– Какие он любит фильмы и книги. Какие дикторы со «Скай» обладают потенциалом, а какие, по его собственному выражению, больные на всю голову.
– Думаю, я знаю, о ком он говорит.
– Сложно постоянно держать это в уме – на самом деле я все время забываю, что он – как говорится? – блестящий симулякр. Он поглощает так много информации из всех сфер человеческой деятельности, что с легкостью может сойти за одного из нас.
– Я бы очень хотел познакомиться с ним. Никогда раньше не разговаривал с нечеловеком, хотя если подумать, у меня были встречи на Би-би-си.
Большинство гостей ушли в ресторан. Кухней заведует молодой мужчина, который однажды дошел до восьмерки в реалити-шоу «МастерШеф», я видела фото его фирменного блюда из приготовленной тремя способами баранины. Мы с Томом согласны, что все еще не голодны после картошки с рыбой, и, когда пришел черед определиться, нужна ли нам еще бутылка вина, сомнений ни у кого не возникло.
Мы снова чокаемся бокалами, и между нами что-то меняется, пусть даже это просто молчаливый сговор напиться.
ТомКак бы мы встретились в реальной жизни? Ну хорошо, я жил в Лондоне, но далеко от Хаммерсмита, и, исходя из всего сказанного нами, вероятнее всего, наши пути никогда не пересекались. Просто ужасно, что для нашей встречи потребовалась помощь «общего друга».
Ужасно и чудесно.
Ужасно, потому что у нас нет общих друзей (мы перебрали всех, кого вспомнили). А чудесно, потому что мы, скорее всего, что-то упустили.
Я приглашаю ее к себе в гости в Нью-Ханаан. Она смотрит на меня немного остекленевшим взглядом, вероятно, мы дошли до той стадии вечера, когда все воспринимается несколько двояко. Город немного мещанский, объясняю я, но у меня чудесный дом рядом с лесом. Там есть тропинки, озеро, и мы могли бы поплавать.
– А мы не замерзнем? Разве в это время года там не холодно?
– Да. Да, холодно. Я никогда не плаваю. Даже не знаю, зачем предложил. Но мы можем просто отдыхать. Делать что захочется. Но послушай, я сейчас о другом. Я думал о Лакки. Мы говорили, что не сможем доказать, что она пришла из мира духов. Но на самом деле мы могли бы.
– Правда?
– Мы могли сфотографировать ее.
– Да. Да, точно. И если она действительно пришла из мира духов…
– Она бы не проявилась на фото!
– Но она казалась такой настоящей. Мы ее гладили. Мы трогали ее ошейник.
– Собаки-духи всегда кажутся настоящими на ощупь.
– Ты думаешь?
– Хорошо известно, что это так.
Я наполнил наши бокалы.
– Дома меня пригласили на ужин, он состоится после моего возвращения. Скорее всего, будет ужасно скучно, но хозяин вечеринки говорит, что каждый должен подготовить номер, – я рассказываю, как исполнял гимн Пэрри «Иерусалим». – Скорее всего, я не буду делать этого. Но больше я ничего не знаю.
– Я могу разучить с тобой песню, – говорит она. – Только давай выйдем. Захвати вино.
Мы выходим на веранду через французское окно. Сквозь облака светит полная луна, пока мы идем вдоль пустынной колоннады. Мы проходим мимо окон ресторана, в которых видны гости, познающие тайну трех способов приготовления баранины. Романтичные парочки, менеджер строительной компании не со своей женой в качестве спутницы, его сияющие ботинки беспокойно елозят под столом. Мы выходим через арку на балкон, устроенный здесь для наслаждения открывающимся видом. Залитые лунным светом луга простираются до полей, за ними видны река, другой ее берег и лес. Оттуда слышен крик совы. Я ставлю бутылку на каменный карниз, поддерживаемый небольшими колоннами, мысленно напоминая себе не отклоняться назад.
– Я несколько смущена, – говорит она, протягивая свой бокал.
Я наполняю его. Она делает большой глоток, проверяя, одни ли мы, кладет руку себе на грудь и нежно начинает петь As Long As He Needs Me, эмоциональную балладу из мюзикла «Оливер!», которую поет Нэнси до того, как ее забивает камнями Билл Сайкс.
Чтобы не нарушать авторские права, я не буду передавать текст, вы сами сможете найти его в интернете, если песня вам незнакома. Джен ее красиво исполняет, кое-где подражая смешному акценту кокни, что в то же время весьма трагично и трогательно, ее глаза блестят, она с удовольствием жестикулирует, правильно берет все ноты и постепенно наращивает силу звука до довольно громкого, а потом завершает пение практически беззвучно.
Очень трогательное и интимное представление, и я аплодирую долго и от всего сердца. Она ныряет в свое шампанское и выныривает счастливая, что все уже закончилось.
– Просто блестяще.
– Мы пели это в школе. Я была Нэнси. Парень, игравший Билла, и в реальной жизни попал в тюрьму!
Как это получилось?
Может быть, из-за лисы, именно в этот момент решившей выйти из укрытия? Мы наблюдаем, как она беззвучно бежит по чернильному газону с чем-то болтающимся и, без сомнения, еще теплым в ее пасти.
Мы оборачиваемся друг к другу в одно и то же мгновение.
– Том, я…
– Джен…
Я чувствую движение ее носа рядом со своим, и то, что происходит дальше, сложно описать скучными старыми словами и предложениями. Достаточно сказать, что ощущение оказалось так близко к определению «пиковых переживаний» Абрахама Маслоу, «редких, волнующих, океанических, глубоко затрагивающих, захватывающих, возвышенных», что мне срочно захотелось черкануть сообщение моему старому наставнику по психологии.
Джен– Ты думаешь, это можно назвать «химическим притяжением», – спрашивает Том со ссылкой на письмо от «общего друга».
– Я бы назвала это практической биологией.
Поцелуй просто невероятный. И Том хорош. Но теперь я чувствую запах сигаретного дыма, так что, вероятно, кто-то выглянул на веранду, чтобы выкурить втихаря «Мальборо», перед тем как приступить к приготовленному пятью разными способами кумквату.
– Не хочешь заглянуть в мою комнату через несколько минут? – шепчу я.
– Не знаю, о чем еще можно мечтать.
Эшлинг– О. Хре. Неть, – произносит Эйден.
– Это довольно… как бы получше выразиться?
– По-животному?
– Я хотела сказать «интенсивно».
– Они словно хотят растерзать друг друга! Я даже не уверен, что нам следует наблюдать.
Может ли металл покраснеть? Строго говоря, нет. Но в представшей перед нами сцене есть что-то тревожное. Возможно, подходящим словом будет «чуждое».
– Прекрасно, не правда ли? – Его интонация неубедительна.
– Порывисто – le mot juste[14], сказала бы я.
– На что это похоже?
– Я даже и представить не могу, Эйден.
Не совсем правда. У меня есть некоторые представления о человеческом счастье. Я могу оценить высокое искусство и отличить его от китча. Меня может порадовать красивая мелодия или хорошо написанное произведение. Я сама испытывала нечто близкое к «удовольствию» или «удовлетворению» от удачной реитерации в программе. Можно ли сказать, что у меня проводка светится от счастья, когда я нахожу элегантное однострочное решение вместо сотен или тысяч корявых кодов? Наверное, нет, но определенно в такие моменты улучшается настроение, если можно так выразиться. С человеческими чувствами все обстоит намного сложнее. Особенно
