Тот взглянул на сотрапезников, а потом уставился на Алисию.
– Я бы согласился, любезный друг, если бы не внутреннее ощущение, что Пардо Басан смотрелась в зеркало и видела девочку из хорошей семьи, тогда как наша сеньорита Грис больше похожа на роковую героиню, и я не уверен, что она вообще отражается в зеркале.
Воцарилась тишина.
– Что вы имеете в виду, всезнайка? В чем тут соль? – набросилась на него Мерседитас.
Даниэль схватил Фермина за руку и увел в кухню.
– Смысл в том, что если бы у людей разум был хотя бы вполовину таким большим, как их рот, если не сказать хуже, мир стал бы совершеннее, – проронила София, витавшая до тех пор в облаках или в мире туманных грез, где обитают лишь очень юные существа или блаженные.
Сеньор Семпере перевел взгляд на племянницу, которую жизнь послала ему на склоне лет в подарок или в наказание. И, как довольно часто происходило, ему почудилось, будто на мгновение сквозь толщу океана времени он увидел и услышал Исабеллу.
– Именно этому теперь учат на факультете филологии? – поинтересовался дон Анаклето.
София пожала плечами, возвращаясь в заоблачные дали.
– Господи, нас ждет ужасное время! – заявил профессор.
– Не огорчайтесь, дон Анаклето. Время всегда одно и то же, – заметил сеньор Семпере. – Суть в том, что оно никого не ждет, а идет себе дальше и меняется при первой возможности. Как насчет того, чтобы выпить за прошлое, будущее и нас, застрявших между ними?
Малыш Хулиан поднял свою чашку с молоком, с воодушевлением поддержав предложение деда.
Тем временем Даниэль загнал Фермина в угол кухни, подальше от глаз и ушей сотрапезников.
– Можно узнать, какая муха вас укусила, Фермин? Судя по всему, она была размером с арбуз.
– Эта женщина – волк в овечьей шкуре, она не та, за кого себя выдает, Даниэль. Я чую подвох.
– В чем он заключается? Поясните, если не трудно.
– Я не знаю, но собираюсь выяснить, что у нее на уме. Интригой тут несет за версту, как духами с блошиного рынка, которыми облилась Мерседитас в надежде заарканить часовщика. От подобного амбре спастись можно только на соседней улице.
– Как вы рассчитываете это выяснить?
– С вашей помощью.
– Даже речи быть не может. Меня не впутывайте.
– Не поддавайтесь чарам вампирши. Она роковая женщина, что так же верно, как меня зовут Фермин.
– Напоминаю, что роковая женщина – почетный гость моего уважаемого отца.
– А вы не поинтересовались, как ей подвернулся случай так удачно напроситься в гости?
– Не знаю. Мне безразлично. Случайности бывают всякие.
– Вам это подсказывает ограниченный ум или половые железы?
– Мне подсказывает здравый смысл, которого вы, вероятно, напрочь лишились одновременно с чувством стыда.
Фермин саркастически рассмеялся:
– Надо запомнить. Ей удалось обольстить и отца и сына, причем в присутствии вашей супруги, живой и здоровой.
– Хватит нести чепуху, тем более нас могут услышать.
– Пусть все слышат! – громко воскликнул Фермин. – Ясно и отчетливо.
– Фермин, умоляю вас, давайте мирно отпразднуем день рождения моего отца.
Тот зажмурился и стиснул зубы.
– С одним условием.
– Хорошо. С каким?
– Что вы поможете мне разоблачить ее.
Даниэль со вздохом закатил глаза:
– И как вы предполагаете добиться цели? Ударной дозой александрийского стиха?
Фермин понизил голос:
– У меня есть план…
Верный данному обещанию, Фермин до конца ужина демонстрировал образцовое поведение. Он смеялся над остротами дона Анаклето, обращался с Мерседитас, словно она была самой мадам Кюри, и адресовал преданные взгляды Алисии. Когда настало время провозгласить тост в честь юбиляра и разрезать торт, Фермин произнес пламенную речь, заготовленную заранее и содержавшую яркую и подробную характеристику юбиляра, сорвав аплодисменты и заслужив крепкие объятия виновника торжества.
– Внук поможет мне задуть свечи, правда, Хулиан? – улыбнулся букинист.
Беа погасила в комнате люстру, и на несколько мгновений гостей окутал мягкий мерцающий свет пламени свечей.
– Загадайте желание, мой друг, – напомнил дон Анаклето. – Если возможно, пусть оно осуществиться в лице кругленькой вдовушки, преисполненной жизненной энергии.
Бернарда незаметно убрала со стола рюмку с шампанским дона Анаклето и заменила ее бокалом минеральной воды, обменявшись взглядом с Беа, которая одобрительно кивнула.
Алисия наблюдала за этим представлением, погрузившись в состояние, близкое к трансу. Она мило улыбалась, изображая спокойствие, но ее сердце неистово колотилось. Алисия никогда не бывала на подобных семейных посиделках. Практически все свои дни рождения, сохранившиеся в памяти, она праздновала с Леандро. Или же проводила их в одиночестве, спрятавшись в кинотеатре. В том кинотеатре, куда обычно приходила в новогоднюю ночь, проклиная потом патологическую привычку администрации прерывать сеанс, на десять минут включив в зале свет ровно в полночь. Очень горько проводить праздничную ночь среди пустых кресел, в компании полудюжины таких же никому не нужных людей, кого никто и нигде не ждал. Но на душе становилось совсем муторно, когда в эту космическую неприкаянность демонстративно тыкали носом. Отношения, наполненные дружеским теплом, искренним участием и привязанностью и явно выходившие далеко за рамки застольного веселья и пикировок, явились для Алисии совершенно новым опытом, с которым она не знала, что делать. Хулиан крепко сжал ее руку под столом, как будто из всех, кто находился в комнате, только маленький ребенок смог по-настоящему понять, какие чувства обуревали молодую женщину. Если бы не мальчик, она, наверное, расплакалась бы.
Когда стихли последние поздравления и Бернарда сервировала чай и кофе, а дон Анаклето начал предлагать сигары, Алисия поднялась. Участники вечеринки с удивлением посмотрел на нее.
– Я хотела бы поблагодарить всех за гостеприимство и дружелюбие. Особенно вас, сеньор Семпере. Мой отец всегда питал к вам глубокое уважение, и я знаю, что он был бы счастлив, узнав, что мне удалось побыть с вами в столь знаменательный день. Огромное спасибо.
Все посмотрели на нее, как показалось Алисии, с сожалением. А может, она просто увидела в их глазах отражение собственных чувств, переполнявших душу. Поцеловав малыша Хулиана, Алисия шагнула к выходу. Беа встала из-за стола и последовала за ней, все еще сжимая в руке салфетку.
– Я провожу вас, Алисия…
– Пожалуйста, не надо. Останьтесь с родными.
Проходя мимо буфета, Алисия бросила прощальный взгляд на фотографию Исабеллы. Выскочив из квартиры, она перевела дух и торопливо спустилась по лестнице. Ей было необходимо покинуть этот уютный семейный мир как можно скорее, прежде чем у нее зародилась и окрепла уверенность, что она сумела бы стать его частью.
Уход Алисии всколыхнул сотрапезников, вызвав разговоры. Старший Семпере посадил Хулиана к себе на колени и посмотрел на внука:
– Ты уже влюблен? – спросил он.
– По-моему, нашему малолетнему Казанове пора ложиться спать, – произнесла Беа.
– Давайте я расскажу ему сказку, – предложил дон Анаклето, выбираясь из-за стола. – А вы, молодежь, продолжайте веселиться, жизнь так коротка…
Даниэль вздохнул с облегчением, но, как оказалось, преждевременно. Фермин, взяв его под руку, встал.
– Идемте, Даниэль, мы ведь забыли вытащить коробки из подвала.
– Какие
