Пара спренов славы слетела с небес. Золотые сферы вращались вокруг Далинара, блестящие, будто капли солнечного света.
– Да, – заявил Далинар. – Это то, чего я хочу.
– Хочешь поединка защитников, – повторил Вражда. – Это твое истинное желание, не навязанное? Тебя никто не обхитрил и не ввел в заблуждение?
– Поединок защитников. Во имя судьбы Рошара.
– Ладно. – Вражда тихонько вздохнул. – Я согласен.
– Так просто?
– О, уверяю тебя. Это будет непросто. – Вражда вскинул брови, и лицо его сделалось открытым, доброжелательным. Обеспокоенным. – Я уже выбрал своего защитника. Я его готовил очень долго.
– Амарам.
– Он? Полон рвения, да, но едва ли готов для такой задачи. Нет, мне нужен тот, кто на поле боя подобен солнцу в небесах.
Внезапно в Далинара вцепился Азарт. Красный туман, который как будто отхлынул, с ревом ожил. Его разум заполнили образы. Воспоминания о юности, проведенной в бою.
– Мне нужен кто-то сильнее Амарама, – шептал Вражда.
– Нет.
– Тот, кто победит, несмотря ни на что.
Азарт переполнял Далинара, душил его.
– Тот, кто служил мне всю жизнь. Тот, кому я доверяю. Кажется, я предупреждал, что знаю – ты примешь правильное решение. И вот момент настал.
– Нет!
– Друг мой, сделай глубокий вдох, – уговаривал Вражда. – Боюсь, это будет больно.
118
Тяжелейшее бремя
Эти Приносящие пустоту не знают песен. Они не слышат Рошара и приносят молчание всюду, куда бы ни направились. Они выглядят мягкими, без панциря, но на самом деле жесткие. У них есть только одно сердце, и оно никогда не может жить.
Из «Эйла Стеле»– Нет, – прошептал Далинар сорванным голосом, пока внутри его ярился Азарт. – Нет! Ты ошибаешься.
Вражда сжал плечо Далинара:
– А она что говорит?
Она?..
Далинар услышал, как Эви плачет. Кричит. Молит о спасении, пока огонь пожирает ее.
– Не вини себя, – посоветовал Вражда, когда лицо Далинара исказилось. – Это я заставил тебя убить ее. Далинар, все, что случилось, – моя вина. Ты помнишь? Я помогу. Вот.
Воспоминания захлестнули разум Далинара опустошительной волной образов. Он будто прожил их во всех подробностях за одно мгновение, и Азарт бушевал внутри его.
Он увидел, как убивает бедного солдата ударом в спину. Юношу, который пытался доползти до безопасного места, плакал и звал мать…
– Я всегда был рядом, – внушал Вражда.
Далинар убил гораздо лучшего человека, чем он сам, великого лорда, который заслужил верность Телеба. Повалил его на землю, а затем воткнул в грудь секиру.
– И тогда я был рядом.
Далинар сражался на вершине странной скалы с человеком, который тоже познал Азарт. Этот человек пал с выжженными глазами от руки Далинара, и тот назвал свой поступок милосердием.
– Я был рядом.
Он злился на Гавилара, гнев и вожделение взвивались в нем в унисон. Далинар избил человека в таверне, расстроенный тем, что ему не дали насладиться дракой. Сражался на границе с Йа-Кеведом, смеясь и усеивая землю трупами. Он помнил каждый момент той кровавой бойни. Чувствовал каждую смерть, как штырь, вбитый в душу. Далинар заплакал от этой разрушительной мощи.
– Ты не мог поступить иначе, – сказал Вражда. – Благодаря тебе королевство стало лучше!
– Так… много… боли.
– Вини меня. Это был не ты! Твои глаза застилал красный туман, когда ты все это делал! Это была моя вина. Прими это. Тебе не нужно страдать.
Далинар моргнул, заглянув Вражде в глаза.
– Далинар, отдай мне боль, – предложил тот. – Сделай это, и никогда больше не будешь чувствовать себя виноватым.
– Нет. – Далинар крепче прижал к себе «Путь королей». – Нет. Я не могу.
– О, Далинар. Что она говорит?
«Нет…»
– Ты забыл? Дай-ка помогу.
И он вернулся в тот день. В день, когда убил Эви.
Держа в руках меч, Сзет понял: вот она, его цель.
Оружие вопило, чтобы он уничтожил зло, хотя само явно не понимало, в чем суть этого зла. Кругозор у меча был ограниченный, как и у самого Сзета. Как символично.
Но разве может столь извращенная душа, как у него, решать, кому умереть? Это немыслимо. И оттого он доверился другому – тому, чей свет просматривался сквозь тьму.
Далинар Холин. Сияющий рыцарь. Уж он-то знает.
Выбор был не идеальным. Но… грешные камни… это лучшее, что Сзет способен сделать. Он ощутил малую толику умиротворения, когда пронесся сквозь армию врага.
Меч верещал:
Уничтожай!!!
Любой, кого он хоть зацепил, превращался в черный дым. Сзет крушил солдат с красными глазами направо и налево, а они все продолжали кидаться на него, не испытывая страха. Они вопили – как будто жаждали смерти.
Этот напиток Сзет подавал слишком хорошо.
Одной рукой он бился с помощью буресвета, сплетая любого, кто подходил слишком близко, – и тот взлетал или врезался спиной в товарищей. Другой же косил их ряды мечом. Двигался проворно, бросив вверх лишь слабое плетение, чтобы весить меньше. Неболомам доступны не все плетения, но самые полезные – и смертоносные – по-прежнему оставались в распоряжении Сзета.
«Помни о самосвете».
Фантомное чувство взывало к нему – желание продолжать убивать, упиваться бойней. Сзет отверг его, испытывая тошноту. Быть не может, чтобы подобное ему когда-то нравилось!
Сплавленная с самосветом ускользнула, двигаясь чересчур проворно. Сзет вытянул ей вслед руку с мечом – часть шинца была в ужасе оттого, с какой скоростью оружие пожирало буресвет, – и сплетением направил себя за ней. Стремясь ее настичь, он пропахал ряды солдат, превращая их в дым.
Противница в самый последний момент увернулась от его меча. Сзет сплел себя с землей, потом описал широкую дугу, оставляя за мечом след черного, почти жидкого дыма от уничтоженных противников.
Зло!!! – вопил клинок.
Сзет кинулся на Сплавленную, но та упала ничком на землю и заскользила по камню, словно тот был вымазан маслом. Его меч пронесся над ее головой, а сама она, оттолкнувшись в другую сторону, прошмыгнула мимо ног Сзета. Потом грациозно вскочила и рванула с его спины ножны, которые он привязал туда для сохранности.
Ремни лопнули. Когда Сзет повернулся и атаковал, она парировала удар ножнами. Как ей это удалось? Было ли в
