А вот Вожак в это самое время пребывал не в грустном настроении, а в самом что ни на есть яростном. Ему хотелось убивать, в первую очередь убить кого-то из руководства Братства. А может, даже всех Братьев – сверху и донизу. Это по их милости он потерял огромную сумму денег, на которые обычный человек мог бы безбедно жить до самой своей смерти да еще и оставить приличную сумму детям и внукам.
А еще мучила мысль о том, что хозяин Арены сейчас смеется – злорадно и весело. Да еще и показывая на разоренного Вожака своим холеным пальцем с вечно чистыми, отполированными ногтями! Проклятый модник, столичная штучка! Тварь! Тварь!
Саголь и правда смеялся. Он стоял возле маленького узкого окна напротив того места, где сидел Вожак, и с трудом удерживал себя, чтобы не пойти и не поинтересоваться успехами своего дорогого друга. Не потерял ли он чего-нибудь?! Неужели проигрался?! Неужели ввалил в ставки такую сумму, что другой горожанин, потеряв эдакое богатство, сразу повесился бы?!
Очень, очень хочется поглумиться над незадачливым жуликом. Но не стоит того. Денег заработать так не получится, а злить зверя, да еще и раненого, не стоит. Пусть живет так, как может. Больше сюда не сунется!
Два часа ожидания пролетели быстро. Человек всю жизнь чего-то ждет. И всегда готов ждать, но… только в том случае, если будет гарантированный результат.
Результат был. Когда герольд возвестил о продолжении поединков, зрители уже наелись, напились и в большинстве своем уселись на прежние места. После хорошего, плотного обеда и трех кружек пива – так хорошо поглядеть на кровь, на смерть. Способствует хорошему пищеварению!
Когда Юсас озвучил требование Дегера, хозяин Арены был готов к чему-то такому. Ну в самом деле – должен ведь боец выбрать себе оружие! Оружие по руке, по росту – как и положено настоящему бойцу. Так что Дегер легко был допущен к святая святых, к арсеналу Арены.
Впрочем, ничего особенного собой этот самый арсенал и не представлял. Длиннющая сухая комната, уставленная стойками, в которых стояли и лежали десятки орудий убийства всех возможных форм и расцветок. Чего тут только не было! И мечи – тонкие и толстые, широкие и узкие, прямые и кривые – даже двухлезвийные! Как можно такими дурацкими двухлезвийными драться – непонятно. Для мечей отдельный угол, где они стояли, начиная от самых коротких, с локоть длиной, похожих на большие ножи, и до мечей в рост человека – волнистых, с гардой, походящей на прикрепленные к клинку короткие кинжалы.
Юсас с интересом смотрел, как Дегер обходит ряды мечей, – может, он что-то вспомнит? Ну – вот увидит мечи, щелкнет в мозгу, вспомнит все и заявит: «Я сын императора! Друг мой Юсас, едем к моему отцу! Он тебя вознаградит». Эх и здорово было бы! Как в сказке! М-да… только в сказке.
Дегер внимательно осмотрел клинки, сразу же шагнул туда, где стояли огромные двуручные мечи, и уцепился за один, едва не достающий рукоятью ему до кадыка. Простой меч, без всяких изысков – длинная рукоять, обмотанная кожей, простая крестообразная гарда, длинный клинок, который нельзя отточить до бритвенной остроты. По одной простой причине нельзя – он слишком толстый. Таким мечом хорошо бить с коня, поднял его, пыхтя и пованивая от натуги, и опускай на шлем врага. Или на плечо. Прорубить не прорубит, но врежет – будто ломом. Тут главное – сила. Такими железяками не фехтуют, как какими-нибудь дуэльными пырялками. Такой меч еще не всякий и подымет!
Прикинув на вес и пару раз со свистом разрубив воздух (Юсас на всякий случай отодвинулся подальше), Дегер с довольной усмешкой кивнул и направился вон из арсенала, даже не посмотрев на хозяина оружия. Юсас же торопливо поблагодарил Саголя и побежал следом за другом.
Саголь посмотрел вслед странной парочке и недовольно помотал головой: честно сказать, ему не был интересен этот боец. Совсем. Дегер на самом деле великий воин, уж что-что, а это Саголь понимал. И что от этого толку? Если бы Дегер был рабом – ему можно было бы приказать проиграть. И на этом заработать огромные деньги. А так – Дегер все время выигрывает, раз за разом, раз за разом! Поэтому скоро перестанут ставить против него. Игра умрет! Месяца три-четыре, может быть, даже полгода будет интерес. Будут приезжать бойцы из других городов. Будут выходить против Дегера чемпионы всех возрастов и размеров. И он всех побьет. И не останется никого, кто мог бы его побить. И что тогда? Он станет неинтересен. Интриги не будет. Игры. И главное в этом, и самое плохое, – Дегер не согласится проиграть ни за какие деньги. Наверное.
Саголь задумался: а может, все-таки согласится? Договориться с Юсасом и… Ну да, не в смертельных поединках. В поединках без оружия, на кулаках – отмолотят парня до синяков, ничего не сломав. Унесут его с площадки – якобы сильно пострадал, и начнется новый этап его жизни! Хорошие заработки! Само собой, за такие договорные бои ставка будет выше. Юсас пришел сюда зарабатывать, значит, и Дегер пришел не славу себе стяжать. Деньги! Вот что их интересует! Так нужно дать им деньги! И заработать на этом денег!
Да, это будет правильно. Нужно продумать разговор с Юсасом – парнишка умный, он поймет. И оценит. Только правильно поговорить!
* * *Вожак был в ярости. Ему хотелось убивать. Этот торжествующий взгляд! Эта самодовольная морда, вроде бы невзначай посмотревшая на Вожака! Он знал, этот подонок Саголь, без сомнения – знал! Такие деньги… ой-ой! Годы работы, годы борьбы за жизнь! Кто их вернет, эти деньги? Братство? «Вы мне обещали, что убьете парня! Вы мне гарантировали!» И что они ответят? Да ничего! Просто повернутся и уйдут, чтобы не тратить время на дурака. А могли бы ответить так: «Да, мы обещали, что гарантированно убьем парня. Но кто говорил, что это совершится с первого раза? Что это будет в Арене? Ты потерял деньги? Это твоя проблема. Только ты виноват в потере! А мы свое дело сделаем, чего бы это ни стоило. Заказ принят – иди отдыхай! И жди».
Свиньи! Проклятые свиньи! И ведь не подкопаешься! Скользкие, как змеи! И такие же смертоносные. Ну что же… это были не последние деньги. Да, огромная сумма, целое состояние, но… переживем!
Герольд прокричал о начале нового поединка, последнего в этот день, и Вожак поплотнее уселся в кресло. В глубине души
