Загружая раненых, я внёс одно рацпредложение: подножки у кабины свободны, и, держась за дверцу, можно ехать стоя, чтобы освободить ещё место для раненого. И так для одного действительно освободили. Я и ещё один из наших, заряжающий, устроились на подножке, и мы медленно покатили в сторону города. Второй заряжающий сидел в кузове, за ранеными приглядывал. Мы четверых смогли взять, больше не помещались, и девять остались у моста на разбитых позициях. Да, и та колонна, что подошла на рассвете, уже отбыла. Тут где-то есть брод, надеюсь, они знают где. Дорога до поста на окраине города заняла чуть больше часа. Вся вода из наших фляг ушла раненым. На посту об уничтожении моста ещё не знали, удивлялись, что колонны прекратили появляться, думали, немцы дорогу перерезали и вот-вот к городу прорвутся, так что привезённая нами информация была к месту, лейтенант, старший обороны, тут же по телефону связался с вышестоящим командованием и передал сведения, которые узнал от нас. А то тут спешная эвакуация шла, чуть ли не до паники дошло.
Дальше поста нас не пустили. Водителю выдали сопровождающего, знающего, где находится медсанбат, и они укатили, а мы устроились на свободной площадке рядом с постом, отдыхая, ведь дорога на подножке серьёзно выматывает, так что нам с напарником требовался отдых, и мы ему были рады. Дали нам всего минут двадцать, пока сюда не приехала пара эмок и три грузовика. Тут же и наш комиссар обнаружился, нашего учебного зенитного дивизиона. Нас построили, и, когда сержант доложил все перипетии ночного боя, генерал-майор, что и прикатил сюда со свитой, похвалил нас, после чего кивнул нашему комиссару, старшему политруку. Дал ему слово. Сначала тот небольшую политинформацию завернул, а вот дальше уже интереснее стало.
– Товарищи курсанты, наше командование высоко оценило ваши боевые качества, поэтому командующим нашим военным округом был подписан приказ о досрочном выпуске ряда училищ, в список которых попало и наше. С присвоением воинского звания младший сержант вы, товарищи курсанты, будете направлены в действующие части. Это всё.
Мы в ответ, как и положено, рявкнули благодарственное слово, после чего нас распустили. Некоторые бойцы были озадачены: ладно не сержанта получили, но мы проучились всего полгода. Обычно досрочно выпускают за месяц, ну два, но не так недоучившимися. Видимо, командование решило, что на месте нужный опыт и знания получим. Ну не знаю, меня эта афера как-то в сомнение вводит. Хотя тут причина может быть куда банальнее. После первых суток, когда немецкая авиация вбивала наши аэродромы в пыль, сказалось мизерное количество зенитной артиллерии. И вот нас так быстро решили аттестовать и хоть кого-то отправить в войска.
После речи комиссара нас отправили на одной из машин к штабу корпуса, где забрали удостоверения курсантов и выписали документы на младших сержантов, причём приписали к тому же корпусу, с командиром которого мы повстречались у поста. Когда нас оформляли, мою винтовку вписали в новое удостоверение, я проверил, всё точно. И, как и в курсантских документах, тут также не было фото. По факту, у кого они имеются, тот и может ими пользоваться. Единственно, как я смогу подтвердить, что документы действительно мои, – предъявить шофёрское удостоверение или комсомольский билет, где есть фото.
Всё заняло меньше часа, тут ещё и наш водила присоединился, такой же курсант. Он сообщил, что машину с расстрелянной зениткой забрали, а вещи наши он выгрузил у здания штаба под охрану часового. Мои-то при мне… Троих парней в одну дивизию распределили, сержанта нашего – к танкистам, а меня отправили к медикам. Я должен получить под командование орудие зенитной батареи, которая защищает медсанбат стрелковой дивизии. Мы с парнями попрощались, трое сразу уехали на попутке. А я пешком направился в нужную сторону. Надо штаб дивизии найти, представиться, чтобы в списки внесли, а потом они в часть направят. Однако, пока я в городе, нужно сделать одно дело.
У меня до сих пор петлицы курсанта с металлическими буквами, означающими наименование училища. Помнится, у меня имеются в запасе красноармейские петлицы, те, что я срезал с убитого диверсанта, они красного цвета с общевойсковыми эмблемами. Как раз подойдут, нужно лишь найти два треугольника, тоже красных. Знаки различия, как и петлицы, имеют цвет по роду войск. В городе была комендатура, соответственно, и магазин-военторг, в штабе корпуса я адрес узнал, правда, там не уверены, что он работает при той неразберихе и панике, что царила вокруг, но я надеялся, что работает.
К сожалению, магазин всё же не работал, кто-то камнем ещё и стекло разбил, и у магазина маялся часовой, отгоняя любопытных, ну, или мародёров, так что, лишь покосившись в ту сторону, я поправил ремень винтовки и энергичным шагом направился к выходу из города. Что ж, не работает так не работает. В пути срежу старые петлицы и нашью трофейные, а треугольники потом найду и привинчу.
К трассе, что проходила через город, я не подходил, решил окраиной выйти на дорогу, которая шла в нужную мне сторону. Срезал путь, можно сказать. Я уже был на окраине, когда приметил, как молодка с белыми полушариями грудей, выставленных как напоказ в декольте, глядя на меня, влекуще улыбается.
– Товарищ солдат, не обидьте вдову, помогите. Нужно корзину тяжёлую на чердак поднять.
Намёк был более чем понятен. Я с удовольствием осмотрел крепкую ладную фигуру женщины, в моём вкусе. Так что я легко согласился. А когда мы зашли в сени, она прижалась ко мне всем телом, нащупывая опытной рукой то, что ей нужно в штанах, и взасос стала целовать, свободной рукой снимая каску с моей головы. Мне её лень было на поясе носить, плечевых ремней нет, и тот сползал от лишнего груза. Нет уж, пусть на голове будет. Каску молодка оставила на столике у окна в сенях и за руку повела меня в дом. Прошла она первой, а я, наклонившись, чтобы не удариться о притолоку, последовал за ней – и всё, темнота. Меня чем-то серьёзно отоварили. Всё зло от баб!
Очнулся я от боли в голове и от приглушённого разговора где-то поблизости. Приоткрыв глаза, я сел – ого, я связан! – и осмотрелся. Хм, я в доме, голоса доносятся из соседней комнаты, ремня нет, карманы, похоже, пусты, сапоги сняты. Проверить не могу, но вроде
