– Я тоже надеюсь на это, Александр Васильевич, – Каппель улыбнулся краешками губ. – Но сейчас нужно удержаться, любой ценой удержаться, а потом… Помните, как сказано у Экклезиаста, – время разбрасывать камни, время собирать камни! Я бы сказал иначе – через разъединение к соединению, просто нужно время, чтобы народ переболел большевизмом, получил от него привычку и… отвращение.
– Как вы видите мою дальнейшую судьбу, Владимир Оскарович? Здесь я не останусь, вы должны понять меня правильно. Но уезжать из России не имею права – послав на смерть других, я обязан пойти на нее сам! Письмо жене и сыну в Париж я уже написал…
– Вот сами его и отвезете, – медленно произнес Каппель, – но по пути вам надлежит, прошу вас, отвезти письмо в Крым, главнокомандующему барону Врангелю!
– Но как же… Ведь сейчас там генерал Деникин…
– Выберут Врангеля, он достойный преемник. Я это в и д е л тогда, в Тулуне, – тихие слова Каппеля встряхнули адмирала, как в шторм, он побледнел, моментально поняв, о чем идет речь.
– Я видел и вас на краю проруби у Знаменского монастыря рядом с Пепеляевым. Вы бросили на лед, под ноги палачам свои часы и портсигар с единственной папиросой. А потом они стали стрелять, вы упали оба – тела спихнули в полынью…
Каппель замолчал, по бледному лицу главнокомандующего поползли крупные капли пота. А Колчак, тоже побледневший и потрясенный до глубины души, прикусил губу – струйка алой крови потекла по подбородку. Он сейчас услышал то, что никто на свете не мог знать. Именно так адмирал и хотел поступить перед расстрелом, а в его портсигаре действительно осталась одна-единственная папироса…
Иркутск,
председатель Иркутского губернского
Военно-революционного комитета
Ширямов
– Соглашение с вами было временным, наше положение усложнено обстоятельством, одним, но крайне важным – мы должны выбраться из этой проклятой Сибири, не потеряв вагоны. Потому и поддержали Политцентр, потом ревком, а теперь генерала Каппеля. Ваши так называемые полки разоружены здесь, в Глазкове, этой ночью всего двумя батальонами моих солдат. Пришлось, правда, как вы любите сами говорить, отправить «в Могилевскую губернию» полсотни ваших однопартийцев – они совершенно невоспитанные люди, да еще посмевшие угрожать чешским воинам оружием. И вам не нужно осыпать мою голову проклятиями – это совершенно бесполезное занятие! И знаете почему?
Ширямов молчал, внутри душа кровоточила и клокотала яростью, а голос полковника Крейчия звучал со скрытой издевкой. Да и что говорить, когда и так все стало предельно ясным.
– Нам нужен уголь, эти черемховские шахтеры, анархиствующая вольница, слушались только вас. Сейчас они вняли другой силе, исправно грузя «углярки». Наши солдаты для них – гарантия жизни, город занят каппелевцами – зиминский бой послужил шахтерам действенным уроком, и, поверьте, они не хотят повторения пройденного. Да и ваши красноармейцы удивительные существа – и дня не прошло, как они вспомнили, что были солдатами. Загаженные за месяц казармы прибраны, начались построения – их живо приводят в должный порядок и восстанавливают дисциплину. На этот раз белые не сделают ошибки – они просто раскидают ненадежное пополнение по боеспособным полкам, а казармы займут пришедшие из похода на отдых войска, да еще распределят больных, превратив во временные лазареты.
Крейчий был подозрительно многословен, совершенно не похож на себя прежнего, молчаливого, угрюмого и подозрительного, а это настораживало. Боль в теле совершенно не ощущалась, настолько были напряжены нервы, натянуты как стальные струны.
– До вчерашнего дня я был уверен, что вы, большевики, одержите победу в гражданской войне, хотя сам, как и многие русские, ненавижу вас всей душою. На выбор народу вы дали два варианта – или возвращение прежних порядков и царя, это совершенно не устраивает большинство населения, или ваша «советская власть», представленная одними большевиками. Это, кстати, показал недавний съезд – все ваши политические противники основательно запуганы, и вы их давите поодиночке, как хорь курей.
– Вы уверены, что золотопогонники смогут победить? Наша 30-я дивизия уже гонит вашу 3-ю и скоро будет здесь. Посмотрим тогда, какие песни вы запоете на новый лад…
– Вы еще доживите до ее прихода!
Глаза полковника Крейчия сверкнули такой нескрываемой злобой, что председатель ревкома сглотнул шедшие наружу слова вместе с кровью. Действительно, что стоит сейчас его жизнь – выволокут ночью к Ангаре да утопят в проруби, как Колчака.
– Дело в том, что нет больше белых, а будет народная советская власть, – Крейчий произнес слова без всякой иронии, просто констатируя как непреложный факт, как некую неизбежность, ни от кого не зависящую. Затем полковник внимательно посмотрел в ошеломленное лицо Ширямова, усмехнулся и, подумав, медленно заговорил:
– Я тоже был удивлен не меньше вас, но сразу же припомнил, что у белых много генералов, отнюдь не монархистов, а эсеров и по духу, и по службе у этих ваших идейных противников – тот же Каппель, Галкин и другие, что пришли к Иркутску. И они кое-чему у вас научились, вот только обещания у них будут подкреплены не пустыми словами, а звоном презренного металла. А это, думаю, будет очень убедительный аргумент в их пользу в глазах обнищавшего населения.
Ширямов промолчал – возразить тут было нечего, он и сам прекрасно знал насквозь житейские мысли крестьян. А на 400 миллионов золотых рублей можно прикупить много всего для малочисленного населения огромного по размерам края.
Плохо, очень плохо, что чехи передали литерные эшелоны каппелевцам. Теперь золото Колчака надолго затянет гражданскую войну, и не факт, что здесь удастся победить – уж больно непредсказуемы сибирские мужики, которые вряд ли будут принимать без принуждения «продразверстку», которую неизбежно введут, так как взять хлеба для голодающей России просто неоткуда, кроме как отобрать у сытых сибиряков.
– Вы, большевики, стоите за диктатуру пролетариата, опору на малочисленных рабочих и массу крестьянской бедноты, – Крейчий неплохо разбирался в политической подоплеке, показывая свою эрудицию. И неудивительно, если знать, сколько лет он провел в России. Да и здесь постоянно якшался, как знал председатель ВРК, с различными левыми и «демократическими» представителями.
– Вам удается побеждать, стравливая своих противников, – еще римляне говорили «разделяй и властвуй». Но теперь нет белых, а будет другая власть советов – уже Народных. И у нее будет крепкая опора в Сибири – здесь много зажиточных хозяев и мало пролетариата и сельской бедноты. Ваши идейные противники, не без нашей полезной для них помощи, конечно, смогут объединиться против вас единым фронтом – ведь ничто не сближает людей так, как один общий враг. Примеры были – Уфимское совещание позапрошлого года, жаль, что Директория продержалась недолго и ее свергли сторонники прежних порядков.
Но и борьба против вас «старыми» методами и ставка на адмирала Колчака как диктатора не слишком помогли, иначе бы от Волги
