– Сеньорита, вы должны понять, что человек, занимающий столь важный пост, как дон Маурисио, получает огромное количество корреспонденции. Невозможно сосчитать, сколько людей и организаций решаются обратиться к министру, и часто попадаются эксцентричные, а порой и просто безумные письма. Я выбрасываю их пачками, дон Маурисио их даже не видит.
– Однако эти письма вы не выбросили!
– Нет.
– Вы знали человека, который, по мнению полиции, посылал их? Себастьяна Сальгадо?
– Нет, – проговорила секретарша.
– Но вы знали о его существовании?
– Да, когда министр начал ходатайствовать о помиловании Сальгадо. Позднее он упоминался в отчете полиции по результатам расследования истории с письмами.
– Понятно, но еще раньше вы не слышали, чтобы при каких-либо обстоятельствах дон Маурисио упоминал имя Сальгадо? Может, много лет назад?
Донья Мариана погрузилась в долгое молчание.
– Вероятно. Я не уверена.
– То есть, возможно, упоминал?
– Мне так кажется.
– Когда это произошло?
– В марте 1948 года.
Алисия нахмурилась, не скрывая удивления.
– Вы точно запомнили дату, но не уверены, что прозвучало имя Сальгадо?
Донья Мариана покраснела:
– В марте 1948 дон Маурисио попросил меня устроить непротокольную встречу с Луисом Болеа, его преемником на посту коменданта тюрьмы Монтжуик.
– С какой целью?
– По-моему, речь шла о неформальной встрече, в порядке вежливости.
– А вы лично присутствовали на этой неформальной встрече вежливости, как вы выразились?
– Очень недолго. Беседа была приватной.
– Но у вас была возможность услышать часть разговора? Случайно? Когда вы входили в комнату, или выходили из нее, или подавали кофе? С вашего рабочего места у дверей кабинета дона Маурисио?
– Мне не нравятся ваши намеки, сеньорита.
– Все, что вы расскажете, поможет нам в поисках министра, донья Мариана, – вмешался Варгас.
Секретарша заколебалась:
– Дон Маурисио расспрашивал сеньора Болеа о заключенных, находившихся в тюрьме в тот период, когда он служил комендантом. Его интересовали подробности их дальнейшей судьбы. Отбывали ли они еще срок или вышли на свободу, умерли или же были переведены в другую тюрьму. Он не объяснил, зачем ему это понадобилось.
– Вы помните, какие имена он назвал?
– Их было много. И много лет прошло с тех пор.
– В том числе фигурировало имя Сальгадо?
– Да.
– А еще?
– Я точно помню только одно имя: Давид Мартин.
Алисия и Варгас переглянулись. Варгас сделал пометку в записной книжке.
– Еще кого-нибудь вспомните?
– Кажется, произносили фамилию, которая звучала на французский лад, по-иностранному. Я ее не помню. Ведь действительно прошло много лет. Какое значение это может иметь теперь?
– Мы не знаем, донья Мариана, но обязаны рассмотреть все варианты. Возвращаясь к анонимным письмам… Когда передали министру первое из них, вы не помните, как он отреагировал? Сказал нечто такое, что привлекло ваше внимание?
Секретарша покачала головой:
– Ничего особенного он не говорил. И будто не придал ему большого значения. Министр положил конверт в ящик и распорядился, что если придут похожие письма, чтобы я вручала ему их лично.
– Не вскрывая?
Донья Мариана кивнула.
– Дон Маурисио просил вас ни с кем не обсуждать анонимки?
– В этом не было необходимости. У меня нет привычки обсуждать дела дона Маурисио с людьми, которых они не касаются.
– Донья Мариана, министр имел обыкновение напоминать, что вы должны сохранять конфиденциальность? – уточнила Алисия.
Секретарша Вальса сжала губы и не ответила.
– У вас есть еще вопросы, капитан? – надменно спросила она, нетерпеливо обратившись к Варгасу.
Алисия проигнорировала явное желание доньи Марианы уклониться от дальнейших расспросов. Подавшись вперед, чтобы находиться в зоне прямой видимости дамы, она продолжила:
– Вы знали о намерении дона Маурисио испросить помилование для Себастьяна Сальгадо у главы государства?
Секретарша смерила ее взглядом, уже не прилагая усилий, чтобы скрыть неприязнь и враждебность, которые Алисия вызывала у нее. Донья Мариана повернулась к Варгасу в надежде получить поддержку, но тот уткнулся в свою записную книжку.
– Разумеется, знала.
– Вы не удивились?
– Почему мне следовало удивляться?
– Министр говорил вам о причинах столь неординарного решения?
– Он поступил так из милосердия. Ему сообщили, что Себастьян Сальгадо тяжело болен и долго не проживет. Министр не хотел, чтобы тот умер в тюрьме, пожелав дать ему возможность навестить близких и отойти в иной мир в окружении своей семьи.
– По данным полиции, Себастьян Сальгадо не имел официальной семьи и у него не осталось близких после двадцати лет, проведенных в тюрьме! – бросила Алисия.
– Дон Маурисио горячо поддерживает идею национального примирения и считает необходимым способствовать излечению ран, нанесенных в прошлом. Вероятно, вам такие вещи недоступны, однако существуют люди, наделенные истинно христианским милосердием и великодушием.
– Известны ли вам другие примеры, когда дон Маурисио ходатайствовал о помиловании осужденного, учитывая, что вы работаете у него очень давно? Может, он хлопотал об освобождении кого-либо еще? Хотя бы одного человека из сотен или тысяч политических заключенных, отбывавших срок в тюрьме, которой он руководил несколько лет?
Донья Мариана послала ей разящую, как отравленный кинжал, ледяную улыбку:
– Нет.
Алисия и Варгас посмотрели друг на друга. Варгас взглядом намекал ей, что тему лучше оставить, поскольку, действуя в таком духе, они ничего не добьются. Алисия снова наклонилась вперед, притягивая к себе внимание секретарши.
– Мы уже почти закончили, донья Мариана. Спасибо за проявленное терпение. Встреча, о какой вы упоминали ранее, с коммерческим директором издательства «Ариадна»…
– Сеньором Каскосом.
– Сеньором Каскосом, благодарю. Вам известно, о чем они собирались поговорить?
Донья Мариана выразительно посмотрела на нее, не оставляя сомнений, что считает вопрос абсурдным.
– Об издательстве, как нетрудно догадаться.
– Для министра было в порядке вещей проводить совещания со служащими своих частных предприятий в этой резиденции?
– Не понимаю, о чем речь.
– Вы можете вспомнить, когда он проводил подобное мероприятие в последний раз?
– Вообще-то нет, если честно.
– А о встрече с сеньором Каскосом договаривались вы?
Она покачала головой:
– Я уже сказала, что министр сам, собственноручно, внес данный пункт в расписание.
– Дон Маурисио имел обыкновение готовить встречи или совещания без вашего ведома? «Собственноручно»?
– Нет.
– И все же в заявлении полиции вы не упомянули об этом факте.
– Как я уже говорила, я не придала ему значения. Сеньор Каскос – служащий и сотрудник дона Маурисио. В их запланированной встрече я не увидела ничего необычного. Она была далеко не первой.
– Не первой?
– Нет. Они виделись и раньше. Несколько раз.
– В этом доме?
– Насколько я знаю, нет.
– А первые встречи организовывали вы или сам дон Маурисио?
– Не помню. Мне нужно посмотреть свои записи. И какая разница, кто их готовил?
– Прошу прощения за настойчивость, но вы, наверное, сообщили сеньору Каскосу, что министр собирался поговорить с ним? Ведь в то утро он явился на встречу?
– Нет. Тогда главной заботой было найти министра. И мне в голову не пришло заниматься в первую очередь служащим среднего уровня.
– Значит, сеньор Каскос – служащий среднего уровня? – уточнила Алисия.
– Да.
– Для сравнения, чтобы уяснить критерии оценки, каков ваш уровень, донья Мариана?
Варгас незаметно толкнул Алисию ногой. Секретарша решительно поднялась, давая понять, что продолжать разговор она не намерена и аудиенция окончена.
– Надеюсь, вы простите меня, но поскольку я больше ничем не могу помочь… – произнесла она, указывая на дверь, вежливо, но твердо предлагая
