— Моя госпожа, — сияющий ученик (Вильям?) наивно ищет в моих глазах радость. А его — горят от восхищения. — На сём Его Величество выражает свою признательность и желает вам долгих лет счастливой и благополучной жизни. Мне зачитать?
Я с трудом оторвала взгляд от светловолосой макушки.
— Нет.
— Моя госпожа, — мальчишка-маг нервно облизнул губы, и я до боли сжала кулаки за спиной. — Могу я… пожалуйста… выразить своё почтение… — и потянулся к моей руке с намерением галантно запечатлеть целомудренный поцелуй восхищения героиней.
Придурок!
Я отшатнулась, с трудом удерживаясь от желания схватиться за кинжал. И, мельком отмечая, как расширились серые глаза «подарка» за спиной мага, выдохнула:
— Не можете. Вам лучше уйти.
— Госпожа? — смутился маг, а стоящие у двери солдаты переглянулись.
— Сейчас! — рявкнула я.
Восторженного мальчишку Вильяма утащили солдаты. Я бросилась к окну, замерла, теребя передник.
— Госпожа, — подала голос Лия, моя экономка. — Капитан спрашивал, можно ли переночевать у нас. Ночь скоро, а путь неблизкий.
— Пусть выметаются!
Лия, понятливая (за что мной и нанятая), кивнула двум служанкам — соберите, мол, ребятам на дорогу. Те проворно убежали, вслед за ними потянулась и остальная прислуга. Я стояла у окна, неотрывно глядя, как собираются во дворе солдаты вместе с всклоченным, постоянно оглядывающимся на дом мальчиком-магом. Я тоже была наивной, тебе, малыш, в твои восемнадцать — простительно. Мне в мои тридцать — уже нет…
— Госпожа? — голос экономки звучал напряжённо. — А с ним что делать?
Ворота распахнулась, кавалькада всадников выехала навстречу яркому закату, и я облегчённо выдохнула.
«Подарок» по-прежнему стоял на коленях посреди гостиной. И, похоже, собирался стоять так ещё долго, если не вечно. Только больше на меня не смотрел — покорно потупился. Хорошо. Я с трудом выносила его присутствие, его взгляд точно стал бы последней каплей.
— Оденьте браслеты. Каждая из вас. И не снимать. Кто снимет хоть на секунду — уволю. Это… Отведи его в гостевые покои и запри.
— Но госпожа, комнаты не готовы, там бы протопить, да и не убирались давно, кто ж знал…
— Отведи, — перебила я. — И запри.
А ключ выброси к демонам.
— Покормить, госпожа? — вскинула брови экономка. — Он вон худющий какой. Да и с дороги…
— Лия. Я сказала. Вон отсюда!!
Экономка отлично знала, что если на меня «находит», лучше исчезнуть. Не в облаке дыма, конечно, но побыстрее.
Когда я повернулась минуту спустя, ни служанки, ни раба уже не было. Только лёгкий, но навязчивый запах иланг-иланга вперемешку с орхидеей.
Я вдохнула его поглубже и сжала кулаки — до красных лунок на коже.
* * *— Вики, ты глупишь! — изборождённое оспинами и морщинами лицо главного королевского целителя поморщилось в огне — не то от гнева, не то от изумления. — Ты хоть представляешь, сколько он стоит?
— А что, я могу его продать? — съязвила я, не выдерживая, вставая и принимаясь нервно ходить по комнате. — Я не хочу его видеть.
— Вики, милая, — Аврелий был единственным человеком, который мог называть меня «милой». Его почтенный возраст и наше долгое знакомство давало и ему, и мне некоторые преимущества. — Ты собираешься прожить отшельницей всю оставшуюся жизнь?
Да.
— Ты красивая молодая женщина, ты должна…
— Ты уже говорил это, — перебила я, стискивая пальцы в «замок».
— Я говорил и повторяю, — привычным целительским все понимающим тоном продолжал Аврелий. — Ты молодая красивая женщина и ты не можешь запереть себя в славном домике в провинции…
Ещё как могу.
— …и жить так дальше. Уверяю тебя — сначала мужчины, потом ты не сможешь выносить женщин, потом кошечки-собачки, а потом и на птичек бросаться начнёшь!
— Очень смешно.
— Совершенно не смешно! — укоризненно глянул на меня из огня целитель. — Ты хоронишь себя заживо! Король оказал тебе дорогую, безумно дорогую услугу! Мальчик красив, покорен, делай с ним, что хочешь — и ты должна. Я говорю тебе как врач — ты должна, Вики. Я же учил тебя — чтобы справиться со своим страхом, надо…
— …встретиться с ним, — устало закончила я, садясь в кресло. — Я не могу. Не сейчас. Потом… Потом.
— Вики! Ты должна…
Я засыпала его золой раньше, чем он успел продолжить, и контакт прервался.
Я не могу. Я просто не могу. Меня трясёт от одной мысли.
Звонок случайно подвернулся под руку, я дёрнулась от громкой трели и привычно буркнула прибежавшей на звон служанке:
— Вина.
Та, быстро поклонившись, исчезла.
За вином последовал ликёр и деревенский самогон, по вкусу — почти как спирт для экспериментов.
Голова кружилась, в груди горел огонь, когда я в обнимку с хлыстом (как меня занесло на конюшню и, главное, когда?) упёрлась носом в дверь гостевых покоев.
В замочной скважине призывно торчал ключ.
* * *В комнате и правда было холодно, и противно пахло затхлостью — очевидно, не только давно не убирали, но и давно не проветривали.
В сумраке лунной ночи чёрным провалом зиял не растопленный камин. И серая гибкая фигурка у него сгустком тени — на коленях. Светлые волосы серебрились — иначе я вряд ли бы его заметила без света, да ещё и под хмельком.
«Ха, на коленях. Весь вечер, что ли, стоял?» — мелькнула мысль. Естественно нет, просто не мог не слышать, как вожусь с замком.
Я зажгла свечу. Сначала пыталась по привычке — магией, потом, с проклятьями — обычным человеческим способом от искры. Всё это не выпуская почему-то хлыст.
Мальчишка изваянием застыл у камина, опустив голову и смиренно глядя в пол. Я ещё долго его рассматривала — красивый. Очень. Желанный. К нежной (наверняка же нежной) без изъяна коже хотелось прикасаться. В волосы цвета льна хотелось зарыться пальцами, проверить — такие ли мягкие, как видятся.
Гостевые покои — единственное место, где «ледяной» щит не действовал. Просто потому что здесь я поселила мальчишку, и заклинание это «отметило»… наверное, как спальню. Чего ради дарить инкуба, если нет возможности его использовать? Всё это машинально промелькнуло в голове, пока я смотрела на «подарок».
Желание ненастоящее, это магия, похоть. Хотя вряд ли раньше я бы прошла мимо такого красавца и без всякого проклятья…
Но сейчас насильное влечение всколыхнуло целую череду мерзких воспоминаний, когда тело тоже желало, а разум кричал от ужаса. Я же сопротивлялась во время последней части обряда, правда, только поначалу. А потом послушно… всё…
«Шлюха-а-а», — жаркий шёпот на ухо. «Сладкая…».
Он тоже сладкий. Лакомый кусочек. Мальчик-игрушка. И полностью в
