Утром, позавтракав, я свернул лагерь и покатил обратно в Москву, на улицу Кирова, где и размещался штаб моего авиационного корпуса «ПВО». Выглядел я на все сто, форма выглажена и чистая, в отражении начищенных ботинок хоть смотреться можно и бриться. Всё было идеальным. Оставив машину не так и далеко от входа в штаб, я дошёл до него, постукивая концом трости по брусчатке, и прошёл внутрь, козыряя другим командирам что встречались мне на пути. Дежурный по штабу, уточнив причину моего появления, отправил в отдел кадров, ну и сообщил обо мне командиру корпуса. Я не успел дойти до нужных кабинетов где сидели кадровики, как тот бегом нагнал меня и развернув, направил прямиком в кабинет комкора. Там видимо только что совещание закончилось, командиры отодвигая стулья вставали, собирали документы со стола. В основном майоры были, пара полковников и даже один генерал, похоже зенитчик. Войдя я представился, и комкор велел мне подойти ближе, после чего не обращая внимания на присутствие свидетелей, ласково спросил:
— Майор, почему вы не прибыли вчера согласно предписанию явится в штаб корпуса?
— Товарищ полковник, в предписании не указано явится немедленно, а в течении суток. Срок ещё не вышел. К тому же я знакомого встретил, тот испытателем в НИИ ВВС служит, новую машину испытывают. Предложил мне поучаствовать в полётах ночью. Было интересно.
Тут комкор громко хлопнул ладонью по столу, получилось оглушающе, все вздрогнули, а тот зло рявкнул:
— Так это ты скотина ночью высотников сбивал?! Меня за это по всем инстанциям песочат, хотят знать кто сделал, а я не в курсе. Сам звонил, — поднял тот указательный палец вверх.
— Так надо же машину было проверить, товарищ полковник. Только не спрашивайте какую, я подписки давал.
— Чем ты их? — успокаиваясь, спросил комкор.
— Крупнокалиберными пулемётами, а потом подходил и реактивными ракетами. Красиво взрывались. Пятерых пулемётами сбил, и четырёх ракетами. Четыре ушло. Их тринадцать всего было.
— И как тебе эта новая машина?
— А-а-а, — с разочарованием махнул я рукой. — «Спитфайр» лучше.
— Иди отсюда, — махнул рукой комкор, и я с частью других командиров вышел в приёмную и направился к кадровикам.
Конечно встретили меня несколько странно, но ладно чернильницей не кинул, хотя такая мысль у того явно была, в руках крутил, но сдержался. Видать с этим делом его действительно серьёзно достали, до белого каления довели. Знаемый кадровик, к которому я зашёл, как раз положил трубку на аппарат и повернулся ко мне, встречая такими словами:
— Здоров. Полковник как раз на счёт тебя звонил.
Пожав майору руку, я вручил тому банан, сел рядом у стола, положив руки на рукоятку трости, и спросил:
— И куда меня теперь? Говорят, полк мой в другое место перекинули, на переобучение.
— Так и есть. А куда, так комкор как раз и приказал направить тебя к Налепину.
— Знакомая фамилия, но вспомнить не могу.
— Ещё до твоего отлёта в Англию отдельную эскадрилью перехватчиков сформировали для защиты Москвы от высотников. Воюют на дооборудованных «Мигах». Поговаривают, скопировали оборудование с того «Юнкерса», которого ты приземлил, и часть истребителей модернизовали. Теперь на тринадцать тысяч могут подниматься. Правда, всё равно мало. Лучших лётчиков туда отобрали. Командир эскадрильи майор Налепин. Тоже Героя получил, до тебя ещё, зимой сорок первого. Приказали тебя назначить в эту эскадрилью, заместителем командира, но будешь летать отдельным рядовым лётчиком. Там четыре звена по три машины, штат полный, ты получается тринадцатым войдёшь.
— Вот спасибо, обрадовал.
— В суеверия веришь? — оторвался тот от бумаг, занимаясь параллельно оформлением.
— Есть такая поговорка: в окопах атеистов нет. Можешь поверить, сказано с сознанием дела. Сам я в бога не верю, всё же атеист, да и в приметы тоже, но на всякий случай если есть возможность избежать, избегаю.
— Понятно. Я таких случайниками называю. Не верю, но на всякий случай…
— Точно, как про меня сказано.
Мы засмеялись, и продолжили общаться. Я узнавал всё насчёт эскадрильи, порадовавшись что дислоцируется та теперь на том же аэродроме где мой бывший двадцать седьмой полк стоял, привыкать не трудно будет. Наконец документы были готовы, в них чётко был указан срок прибытия в часть. В течении двух часов явится к месту службы, видать тоже комкор настоял. Я покинул здание штаба и дойдя до машины, сел в неё, и запустив движок, развернувшись, покатил к выезду из города. Там провёл привычную операцию, не доезжая, убрал машину в хранилище и с вещами направился к «КПП». При мне был саквояж из Англии, и вещмешок. Прогулялся эти пару километров, и попал на территорию, до окончания срока прибытия. Командира эскадрильи не дозовёшься, отсыпается с остальными лётчиками после ночной работы, тем более как раз время сна у них. Я тоже в таком ритме раньше жил и знаю, что это такое. Поэтому направился в штаб. Моего полка тут не было, да и штаба дивизии тоже, последние убыли в действующую армию. Сюда перевели другую дивизию, и именно к их службам была приписана эскадрилья Налепина. Соответственно работал и штаб, так что я прошёл все процедуры вставания на довольствия и получил комнату в командирском общежитии. Места хватало, и мне дали койку в двухместной комнате. Вторая пока свободна, соседа не подселили. Время есть, машину, если имеется свободная, мне выдаст Налепин, или направит получить её, так что буду ждать, когда у них время отдыха закончится, а это к трём дня.
Пока было время, погулял по аэродрому, здороваясь со знакомыми. К сожалению, их оказалось не так и много, только вольнонаёмные из персонала аэродрома, официантки, поварихи и другие приятые личности противоположного пола отбыли с дивизией Данилова, и тут новенькие уже устроились и работали. Вот и знакомился. А в обед, ещё больше познакомился, заодно и с лётчиками того полка что тут стоял. Кстати, летали те на «Томагаук». Надо будет сходить, в живую посмотреть на этого зверя, а то только сканером изучил. К вечеру и с майором Налепиным познакомился. Тот конечно пополнению был рад, но находился в недоумении
