Парень вытащил свой «Глок-18» и, вскинув его, выпустил три пули подряд в голову Гаврюшкина. Он попал, это Федор знал точно, можно даже не смотреть, и сразу же перевел огонь на офицеров, командующих бронеколонной. «Пирамидовца» свалил первой же пулей, а вот второго, который, как выяснилось, оказался ра-арским наемником, на месте уже не было, одним ловким движением тот перекатился по дороге и рывком ушел за машину. Слева и справа всполошились президентские гвардейцы и устремились на помощь к своим командирам, а Толстый рванулся в ночной лес, который должен был его спрятать от вражеских глаз и пуль.
Он бежал, не чуя под собой ног. Позади дорога и яростно бьющие ему вслед КПВТ, впереди возвращающиеся от лесного пансионата наемники и «пирамидовцы». Меченый знал, что сможет проскочить через вражеских бойцов, чувствовал пули, которые неслись в него, и думал, что злым свинцовым шмелям его не достать. Федор наслаждался этой ситуацией, он слился со своей второй, звериной половиной, так, как никогда до сего момента. Бежать, жить, побеждать, убивать врага ради своего народа, только об этом он думал в данный момент и не заметил беды.
Тяжелая пуля, выпущенная из крупнокалиберного пулемета, прошла над ним и рассекла увесистый кряжистый сук старого дубка. Кусок дерева отделился от ствола и, с силой свистнув в воздухе, подобно бумерангу, ударил его в висок. Последнее, что молодой Меченый ощутил – удивление. Увернуться от оружейного огня и быть сваленным дубовой веткой, как же это нелепо. Федор потерял сознание, на мгновение застыл на месте и лицом вниз, как подкошенный рухнул наземь, в кровь, разбивая свое лицо и ломая правую ногу.
Очнулся Федор оттого, что совсем рядом кто-то грозно кричал и раздавались хлесткие характерные удары по человеческому телу. Кого-то били. Он попробовал пошевелиться, но не смог этого сделать по двум причинам: он был связан и у него раскалывалась голова, причем веревки, связывающие тело, сильных неудобств не доставляли, а вот каждая, даже самая слабая попытка пошевелиться, приносила нестерпимую боль.
– Худур! Макоризо твалга перенис! – гневно надрывался голос.
– Хлоп! Бум! – что-то ударилось об стену и сползло по ней.
Федор приоткрыл глаза. Кругом предутренний сумрак, а он лежит в каком-то помещении, по виду напоминающем обычный школьный класс. Пригляделся, действительно, он где-то в школе. В угол сдвинуты парты, на стене плакаты с таблицами и формулами, портреты ученых, а чуть дальше висит доска. Как он здесь оказался? Ведь он бежал по лесу? А может быть, что и нет? Да, действительно, он уходил от дороги, на которой убил Гаврюшкина и одного из «пирамидовских» офицеров.
«Блин, походу, я в плен попал, – подумал парень, – вот и не зарекайся от такого случая в жизни, Федя».
Рядом с ним, со спины, кто-то присел и прицепил к его шее автопереводчик, которого не было, когда он очнулся. Человек встал, обошел его по кругу и вновь присел на корточки, но уже напротив его лица. Федор узнал его, это был командир ра-арских наемников.
– Ты «акинак»? – спросил его наемник.
– А тебе это зачем знать? – с трудом и еле шевеля губами, спросил Толстый.
– От этого будет зависеть твоя жизнь. Если ты акинак, то вернем тебя твоему начальству, а если местный, то в расход пустим.
– Местный я…
– Врешь, – офицер встал и посмотрел на него сверху вниз. – Ты не переживай, здесь кроме нас нет никого, так что можешь мне сказать, все как есть. Песенка местного правителя спета, ему уже не выкрутиться, а мне с вашими тягаться нельзя, весовые категории у нас разные. Надо с вашей родной планеты выбираться, а все Врата под контролем акинаков. Еще раз спрашиваю, ты акинак?
– Да, – выдохнул Федор.
– Хорошо. Меня зовут Асвай Безенгра, командор отряда «Крепыши Безенгры».
– Не слыхал о таком подразделении.
– Не мудрено, мы отряд маленький, у меня всего-то два батальона. Нас местный президент нанял по рядовому контракту на полгода, и все это время мы просидели в лесах, непонятно чего выжидая. Думаю, он всех боялся, а нас держал как последний свой резерв. Эгей! – он досадливо вскрикнул. – Знал бы, что такая каша здесь заварится, ни за какие деньги сюда не полез. А всему виной неправильный выбор, акинак, и такое в нашем деле случается. Теперь все, надо уходить из вашего мира…
– А как же контракт?
– Договор был подписан с генералом, которого ты убил. Его нет, договора нет. Мы свободны.
– А те, кто с вами был, «пирамидовцы», они где?
– Разбежались как крысы. Пока мои бойцы за тобой по лесу гонялись, они взяли весь транспорт и по грунтовым дорогам ушли с места боя.
Федор попробовал сменить положение тела, но вновь сильнейшая боль – одновременно в ноге и голове. Парень застонал и попросил:
– Асвай, будь человеком, развяжи веревки и дай обезболивающего.
– Дай слово, что не попробуешь сбежать?
– Ага, мне сейчас только и бежать, со сломанной ногой и контузией на всю башку.
– Да, кто тебя знает, очень уж ты резкий. Клянись!
– Клянусь!
– Итар, подойди сюда, – окликнул командор «крепышей» кого-то, и от стены приподнялся еще один человек, валявшийся на полу. – Он у тебя автопереводчик украл, – кивнув на своего солдата, пояснил Асвай. – Скотина тупая!
– Виноват, мой господин, – сказал солдат. – Больше не повторится.
– Развяжи пленника и дай ему чего-нибудь обезболивающего, – командор кивнул на Федора.
Наемник достал нож и одним взмахом рассек веревки, связывающие Меченого. После этого он порылся в нарукавном кармашке «камка» и дал Федору небольшую синюю таблетку.
– Это что? – спросил солдата Толстый.
– Газама, хорошо от всех болей, – ответил тот.
– Поверю тебе, – парень закинул таблетку в рот и начал ее осторожно пережевывать.
Солдат вышел из класса, а Асвай, который, как попавший в клетку тигр, ходил из угла в угол, сказал:
– Ты должен мне помочь, акинак.
– Как?
– Ваш командор, вообще, как, разумный человек?
– Да, нормальный.
– Что думаешь, нас с планеты выпустят?
– Выпустят, вы ведь не враги, а только контракт выполняли. На вас крови нет?
– Здесь нет, не замарались, и значит, договоримся, а то не хотелось бы умирать вдали от дома.
Прошло несколько часов, окопавшиеся в одной из деревень «Крепыши Безенгры» сидели на месте и терпеливо ждали, что же будет дальше. Они были на чужой для себя территории и деваться им было некуда. Так что им оставалось только дождаться того, с кем можно было решить вопрос о своей участи. Наконец, в небе появились боевые
