Хиль де Партера смотрел на Алисию в упор. У него были черные глаза, роговицу покрывала сеточка красных капилляров, готовых взорваться от избытка крови. Она представила, как он в шляпе с пером и в ботфортах лобызает королевскую задницу главы государства на охоте, где отцы отечества избивают дичь, которую эскадрон егерей загоняет им под выстрелы. После, пропахшие порохом и вымазанные кровью домашней птицы, чувствуют себя настоящими самцами и непобедимыми завоевателями, к вящей славе Господа и отчизны.
– Уверен, Алисия не хотела вас обидеть, друг мой, – произнес Леандро, наверняка наслаждавшийся драматургией сцены.
Алисия подтвердила слова шефа, кивнув с покаянным видом.
– Необходимо подчеркнуть, что сведения, которыми я намерен поделиться, сугубо конфиденциальны, и во всех отношениях было бы лучше, если бы наш разговор вообще не состоялся. Есть возражения по этому или другим пунктам, Грис?
– Никаких, сеньор директор.
– Хорошо, тогда сделайте одолжение, съешьте быстро свой гренок, и перейдем к сути дела.
5– Что вы знаете о доне Маурисио Вальсе?
– Речь о министре?
Алисии понадобилось несколько мгновений, чтобы оценить и обобщить массу фактов и образов, всплывших в памяти, в связи с долгой карьерой Маурисио Вальса. Его деятельность получила широкое освещение в прессе. Вид он имел надменный и чванливый, снимался на фотографиях с наилучшего ракурса и в рафинированном окружении, охотно принимал почести и изрекал истины, купаясь в аплодисментах и обожании придворной клаки. Канонизированный при жизни, возведенный в ранг небожителей благодаря собственным усилиям и поддержке самопровозглашенных интеллектуалов страны, Маурисио Вальс являлся воплощением на грешной земле идеального образа испанского просветителя, рыцаря искусств и философской мысли. Его безмерно прославляли и осыпали наградами. Министру Вальсу, назначенному – без тени иронии – символом культурной и политической элиты страны, потакала пресса и весь официоз страны. На выступлениях, проходивших на самых прославленных подмостках Мадрида, всегда присутствовали избранные, лучшие из лучших. Его дидактические статьи в прессе, посвященные актуальным проблемам, воспринимались как догматы веры. Газетчики, евшие у него с рук, заходились в восторге. Нечастые литературные концерты, включавшие стихи и монологи из его знаменитых театральных постановок, разыгранные дуэтом с великими актерами национальной сцены, собирали аншлаги. Литературные произведения признавались шедеврами, а имя было причислено к сонму величайших мастеров. Маурисио Вальс, светоч разума Кельтиберии, осчастлививший мир своим появлением.
– Нам известно, что печатали газеты, – подал реплику Леандро. – Что, откровенно говоря, с учетом места и времени, существенно меньше обычного.
– Скорее ничего, – поддержал его Хиль де Партера. – Наверное, вы обратили внимание, сеньорита, что с ноября 1956 года, то есть более трех лет, Маурисио Вальс, министр Национального образования – или культуры, как он сам предпочитал говорить, – и, если позволите, любимчик испанской прессы практически исчез из поля зрения публики и не появлялся ни на одном официальном мероприятии.
– Теперь, когда вы указали на данный факт, сеньор директор…
Леандро повернулся к Алисии и, переглянувшись с Хилем де Партера, повел речь издалека:
– Очевидно, не случайно и не по собственной воле сеньор министр обделил нас, лишив возможности наслаждаться его тонким умом и обширнейшей эрудицией.
– Вижу, у вас был случай перемолвиться с ним, Леандро, – заметил Хиль де Партера.
– Имел такую честь довольно давно, хотя и весьма коротко, когда я жил в Барселоне. Великий человек, кому лучше всех удалось личным примером доказать важность и высокое предназначение интеллектуальной части общества.
– Не сомневаюсь, что министр полностью согласился бы с вами.
Леандро учтиво улыбнулся и, прежде чем продолжить, снова сосредоточил взгляд на Алисии.
– К сожалению, дело, ради которого мы сегодня собрались, не имеет отношения к выдающимся способностям нашего уважаемого министра и его на зависть здоровому эго. С разрешения его превосходительства, здесь присутствующего, я нахожу уместным пояснить, о чем в дальнейшем пойдет речь. Дело в том, что причиной, заставившей дона Маурисио Вальса сторониться общественной сферы в последние годы, стало предположение, будто существует, причем уже давно, заговор с целью лишить министра жизни.
Алисия вскинула брови и переглянулась с Леандро.
– В поддержку следствию, открытому Генеральным корпусом полиции, а также по просьбе друзей из кабинета министров наше подразделение выделило сотрудника для помощи в расследовании. Хотя официально мы не участвуем в дознании и, по большому счету, подробности нам неизвестны, – добавил Леандро.
Алисия прикусила губу. В глазах шефа она ясно прочитала, что очередь вопросов пока не наступила.
– Наш оперативник по причинам нам пока непонятным прервал связь и пропал в неизвестном направлении недели две назад, – продолжил Леандро. – Я говорю это для того, чтобы описать предысторию проблемы, в решении которой его превосходительство любезно попросил нас посодействовать.
Леандро взглянул на ветерана полиции и жестом передал ему слово. Хиль де Партера, помрачнев, откашлялся:
– То, что я расскажу, сугубо конфиденциальная информация, она не должна выйти за пределы этих стен.
Алисия и Леандро кивнули.
– Ваш шеф уже упоминал, что 2 ноября 1956 года министр Вальс во время торжественной церемонии в его честь в Обществе изящных искусств в Мадриде стал объектом неудавшегося покушения, судя по всему, далеко не первого. Происшествие не попало в прессу, поскольку огласке воспротивились как в правительстве, так и лично Вальс, не желавший беспокоить семью и коллег. Тогда же было начато расследование, оно продолжается до сих пор. Несмотря на усилия Генерального корпуса полиции и специального подразделения гражданской гвардии, так и не удалось выяснить обстоятельства, сопутствовавшие как этому последнему покушению, так и предшествующим, которые могли иметь место ранее, до привлечения полиции. Естественно, с той поры была усилена охрана министра и приняты меры безопасности, а также отменили все его публичные выступления до издания нового приказа.
– Что обнаружило следствие за это время? – спросила Алисия.
– Расследование сосредоточилось на анонимках. Они начали поступать дону Маурисио давно, однако до поры до времени он не придавал им большого значения. Вскоре после провалившегося покушения министр известил полицию о существовании писем угрожающего содержания, которые он получал несколько лет. Следствие сразу установило, что письма, вероятно, посылал некий Себастьян Сальгадо, вор и убийца, отбывавший наказание в тюрьме Монтжуик в Барселоне. Освободился он примерно два года назад. Как вам известно, министр Вальс был комендантом этого исправительного учреждения, когда только начал служить государству. А точнее, с 1939 по 1944 год.
– Почему министр раньше не сообщил в полицию об анонимках? – поинтересовалась Алисия.
– Как я уже сказал, министр уверял, что не придавал им особого значения. Правда, признал, что ему, наверное, следовало бы это сделать. По его словам, содержание писем было настолько странным, что он толком не понял их смысла.
– В чем конкретно выражались так называемые угрозы?
– В весьма туманных выражениях. В письмах автор заявлял, что «правду» не утаить, и близится
