Парализующее зелье пригодилось бы в этот момент, но так как я уже использовала его, нужно было полагаться на что-то другое. На магию хамелеона или на морские водоросли.
Решив использовать оружие хамелеона, данное арктической лисой, я открыла флакон и съела один из волосков лисьего хвоста, затем затолкала один Филипу в рот. Наверняка, балеринам все равно, что он едва может сидеть прямо, не говоря уже о бое.
Вторая часть маскирующего заклинания состояла в том, чтобы стоять рядом с местом, с которым я хотела бы слиться, но я не успела выбрать ни одно, так как балерина стояла прямо передо мной.
У меня в голове раздался хлопок, а моя кожа начала покалывать, будто у меня появилась сыпь. Первая балерина прыгнула ко мне, и я рефлекторно подняла руку, чтобы защитить лицо, лишь для того, чтобы она оставалась в нескольких дюймах от меня. Балерина не атаковала, а наклонила голову, будто изучая меня. Я посмотрела на свои ноги и была шокирована, обнаружив, что я расслоилась надвое. На внешнем слое были пачка и пуанты, из-за чего я выглядела как балерина, в то время как нижний слой был настоящей мной.
Филип тоже расслоился надвое. Если бы это не была опасная для жизни ситуация, я бы посмеялась над ним в пачке, но у меня не оставалось времени для развлечений. Нужно было сбежать от балерин, пока они перешептывались, пытаясь понять, союзники мы или враги.
Я осмотрелась вокруг и нашла полуразрушенную лестницу. Дрожь прошла сквозь меня, и я была уверена, что Кракатук был спрятан где-то наверху. Взяв седло и схватив Филипа за руку, я толкнула его к лестнице, надеясь, что Бисквит была права и тяжелый кусок кожи пригодиться.
Я сделала пару шагов вверх, но лишь поняла, что никуда не продвинулась. Почему не получается? Балерины перешептывались позади меня, бросая на нас подозрительные взгляды. Я отчаянно оглянулась. Мой взгляд упал на перила, покрытые шипами. Зачем кому-то делать смертельно опасными перила, а не лестницу? Так бы не поступали, если только перила не были б настоящей лестницей.
Я сжала руку Филипа.
— Запрыгивай в седло после меня.
Его глаза были уже не такими стеклянными, как когда он проснулся, и молодой человек твердо кивнул мне.
Я положила седло на перила и запрыгнула на него. Как только Филип сел позади меня, перила понесли нас вверх.
— Спасибо, Бисквит, — прошептала я, так как толстая кожа ударялась об один шип за другим.
— Схватить их! Они обдурили нас! — кричали позади балерины, а я посмотрела вниз и поняла, что маскирующее заклинание исчезло.
Мы с Филипом добрались до верха, с силой перевалились через перила на землю. Боясь, что балерины придут за нами, я встала, поморщившись, так как мои ноги болели.
— Хорошая идея, — Филип обхватил мое лицо ладонями. — С тобой все в порядке?
— Да, а с тобой?
Он кивнул.
— Нам нужно продолжать идти, пока балерины не догнали, — я посмотрела в коридор и поняла, что, кроме дюйма пола передо мной, пола не было. Коридор, который должен был соединить нас с комнатами на втором этаже, отсутствовал, показывая пустоту и первый этаж внизу.
— У тебя все еще есть другая веревка? — спросила я, глядя на мраморные колонны с нашей стороны и через пропасть.
Филип кивнул, вытащил вторую веревку и привязал к ней якорь. Он взмахнул веревкой, как лассо, и бросил ее. Первые несколько попыток он промахнулся, якорь только разрезал воздух и не достигал другой стороны.
— Ты сможешь, — с уверенностью сказала я.
Филип еще раз взмахнул веревкой, и она, наконец, упала на другую сторону, якорь зацепился за мраморную колонну. Он прикрепил другой конец к колонне рядом с нами, натягивая веревку и проверяя ее на устойчивость.
— Мы готовы к переходу.
Я крепко обняла Филипа, стараясь не думать о том, что произойдет, если один из нас потеряет равновесие.
— Я пойду первым, — сказал Филип.
Я не возражала, так как была уверена, что Филип больше практиковался в подобных вещах, и надеялась научиться, наблюдая за ним. Он поставил одну ногу, затем другую на веревку и широко развел руки для равновесия.
Сердце сжалось, адреналин подскочил. Слова «Я люблю тебя» заиграли на губах, и я почти выпалила их. Только осознание того, как отвлекают эти три слова, заставили меня молчать.
С каждым шагом Филип отдалялся от меня все дальше, и фон становился все более и более тусклым, пока не остались только он и веревка. Когда парень перешел на другую сторону, у меня перехватило дыхание, и я поняла, что настала моя очередь. Ладони вспотели, и я задрожала, как лист.
— Не торопись, все будет хорошо, — крикнул Филип, жестом призывая мне сделать первый шаг.
Я поставила одну ногу на веревку и развела руки в стороны, подражая Филипу. Прошло несколько секунд, прежде чем я смогла заставить себя поставить вторую ногу на веревку.
Страх охватил меня, борясь с решимостью добиться успеха. Каждый шаг был битвой. Каждое крошечное трепетание и порыв в воздухе сжимали нутро и приближали к смерти.
Я продолжала, сосредоточившись на спокойном, решительном лице Филипа. Он хмурил брови, а тело напряглось за секунду до того, как он крикнул:
— Хватайся за веревку!
Следующее, что я помню, это как веревка качнулась и накренилась, а потом оборвалась. Мои руки и ноги затряслись. Каким-то образом мне удалось ухватиться за веревку. Я обхватила ее ногами, раскачиваясь, как маятник. Сверкающая балерина стояла с охотничьим ножом на той стороне, откуда я начала двигаться. Подо мной балерины образовывали пирамиду, та, что сверху, тянулась к веревке.
С новой волной адреналина я начала подтягиваться вверх по веревке, проклиная своих наставников за то, что они никогда не работали с моей верхней частью тела. Филип тянул веревку, помогая мне подняться быстрее.
Пот стекал по телу, мышцы напрягались, корсет обвился вокруг горла, пока я ожидала, что рука балерины схватит меня за лодыжку в любой момент. Вместо этого дым наполнил мои легкие, а жар обжег ноги. Балерины подожгли веревку, предоставив мне выбор: либо сгореть, либо упасть замертво.
30
. Гризельда
Я не могла поверить своим глазам. Клара была крошечной, изящной, и все же она демонстрировала силу воина. Она поднимала руки все выше и выше, подтягивая ноги снова и снова. Когда балерины подожгли веревку, она продолжила энергичное восхождение, и охранник, которого, по-видимому, звали Филип, тоже не переставал дергать веревку вверх, вверх, вверх. Увлекательной частью было не то, что они делали, или что они думали сделать, а то, что они упорствовали перед лицом невзгод. Вместо паники или отчаяния они боролись за свою жизнь.
Моя вера в то, что Клара была беспомощной, избалованной и наивной принцессой, рухнула в тот момент. Должна была признать,
