Казалось, побледнеть сильнее главный жрец не мог, но ему это удалось.
— Не бойся, слушай меня!
Хаста понимал, что все слова сейчас мало что значат для служителя Исвархи, живо представившего себе, что могут устроить накхи в захваченном городе.
— Слушай меня! — вновь требовательно повторил он. — Ширам идет сюда как военачальник законного наследника престола, а не как захватчик. Он не желает разорять Двару, как и любой другой город Аратты. Он войдет в крепость, желаем мы того или нет, потому что он уже решил сюда войти. Эти стены его не остановят. Но если мы поможем ему, накхи никого не тронут. Все будут живы, клянусь Солнцем, — с нажимом повторил он. — И не только это! Если саарсан возгласит имя Аюра со стен Двары, по всей стране воочию увидят, что он не враг Аратте, а по-прежнему ее верный слуга…
У Хасты перехватило горло, то ли от волнения, то ли от собственной наглости. Он понимал, что, возможно, лишь священный перстень в его руках удерживает предстоятеля от вполне разумного действия — позвать стражу и кинуть мятежника и пособника накхов в храмовое подземелье. И тогда Хасте останется только молить Исварху, чтобы главный жрец отправил весть о его поимке Тулуму, а не отдал его местному воеводе, который незамедлительно повесит его на городской стене. «Вот и веревка пригодится», — с мрачной усмешкой подумал он.
Но главный жрец сидел рядом, затаив дыхание, не зная, верить или не верить страшным вестям.
— Верно ли я понял? Ты хочешь, чтобы я помог накхам взять Двару? — будто надеясь, что ослышался, хрипло переспросил он.
Такое толкование его слов Хасту весьма не порадовало. Скажи он «да», и, пожалуй, у его собеседника все же прорежется голос.
— Царевич Аюр назвал Ширама мечом в своей руке. Слово было произнесено при мне, и я могу поклясться Господом и этой святыней… — он благоговейно приложил губы к перстню, — что говорю правду.
Он встал, обратился лицом к востоку и, протянув руку в сторону светила, торжественно произнес:
— А если я солгал, пусть Исварха, Владыка Двух Горизонтов, испепелит меня в сей же миг!
— Я повинуюсь воле святейшего Тулума, — выдавил верховный жрец Двары. — Но, Хаста, если ты лжешь, искра твоей души погаснет и обратится в золу. Не будешь ты знать ни покоя, ни искупления!
— Я сказал правду! — отрезал Хаста. — Сегодня ночью мне будет нужна помощь твоих людей…
* * *Перед рассветом из утреннего тумана, висевшего над рекой, вынырнул отряд накхов на взмыленных лошадях. Стража на стене протрубила тревогу, но отряд остановился на расстоянии чуть больше перестрела, не доезжая до заставы перед мостом, ведущим на остров. От отряда отделилось несколько всадников.
— С вами говорит Аршаг, саар рода Зериг! — закричал один из них, гарцуя вблизи стен. — Мармар, сохранивший верность государю, был моим братом! Я — враг самозванца Ширама! Я готов сражаться вместе с вами против него!
Со стен послышались раскаты смеха.
— Эту хитрость еще твоя бабка придумала! — кричали оттуда. — Кого ты решил обмануть?
— Откройте ворота! Я встану с вами плечом к плечу! — не унимался Аршаг.
На стене появился воевода.
— Проваливай, накх! — заорал он. — Или я прикажу стрелять!
Аршаг повернулся к своим воинам, крикнул им что-то. Те развернули коней и, призывая проклятия на головы защитников крепости, умчались в степь.
Вскоре, едва стража решила, что опасность миновала, со стороны гор послышался слитный гул копыт большого войска. Вновь загремела труба, и вновь от воинства, раза в три превышающего первый отряд, отделился всадник. На этот раз, впрочем, это была всадница, седая и величавая. Она остановилась перед воротами и заговорила так, что у стражников сразу пропала всякая охота глумиться:
— Вы дали убежище изменнику Аршагу и его людям! Выдайте их — и крепость не пострадает! А если вы решите дать им убежище, мы войдем в Двару по вашим мертвым телам и вырежем сердца всем, кто останется жив!
— Я бы с радостью отдал тебе ваших змеенышей, саари, — отозвался со стены воевода, — но мы не впустили их в крепость. У вас есть глаза — посмотрите следы.
Предводительница что-то приказала своим подручным. Те поглядели и закивали, подтверждая слова воеводы. Саари, не прощаясь, развернула коня, и войско умчалось прочь от стен Двары.
Впрочем, прошло еще немного времени, и вдали, как раз там, куда поскакали накхи, послышался шум битвы, доносимый ветром.
— Похоже, этот Аршаг не врал, — под нос себе пробормотал воевода.
Его помощник, руководивший конными лучниками, глянул на своего начальника, не скрывая довольной улыбки:
— Что с того? Змеи сцепились между собой. Пусть хорошенько порвут друг друга. А мы выждем и ударим им в спину!
— Хорошая мысль, — похвалил воевода. — Вели седлать коней!
Вскоре после того, как конники из Двары умчались вслед накхам, к воеводе подошел начальник стражи и сообщил, что к нему просится чужеземный купец.
— Чего ему надо? — нетерпеливо спросил предводитель местного воинства.
— Это старшина саконов, которые привезли оружие на продажу. Он клянется, что его сведения будут полезны всем нам.
— Клянется, — проворчал воевода. В прошлом саконы не удостаивали Двару своим появлением. Однако сейчас был удобный миг, чтобы наладить с ними торговлю напрямую. — Он по-нашему хоть говорить-то умеет?
— Умеет, — подтвердил стражник.
— Ладно, ведите его сюда, на стену. Только следите, чтобы не схватился за нож.
Очень скоро смуглый мужчина с пышными черными волосами стоял перед воеводой. Он держал голову высоко, явно не собираясь, подобно обычным купцам, низко кланяться и славить доблесть повелителя твердыни.
— Что ты хотел рассказать? — насупив брови, недовольно спросил воевода.
— Вчера днем я видел здесь одного человека… — начал тот.
— Неужели? Только одного?
— Это жрец по имени Хаста, — пропустив насмешку, продолжал торговец оружием.
— И что с того? В храме много жрецов.
— Может, и так. Но этого я на днях встретил в Накхаране. Мы приехали туда торговать. Однако нам было сказано, что саарсан идет войной на эти земли. У нас хотели забрать товар, но Ширам запретил. Он не хочет ссориться с саконами. Но и покупать ему сейчас не на что. Так вот жрец Хаста был там рядом с саарсаном. Ширам называл его своим другом и ближним советником…
— Вот как? — Лицо воеводы потемнело. — И сейчас он здесь? Ты в этом уверен?
Начальник стражи закивал, поддерживая слова сакона:
— Привратники видели его. Он прежде уже бывал в Дваре. Он пришел сюда вскоре после того, как на рассвете здесь вроде как видели Ширама.
— Ах он, гадючий выползень! Стало быть, этот жрец продался накхам. Где он?!
— Мои люди
