— Товарищ полковник, официально заявляю, я отказываюсь выполнять этот приказ.
— Что-о-о?! — к моему удивлению вскочил не комкор или другие командиры, а именно чиновник.
Тот в течении минуты высказывал всё что он обо мне думает, и не матерными в его речи были только предлоги. Когда он наконец выдохся, то хмурый полковник, ему явно сильно не понравилось, что я при других свидетелях отказываюсь вот так выполнять его приказы, спросил:
— И чем вы, майор, аргументируете свой отказ?
В ответ я поднял правую ногу, слегка вытянув её вперёд, и демонстративно постучал по ней тростью. Лица обоих полковников тут же посветлели, те поняли о чём я намекнул, а вот остальные нет и потребовали разъяснения. Ответил комкор:
— Майор не нарушил устав, если вы об этом. Он в своём праве отказаться. Призванные военнослужащие ограниченной годности могут проходить службу в тылу, но на фронте, только с их личного согласия, которого майор Крайнов никогда не даст. Я прав?
Комкора моё такое решение явно устраивало, и сейчас тот откинувшись на спинку стула наслаждался дальнейшим представлением.
— Да, товарищ полковник.
— Подождите, а корпус Егорьева? — спросил чиновник. — Ты же там был, майор? Про тот бой с десятью немецкими истребителями все газеты пишут.
— Стоит уточнить, что там я был добровольно, сам согласился участвовать в этой операции.
— Мы можем уговорит тебя, майор? — спросил чиновник. — Это на благо государства.
— Благо вам, а лезть в петлю мне? Нет, спасибо за такое щедрое предложение.
— Да он издевается над нами, — с возмущением указал на меня чиновник.
Комкор и комдив синхронно ухмыльнулись, им явно понравилось, как я тонко довожу того до белого каления, а вот дивизионный комиссар сидел с каменным выражением лица, явно не зная как на это реагировать, и какие последствия лично для него будут в обоих случаях. А тут и мутный слово взял, мне кажется он из спецслужб, тот же душок шёл. Бывало, встречал я парней из конторы Берии.
— Наш майор забывает, что он женат и жена в положении. Он не беспокоится за их судьбу?
— Мы, с многоуважаемой Анной Андреевной, находимся в стадии развода, что я не скрываю ни разу. А насчёт её положения, пусть беспокоится тот, кто ей этого ребёнка устроил. Собственно, это и есть причина развода, не терплю измен. Так что благополучие, уважаемой Анны Андреевны, мне глубоко безразлично, но за вот эти угрозы, за это вам отдельное спасибо, я это запомню.
— Угроза?
— Да. Это ответная угроза на вашу, не уважаемый мной неизвестный гражданин.
Тот лишь ухмыльнулся неприятной улыбкой, и я понял, что приобрёл врага. Чиновник ещё минут десять уговаривал меня поменять решение, и видя, что это без толку, забрал мутного и покинул кабинет, и мы остались без их присутствия.
— И воздух сразу стал чище, — нарушил я тишину, как только дверь за этими двоими закрылась.
— Да, майор, видел я наглецов, но раньше не знал, что есть такие как майор Крайнов. По лезвию ходишь.
— Да лучше Москву защищать, сердце страны, чем этих лимонников, товарищ комкор. Не хочу я к врагам лететь, да ещё учить их, общаться, и вообще разговаривать. Противны они мне.
— А мог бы узнать врага в лицо, — хмыкнул комдив.
— Как-то не особо привлекает. Да и вообще… — договорить я не успел, дверь без стука распахнулась и к нам заглянул взволнованный секретарь:
— Товарищ полковник, там ваш гость споткнутся на ступеньках и головой ударился. Говорят, помер.
Мы переглянулись, и заметив, что на меня все смотрят, я лишь в недоумении пожал плечами, и спросил:
— А может это не он?
— Молись, майор, чтобы это был не он.
Мы направились к выходу. А я лишь усмехался мысленно. Как же не он, мутный и есть. Чтобы я врага да опустил? Поработал «руками» амулета-помощника и тот готов. Банальное падение с травмой несовместимой с жизнью при множестве свидетелей. А я вообще у комкора в кабинет был, а слова — это слова. Мы подошли к телу, толпа расступилась, и посмотрели на труп.
— Да-а, правильно говорят, сделал плохое другому, и плохое возвращается, — сказал я, после чего повернувшись к бледному чиновнику, ласково спросил. — А вы мне плохое не желаете пообещать?
Тот лишь рванул к выходу и здания, а я, посмотрев на полковников, те таращили на меня глаза, и пожал плечами:
— Такая возможность для шутки, я не мог её упустить.
— Да-а-а, — протянул комкор. — Нет, майор, своей смертью ты точно не умрёшь.
— Да мне это уже раз сто говорили, — отмахнулся я, и тот лишь с застонал, глядя на потолок. А потом как рявкнул:
— А ну смирно! В расположении, бегом, марш!
Я сам не заметил, как оказался снаружи у здания и встал у машины, опираясь на трость. Водитель, что дремал в «эмке», удивлённо посмотрел на меня. Скоро и комдив Данилов подошёл.
— В расположение, — велел тот водителю, а я напомнил.
— У меня документы забрали.
Тот молча кивнул и ушёл. Не было его довольно долго, только через час вернулся, протягивая мне пачку документов и удостоверение с лётной учётной книжкой, пояснив:
— Они уже тебе командировку в Англию оформили. Пришлось к комкору идти.
Я убрал удостоверение и учётку в нагрудный карман, а пачку документов в планшетку, после чего мы сели машину и покатили обратно в дивизию. На полпути, полковник спросил:
— Что это было в штабе корпуса?
— Я очень не хочу в Англию, товарищ полковник. Надо было, я бы и на голове сплясал.
— Я погибший?
— Вы сами видели, я с вами был, и тоже удивлён произошедшим. Просто воспользовался случаем, чтобы ещё больше укрепить свои позиции. Тот чиновник ко мне и на километр не приблизится.
— Но может гадить издалека.
— Возможно, — ответил я. — Люди они скоты ещё те.
— Ладно, оставим то что в штабе было, поговорим о переводе.
