— Кому же вам еще верить, как не сочинителю?
Фермин смотрел вслед Мартину, который удалялся по двору вместе с облачком дыма от сигареты, сделанной из окурков.
— Матерь Божья, — прошептал он в пространство.
13
Чудовищный тотализатор, организованный номером семнадцатым, продолжал работать в течение нескольких суток. За эти дни не раз повторялась одна и та же сцена: стоило заподозрить, что Сальгадо готов отдать Богу душу, как он вставал, чтобы дотащиться до решетки камеры. Заняв исходную позицию, он выкрикивал во все горло строфу: «Сукиныдетивыневытряситеизменянисентимаимнеположитьнавасублюдков». Далее следовали вариации на ту же тему, пока он не срывал голос и не падал бездыханным на пол. Фермину приходилось его поднимать и возвращать на койку.
— Таракан окочурился, Фермин? — спрашивал номер семнадцатый, заслышав, что Сальгадо повалился, как тюфяк с соломой.
Фермин больше не утруждал себя медицинской помощью сокамернику. Если бы он вмешался, возможно, дело дошло бы до брезентового мешка.
— Послушайте, Сальгадо, если вы собираетесь умирать — умирайте, но если надумали жить, умоляю, не шумите так. Я уже сыт по горло вашими сольными выступлениями с пеной у рта, — увещевал Фермин, накрывая его куском грязной парусины, который выудил в отсутствие Ханурика у одного из надзирателей. Взамен Фермин поделился с ним научно доказанным методом соблазнения — а точнее, как преуспеть с пятнадцатилетними созревшими дурочками, поразив их воображение взбитыми сливками с коврижками.
— Нечего притворяться милосердным, так как вы показали свое истинное лицо, и уж мне-то известно, что вы ничем не отличаетесь от гнусной стаи шакалов, готовых прозакладывать последние панталоны, что я умру, — заявил Сальгадо, видимо, склонный испытывать судьбу до последнего дыхания.
— Знаете, у меня нет желания спорить с умирающим в его последние часы или по крайней мере во время вялотекущей агонии. Но имейте в виду, что я не поставил на кон ни реала, и если однажды мне придется ответить за грехи, пусть это будет не пари на жизнь человека, хотя из вас человек, как из меня вертолет, — заключил Фермин.
— Пустословием вы меня не проведете, не надейтесь, — злорадно ответил Сальгадо. — Я отлично знаю, что вы замышляете со своим задушевным приятелем Мартином, начитавшимся «Графа Монте-Кристо».
— Понятия не имею, о чем вы, Сальгадо. Поспите чуток. Да спите хоть год, никто без вас не заскучает.
— Если вы верите, что сможете отсюда сбежать, значит, вы такой же псих, как и он.
Фермин почувствовал, как по спине потек холодный пот. Сальгадо ощерился улыбкой, продемонстрировав выбитые зубы.
— Я все знаю, — сказал он.
Фермин понуро покачал головой и забился в свой угол, как можно дальше от Сальгадо. Но тишина продлилась недолго.
— Мое молчание имеет цену, — заявил Сальгадо.
— Надо было дать вам умереть, когда вас приволокли, — пробормотал Фермин.
— В знак благодарности я готов сделать скидку, — сказал Сальгадо. — Я лишь попрошу оказать мне последнюю услугу, и я сохраню тайну.
— Откуда мне знать, что она станет последней?
— А вас поймают, как всех, кто пытался уйти отсюда на своих двоих, и, промурыжив несколько дней, повесят во дворе в назидание всем остальным, так что я больше не смогу ни о чем вас попросить. Итак, что скажете? Небольшое одолжение, и можете рассчитывать на мое совершенное молчание. Даю слово чести.
— Слово чести, вы? И почему же вы раньше не сказали? Это в корне меняет дело.
— Подойдите-ка…
Фермин поколебался мгновение, потом решил, что терять ему нечего.
— Я знаю, что эта свинья Вальс поручил вам выведать, где я прячу деньги, — начал Сальгадо. — Не трудитесь отрицать.
Фермин только пожал плечами.
— И я хочу, чтобы вы ему об этом рассказали, — доверительно сообщил Сальгадо.
— Что прикажете, Сальгадо. И где же сокровище?
— Передайте коменданту, что он должен идти один, собственной персоной. Если он возьмет кого-то за компанию, то не получит ни дуро. Скажите, что ему надлежит отправиться на старую фабрику Вилардель в Пуэбло-Нуэво, что за кладбищем, и быть там ровно в полночь — ни минутой раньше или позже.
— Напоминает сайнете[28] дона Карлоса Арничеса, Сальгадо…
— Слушайте внимательно. Передайте, что ему надо войти на территорию фабрики и разыскать будку сторожа рядом с ткацким цехом. Далее ему следует постучать в двери, и когда его спросят, кто пришел, ответить: «Да здравствует Дуррути».[29]
Фермин подавил смешок.
— Большей глупости я не слышал с тех пор, как комендант толкнул свою последнюю речь.
— Просто повторите ему то, что я сказал.
— А почему вы уверены, что я сам не отправлюсь на эту фабрику и, как в дешевой бульварной литературе со всеми ее дурацкими интригами и паролями, не уведу денежки?
В зрачках Сальгадо вспыхнул нехороший огонек.
— Можете не отвечать: не потому ли, что я буду мертв? — спросил Фермин.
Губы Сальгадо расползлись в змеиной улыбке. Фермин заглянул ему в глаза, горевшие жаждой мести, понял, что замышлял сокамерник, и продолжил:
— Это ведь ловушка, да?
Сальгадо промолчал.
— А что, если Вальс уцелеет? Вы ни на секунду не задумались о том, что с вами сделают?
— Ничего такого, чего со мной уже не сделали.
— Я бы сказал, что у вас железные яйца, если бы не знал, что одно вы уже потеряли. А если ваша затея не выгорит, то потеряете и второе, — поделился своим мнением Фермин.
— Это уже моя проблема, — отрезал Сальгадо. — Так на чем мы остановились, Монте-Кристо? Заключаем договор?
Сальгадо протянул свою единственную руку. Фермин смотрел на нее несколько мгновений, а затем неохотно пожал.
14
Фермину пришлось дожидаться традиционной лекции после воскресной мессы. На прогулке он выдержал короткий интервал времени, чтобы подойти к Мартину и передать ему разговор с Сальгадо и его просьбу.
— Наш план это не нарушит, — заверил его Мартин. — Сделайте, что он просит. В настоящий момент мы не можем допустить, чтобы на нас донесли.
Фермин, которого от всех этих переживаний уже давно донимали то тошнота, то сердцебиение, вытер струившийся по лбу холодный пот.
— Мартин, я не стал бы утверждать, что не доверяю вам, но если разработанный вами план столь хорош, почему вы сами не хотите им воспользоваться, чтобы выйти отсюда.
Мартин кивнул с таким видом, как будто он уже давно ожидал подобного вопроса.
— Потому что я заслуживаю тюрьмы. Для меня уже нет места за пределами этих стен, мне некуда идти.
— У вас есть Исабелла…
— Исабелла замужем за человеком, который в десять раз лучше меня. Если бы я вышел из тюрьмы, то лишь искалечил бы ей жизнь и больше ничего.
— Но она делает все возможное, чтобы освободить вас.
Мартин покачал головой.
— Вы должны мне кое-что как-то пообещать, Фермин. Это единственная для всех возможность отблагодарить меня за то, что помог вам бежать.
Фермин охотно согласился, подумав, что этот месяц выдался урожайным на
