Это я видел, две телеги с полутора десятками пожилых мужчин и более молодых женщин, вооружёнными в основном оглоблями. Хотя парочка охотничьих ружей было. Сержант же, поинтересовался:
— А вы, товарищ капитан откуда тут? Сбили? И что за немцы?
— Не сбили, сержант, не сбили. Сам сел. Тут два пути на выбор были. Сбить шесть самолётов противника и возвращаться на аэродром, или сбить седьмого, и без топлива совершить вынужденно посадку. Начальство дало добро на последнее, сбил, и вот загораю тут под луной. Да ты подходи, чего мнёшься в сторонке?
— Так это вы их? Здорово, — всё же оставив лошадь на месте, но держа револьвер в руке, тот направился ко мне. — А что за немцы-то?
— А немцы видимо со сбитого бомбардировщика. Сами на меня вышли. Странные, бормочут непонятное, как будто пьяные, но от них не пахнет. Я их разоружил и связал, вон под крылом лежат, без сознания, — я достал из кармана фонарик и осветил их.
— А почему без сознания?
— Шумят, думать мешали, вот по голове рукояткой пистолета и приголубил. Надеюсь мозги у них станут на место и те не будут вести себя как сумасшедшие.
Говоря это, я ничем не рисковал. Кто их слушать будет, что летели те и летели, а тут очнулись в плену и ничего не помнят. Было что-то такое у обоих, не зря же я про странное опьянение ввернул. Сам сержант, осмотрев пленных, покосился на меня, а я сидел, и расстелив на коленях трофейную карту, подсвечивая её, изучал, бормоча ругательства. Тут были отмечены все предприятия Горького, знали гады куда лететь и что бомбить. Тут и телеги подкатили. Сам Васильев не остался, оставил двух женщин, с граблями в руках, вполне годных для охраны, и укатил остальных немцев искать. Женщины бойкие были, так что мы успели языками почесать, пока вдали не услышали звук мотора и не показался отсвет фар. Машину я сканером давно засёк, сейчас, когда те сблизились, помигал в их сторону фонариком, чтобы сориентировать, и те покатили к нам. Это действительно были наши, «полуторка» с двумя бойцами из охраны аэродрома, Никитой, и бочкой в кузове. Намцы к этому мгновению очнулись, и бойцы их приняли, забрав документы и оружие, с картой, а потом стали помогать заправлять машину. Женщин мы уже отпустили, поблагодарив за помощь. Сделали просто, подогнали грузовик задом к крылу, пробросили длинный шланг, вставив в горловину бака, и самотёком пустили его. Опыт в этом у парней был немалый, потому что у нас на аэродроме, включая полк Бадина, топливозаправщиков не было вообще. В бочках возили и вёдрами заправляли. Или вот так самотёком с кузова машины. Весело да? А там это считается вполне нормой, уже все привыкли и не обращают внимания, как будто это так и нужно. Может подарить им топливозаправщик? Только как?
Закончили мы ближе к рассвету, уже когда светать начало. Никита успел провести лёгкий осмотр машины, но та была в порядке. Запустив двигатель и погоняв его на разных режимах, машину мне уже развернули, взлетать желательно по проверенной полосе, там где садился, и разогнавшись, я пошёл на взлёт, а те собравшись, не забыв пленных в кузов закинуть, покатили обратно к Горькому. Тот километрах в пятидесяти находился. Сам я, не поднимаясь на большие высоты, добрался до аэродрома, и после разрешения с земли пошёл на посадку, совершив её штатно, дальше механики и лётчики из звена Светлова помогли закатить истребитель в его капонир.
— Поговорить надо, — сказал я Светлову, выбираясь на крыло и расстёгивая пряжки парашюта. — Есть мысли как улучшить работу. Если бы сразу этот метод взяли на вооружение, ни один немец не ушёл бы. Этот метод работает, я его под Москвой применял, надо было обмозговать его тут.
— Интересно. Говори, послушаем с парнями, вместе обдумаем.
Однако объяснить свою мысль сразу я не успел, за мной машину прислали. Так что скинув комбинезон и сменив шлемофон на фуражку, и с тростью в руке устроившись в машине, покатил к зданию штаба. Лишь перед отъездом я быстро пояснил свою мысль, сбить немцев сложно, это они так думают, пока из пулемётов повредишь моторы немца, весь боеприпас потратишь. Вот я и предлагаю, повреждать по одному мотору и гнаться за следующем, этот точно снизится, не удержав высоту, опыт подобной практики есть, а там его Светлов будет с парнями ждать, и сбивать. Так бы мы успели больше в землю вогнать. Вот так те остались обдумывать сказанное мной, прикладывать такую совместную тактику применения, я лишь попросил их не говорить, что поднимался на четырнадцать километров, это тех что на земле обмануть не сложно, но не таких же «ночников», они правду знают.
В штабе приняв поздравления от командиров по поводу сбитых я сел писать рапорт. Мне подтвердили пока пять, ещё обломки двух ищут. Я показал на карте где упали все семеро, и определив, где два не найденных находятся, скоординировали действия, приказав направить туда поисковиков. Потом меня в штаб обороны вызвали, мы как раз со Светловым закончили обсуждать новую тактику применения «ночников», решив проверить её на практике во время следующего налёта. И да, он попросил на моей машине полетать, хотел на высоте её проверить. Мой «Миг» его механик уже осмотрел, обычная машина, ничего не нашёл, и тот решил сам её проверить. Он в воздух поднялся, когда я на «Виллисе» как раз покинул аэродром и покатил в штаб «ПВО». Там тоже поздравили, генерал даже обнял на радостях, и огорошили новостями. За последних семерых сбитых, обломки тех двух тоже нашли, меня представили к повышению в звании, и новой награде, и тут ещё пришёл орден за разведчика. Награждать чуть позже будут, вечером, кроме меня ещё трое удостоились наград, торжественно, на плацу на аэродроме. Так что я покатил обратно. Майора значит в двадцать два года получу? Вроде у лётчиков такое бывало. Не сейчас, пока документы в штаб моего полка уйдут, пока там подтвердят и бумаги вернутся, немало времени пройдёт. Всё же я числюсь за Московским военным округом, и тут в командировке.
Вернувшись, я обнаружил Светлова, задумчиво ходившего у моего самолёта, который как раз обслуживал Никита, он уже вернулся с вылета. Поставив внедорожник на его привычное место стоянки под масксетью, и подойдя к старлею, я
