросили, признав неремонтопригодным.
– Наше, – определил Ивасов, – от патронной двуколки.
Лейтенант вздохнул с облегчением.
В три часа пополудни экспедиция наткнулась на заставу все того же Зубурукского полка, а еще через час добралась до стен Зафара.
Генеральская палатка, как полагается, разместилась на возвышенности, откуда открывалась хорошая панорама окружающей местности. Пока шли к палатке генерала Лерхнера, Алекс успел оценить диспозицию руоссийских войск. Осадные работы по правилам середины прошлого века шли полным ходом. Уже готова была батарея из четырех двенадцатифунтовых гаубиц, предназначенных для обстрела города. Под прикрытием мешков с песком напротив городских ворот сооружалась восьмиорудийная батарея. Правда, орудия там устанавливались смешные – полковые трехфунтовки, но, по мнению лейтенанта, для того, чтобы вынести старые ворота, вполне достаточно врезать по ним солдатским сапогом. Пехота активно рыла траншеи, чтобы безопасно подобраться к стенам Зафара и смело броситься на штурм под прикрытием артиллерийского огня.
– Еще бы минные галереи заложили, – усмехнулся лейтенант.
Прежде чем принять лейтенанта, генерал Лерхнер помариновал его минут десять у входа, после чего щеголеватый генеральский адъютант откинул прикрывавшее вход сукно.
– Господин генерал-майор готов принять вас, лейтенант.
Придерживая фуражку правой рукой, Алекс шагнул в духоту палатки. Генерал был по-простому – мундир расстегнут, на ногах домашние шлепанцы без задников. Вошедшему офицеру он рта открыть не позволил.
– Ну наконец-то! В каких соснах ваш полк заблудиться изволил, вместе с этим вашим хваленым караванщиком? Я четверо суток не имею о нем никаких известий! Хорошо хоть кроки до Зафара заранее догадались сделать. Так где ваш полк, лейтенант?
Собравшись с духом, Алекс начал докладывать, при этом на висках невольно выступили капли пота. По мере доклада лицо генерала постепенно вытягивалось от удивления. В конце концов, Лерхнер не выдержал:.
– Сареханов – безответственный авантюрист! Одним полком, без артиллерии, штурмовать такую крепость, как Гохара, нельзя! Это же азы военной науки!
Похоже на то, что Лерхнер сам спал и видел себя покорителем Гохары, а тут ему же подчиненный полковник цинично захапал все лавры победителя себе, оставив своего прямого и непосредственного начальника с носом.
– Тем не менее, господин генерал-майор, штурм увенчался полным успехом, – напомнил обстоятельства дела лейтенант, – Гохара взята с минимальными потерями с нашей стороны. И казна султанская также досталась нам в целости.
– И казна!
Последнее обстоятельство добило генерала окончательно, ведь сейчас все золото, скопленное за столетия гохарской династией, находилось в распоряжении полковника Сареханова. Тяжело дыша, Лерхнер плюхнулся в походное кресло и только минуту спустя выдавил из себя:
– А где эмир?
– Убит во время штурма.
Про то, кем был убит правитель Гохары, Алекс благоразумно предпочел не распространяться. Это известие на генерала особого впечатления не произвело. Окончательно придя в себя, он оторвался от кресла, подошел к столу и налил в кружку воды из глиняного гохарского кувшина. В таких кувшинах вода чудесным образом сохраняла прохладу даже в самый жаркий день. Лейтенант почти физически ощутил во рту вкус живительной влаги, но ему предложить воды никто не догадался.
Промочив горло, генерал окончательно справился со своими эмоциями.
– Так, значит, полковнику Сареханову для удержания Гохары требуются дополнительные силы?
По генеральскому тону Алекс начал догадываться, что в ближайшее время сидящие в Гохаре руоссийцы подкреплений не получат.
– Так точно, господин генерал-майор!
– Сообщите Сареханову, что все имеющиеся в моем распоряжении силы задействованы для подготовки штурма Зафара и смогут выступить к Гохаре не ранее его завершения.
По мнению лейтенанта Магу, пять с лишним тысяч солдат с осадной артиллерией для слабенькой крепостишки с гарнизоном не более трех сотен штыков было слишком жирно, но Лерхнер свое решение вряд ли изменит. Слухи о том, что командующий экспедицией является изрядным перестраховщиком, нашли свое подтверждение. Отправить часть сил для штурма Гохары было бы глупостью, но еще большей глупостью было не отправить силы для удержания уже взятого города. Генеральские амбиции взяли верх над разумом. Впрочем, руоссийская история и до этого знала немало подобных случаев.
– Слушаюсь, господин генерал-майор! Осмелюсь спросить, господин генерал-майор, когда состоится штурм Зафара?
– Это не секрет, лейтенант. Сегодня до ночи все приготовления к штурму должны быть закончены, а на рассвете, после молитвы, начнем.
– Разрешите идти, господин генерал-майор?
– Ступайте, лейтенант.
Вскинув ладонь к козырьку кепи, Алекс развернулся и с облегчением покинул генеральскую палатку. Оказавшись снаружи, он стянул с головы потемневший от пота головной убор и с удовольствием подставил обнаженную голову легкому ветерку. Солнце висело уже довольно низко над горизонтом, дневная жара начала спадать.
– Что сказал генерал?
– До окончания штурма помощи Гохаре не будет.
– Да их же тут…
– Цыц, – прервал возмущение Фелонова лейтенант, – генеральские приказы не обсуждаются.
Унтер что-то недовольно пробурчал себе под нос. Ивасов же поинтересовался:
– Когда обратно выступаем, господин лейтенант?
– Завтра утром. Во-первых, устали, надо бы выспаться перед дорогой. Во-вторых, надо дождаться результата штурма, хотя в этом у меня сомнений нет. Пошли устраиваться на ночлег.
Утро, как и сказал Лерхнер, началось с молитвы. Отстояв ее вместе со всеми, Алекс, стараясь держаться как можно незаметнее, прибился к генеральской свите, обзор с места ее расположения был отличный. Унтерам и солдатам достались места похуже. К тому же время и направление главного удара генерал выбрал правильно – рассветное солнце слепило обороняющихся.
Командующий занял место в своем походном кресле и дал отмашку к началу штурма. Началось все красиво. В разные стороны разлетелись гонцы с приказами, загремели барабаны, полки двинулись на исходные позиции, артиллеристы начали суету на батареях. Окутавшись клубами белого порохового дыма, рявкнули старые гаубицы, отправляя на головы противника круглые чугунные бомбы.
Наблюдая за разворачивающимся зрелищем, Лерхнер громогласно, так, чтобы слышали все присутствующие, даже рядовые, провозгласил:
– Наша победа будет быстрой
