Жители стали стремительно «краснеть», с нетерпением ожидая прихода большевиков, которые две недели тому назад взяли на севере края город Сергиополь, открыв себе путь в Семиречье. Несмотря на это, можно было бы держаться, пусть испытывая нехватку боеприпасов и продовольствия, если бы не упадок духа, что пришел вслед за приходом его изможденных войск. Они с Анненковым долго обсуждали сложившееся положение и в конце концов пришли к неутешительному выводу – отсрочить поражение на месяц возможно, а там все равно придется уходить через труднопроходимые горные перевалы в Китай.
Дутов прекрасно понимал, что его войска небоеспособны, что с ними пришло разложение, потому отдал командование своему молодому соратнику, а сам возглавил гражданское управление, попытавшись со всей энергией хоть как-то наладить жизнь армии и населения. Но все его усилия оказались тщетными – припасы стремительно тают, тифозных становится больше, жители голодают и смотрят с ненавистью. Несмотря на суровые приказы, подкрепленные расстрелами, началось дезертирство – даже стойкие духом люди потеряли веру в продолжение борьбы.
– Еще месяц, максимум два, и все…
Александр Ильич замолчал, пауза стала тягостной даже для него самого. И атаман, собрав всю свою волю, медленно произнес слова, мысль о которых он прежде гнал из головы и за которые без колебаний отдавал других людей под расстрел.
– Сопротивление бесцельно, войну мы проиграли окончательно и бесповоротно. Нужно уходить в Китай!
Суховская, западнее Иркутска,
командир Уфимского стрелкового полка
1-й стрелковой бригады
имени генерала Корнилова
генерал-майор Петров
– Ничо, завтра с краснюками сведем счеты!
– Гы, на развод никого не оставим…
– Секим башка будим всем!
Генерал-майор Петров, слушая эти немудреные солдатские разговоры, хорошо слышимые через дощатые стенки теплушек, только улыбался в отросшие за долгий зимний поход усы и бороду. Солдаты его полка, сведенного из остатков Уфимской имени генерала Корнилова стрелковой дивизии, когда-то самой многочисленной на всем восточном фронте – свыше 16 тысяч бойцов, – совершенно преобразились. Куда делась апатия и уныние, отчаяние и безысходность, что терзали их души на протяжении долгого перехода от Омска до Зимы?
Словно и не бывало поражений и отступления, похожего на бегство, хотя это как посмотреть – если от Красноярска, то войска продолжали отход, но если от Иркутска, то наступали, быстро и энергично, готовясь к штурму красной твердыни!
Плохо, что солдат осталось в строю ничтожно мало, едва десятая часть прежнего состава. Большинство погибло от свирепствовавшего тифа, что оказался страшнее даже самого лютого и кровопролитного боя, сгинуло в снегах, замерзло – из оставшихся был сформирован в Зиме полк двухбатальонного состава, но всего из трех рот вместо четырех каждый. В своих солдатах генерал был всегда уверен – русских и татар было примерно поровну в момент развертывания дивизии. И пусть последние были совершенно не обучены военному делу, но представляли собою прекрасный человеческий материал. Особенно ценный в условиях гражданской войны – на татар совершенно не действовала коммунистическая агитация.
Второй полк бригады был сведен из остатков сразу нескольких дивизий уральских горных стрелков, а потому имел чуть больше людей – три батальона, также неполного состава. Эшелоны Уральского полка стояли на соседних путях, солдаты тоже не покидали своих теплушек, буквально под завязку забитых людьми. Тут, как говорится, сошлись воедино две народные мудрости – «в тесноте, да не в обиде» и «лучше плохо ехать, чем хорошо идти».
Боевое оцепление вокруг станции было выставлено чехами, они же охраняли длинную площадку импровизированного аэродрома с утрамбованным снегом, на которой уже стояло два аэроплана – нечаянные трофеи Зиминского боя. В отступавших белых частях нашлось немало авиаторов и технических специалистов – так что иркутских «товарищей» вряд ли порадует появление над городом самолетов их идейных противников, которые сбросят отнюдь не бомбы, а куда более опасный для коммунистов груз. Как любят говорить союзники по Антанте, отъявленные любители лягушатины, – большевиков ждет сюрприз!
Бригадная конница – Уфимский кавалерийский полк, сведенный из одноименной дивизии, четырехорудийная батарея, саперная рота с обозом – остались на Китое, в одном коротком переходе до Иркутска. Сегодня там пролетел красный аэроплан, с него сбросили листовки – белым предлагалось переходить на сторону советской власти. Клятвенно обещалось иркутским ревкомом всем сохранить жизнь и всяческие «милости». В последние давно никто из каппелевцев не верил. У большевиков слова слишком часто расходились с делами, а потому даже обыватели уже редко попадались на обманные уловки, что же говорить о тех, кто шел с боями от Волги до Байкала.
Павел Петрович быстрым шагом шел к штабному вагону, где сейчас находился генерал-лейтенант Каппель, принявший на себя личное командование восточной группой войск, наступавшей на Иркутск. От прежних армейских, корпусных и дивизионных инстанций отказались еще в Зиме – наличие огромного числа штабов, за которыми стояли название, но не сила, неимоверно затрудняли управление. А потому командующий 2-й армией, сутки пробывший главкомом, генерал-майор Войцеховский принял на себя 1-ю бригаду, самый главный, так называемый «левобережный» отряд, наступавший вдоль Транссиба, по левому берегу Ангары.
Его бригаду смогли усилить одним-единственным гренадерским батальоном, сведенным из добровольческой бригады. Эшелон с ним сейчас находился впереди и через несколько часов должен был пойти на станцию Иннокентьевскую, до которой было рукою подать. По сибирским меркам, конечно, – в здешних местах совсем иной подход к оценке расстояний. И взять там под охрану богатейшие военные склады, не допустить ни разграбления, ни тем паче уничтожения. Армия отчаянно нуждалась в этих запасах, ведь там было все, от снарядов до массивных головок сахара, которого одного было 16 тысяч пудов – целый год «сладкой жизни» для всех каппелевцев, здоровых и больных, включая семьи. Оставлять такое богатство в руках красных не хотелось никому от слова «вообще», а потому и ехали в закрытых эшелонах, чтобы большевики до самого последнего момента не догадывались о том, что враг сможет напасть на них уже завтра, внезапно, как снег на голову. И рассчитывать приходилось только на эти малые силы – несколько отдельных рот и одна казачья сотня погоды не делали.
«Правобережная группа» наступала на Иркутск севернее, по противоположному берегу Ангары под командованием генерал-майора Молчанова, и сил там хватало, особенно казачьей конницы сибирцев генерала Волкова. А вот идти требовалось намного больше, фактически окружить Иркутск с севера. План взятия Иркутска более чем реален, и теперь предстояло окончательно утрясти некоторые детали и хоть немного поспать. В том, что завтра будет отчаянно не хватать времени, Павел Петрович не сомневался…
Глава четвертая
4 февраля 1920 года
Суховская, западнее Иркутска,
командир Уфимского
