– Наверное, я просто потерял равновесие, – сказал Ксенократ, желая казаться веселым и придать происшедшему вид забавной случайности. Многие, наверное, поверили этому, но Роуэн ведь своими глазами видел, как Ксенократ бросился в воду. Не больно-то похоже на случайное падение! Но какого черта ему было это делать?
– Стойте! – воскликнул Ксенократ. – Мое кольцо!
– Я достану его! – сказал Тигр, ставший на этот момент самым знаменитым из профессиональных гостей, и нырнул за кольцом.
Появился Хомский, и они вместе с Вольтой подняли Высокое Лезвие на край бассейна. Сцену, более унизительную для этого человека, трудно было представить. Он был похож на распухшую от рыбы мотню рыболовецкой сети, вытащенную на палубу траулера.
Годдард, изображая крайнюю степень озабоченности, обернул плечи Ксенократа большим полотенцем.
– О, какая жалость, какая жалость! – сказал он. – Мне и в голову не приходило, что вы можете утонуть. Для всех нас это было бы невосполнимой утратой!
И вдруг Роуэн понял, что Ксенократ мог прыгнуть в бассейн лишь по одной-единственной причине: Годдард приказал!
Это означало, что у Годдарда над Высоким Лезвием было гораздо больше власти, чем можно было предположить. Но почему?
– Могу я уйти? – спросила Эсме.
– Конечно, милая, – ответил Годдард, поцеловав ее в лоб.
И Эсме ушла искать друзей среди отпрысков собравшихся звезд.
Вынырнул с кольцом Тигр. Ксенократ схватил кольцо, даже не поблагодарив Тигра, и надел на палец.
– Я пытался было поднять мантию, но она слишком тяжелая, – сказал Тигр.
– Мы пошлем на поиски сокровищ кого-нибудь с аквалангом, – сказал Годдард. – Хотя они могут присвоить мантию себе на правах нашедшего сокровище.
– Вы закончили? – спросил Ксенократ. – Потому что я хочу уйти.
– Конечно, Ваше превосходительство.
И Высокое Лезвие Мидмерики покинул площадку возле бассейна, отправившись восвояси, истекая водой, жалкий и опозоренный.
– Черт! Мне нужно было поцеловать кольцо, – сокрушался Тигр. – Иммунитет был у меня в руках, а я его проворонил.
Как только Ксенократ удалился, Годдард обратился к толпе:
– Любой, подгрузивший картинки с Высоким Лезвием Ксенократом в нижнем белье, будет немедленно уничтожен!
И все засмеялись. Но быстро прекратили, поняв, что Годдард не шутит.
Вечеринка шла к концу. Годдард прощался с самыми важными из своих гостей. Роуэн наблюдал, стараясь ничего не упустить.
Его отвлек Тигр.
– Увидимся на следующей вечеринке, верно? – сказал он. – Может быть, в другой раз я запишусь пораньше, не на последний день.
То, что Тигр был так примитивен, раздражало Роуэна. Как это он раньше не замечал, как тот неглубок? Может быть, это потому, что Роуэн тогда не слишком от него отличался. Да, он не был таким же искателем приключений, как Тигр, но ведь и он тогда скользил по поверхности жизни. И кто мог знать, что лед так предательски тонок? И теперь он очутился в таком глубоком месте, что Тигр вряд ли когда-нибудь это поймет.
– Конечно, Тигр, – сказал он. – До следующего раза.
И Тигр удалился в компании таких же, как он, профессиональных завсегдатаев вечеринок и званых обедов, с которыми у него теперь было гораздо больше общего, чем с Роуэном. А Роуэн задумался: остался ли хоть кто-то из его прежней жизни, с кем он мог бы общаться как с равным?
Роуэн стоял у выхода, когда мимо него прошел Годдард.
– Если ты изображаешь неоклассическую скульптуру, тебе следует стоять обнаженным, – сказал жнец. – Хотя тут и без тебя довольно статуй.
– Простите, Ваша честь, я просто думал.
– Слишком много думать не всегда полезно, – усмехнулся Годдард.
– Мне было просто интересно понять, почему Высокое Лезвие прыгнул в бассейн.
– Он упал случайно. Так он сам сказал.
– Да нет, – возразил Роуэн, – прыгнул.
– Откуда мне знать? – пожал плечами Годдард. – Сам спроси у него. Хотя я не думаю, что тебе пойдет на пользу, если ты лишний раз напомнишь ему об этом нелепом происшествии.
И поменял тему:
– Ты тут довольно дружески болтал с одним из приглашенных. Может быть, в следующий раз мне таких пригласить побольше?
– Нет, это просто… – ответил Роуэн, покраснев. – Это просто приятель из дома.
– Понятно. Это ты пригласил его?
Роуэн покачал головой:
– Я и понятия не имел, что он придет. Если бы я решал, кого звать, а кого нет, его бы здесь не было.
– Почему? Твои друзья – это мои друзья.
Роуэн не ответил. Он не различал, когда Годдард серьезен, а когда издевается.
Роуэн молчал, а Годдард рассмеялся:
– Слушай, это вечеринка, а не заседание совета инквизиции.
Хлопнув Роуэна по плечу, он пошел к дому. Сохрани Роуэн хоть капельку здравого смысла, он оставил бы все как есть. Но увы.
– Люди говорят, что жнец Фарадей был убит каким-то другим жнецом.
Годдард остановился и медленно повернулся к Роуэну.
– Так говорят люди?
Роуэн глубоко вздохнул и пожал плечами, пытаясь сделать вид, что все это пустяки, и дать обратный ход. Но было слишком поздно.
– Это просто слухи, – сказал он.
– И ты думаешь, я имею к этому отношение?
– А вы имеете? – спросил Роуэн.
Жнец Годдард подошел ближе, пытаясь взглядом проникнуть в ту темную, холодную часть души Роуэна, где тот сейчас затаился.
– В чем ты меня обвиняешь, мальчик? – спросил жнец.
– Ни в чем, Ваша честь. Это просто вопрос, чтобы, так сказать, прояснить ситуацию.
Роуэн попытался сохранить уверенность во взгляде, но холодная суть Годдарда, прятавшаяся за фасадом его лица, казалась непроницаемой и бездонной.
– Будем считать ситуацию проясненной, – сказал Годдард с саркастической легкостью в голосе. – Посмотри вокруг себя, Роуэн. Неужели ты думаешь, что я расстанусь со всем этим великолепием, нарушив седьмую заповедь? Зачем мне избавлять этот мир от уже выдохшегося жнеца, принадлежащего старой гвардии? Фарадей сам себя прикончил, потому что глубоко в душе понимал, что это самый осмысленный поступок из тех, что он совершил за последние сто лет. Его время кончилось, и он это знал. А если твоя маленькая подружка пытается вести против меня грязную игру, то пусть лучше поостережется, а не то я уничтожу всю ее семью, как только закончится срок их иммунитета.
– Это будет нарушением второй заповеди, Ваша честь, – сказал Роуэн спокойно, но решительно.
На мгновение Роуэну показалось, что Годдард готов убить его, но внезапно огонь в глазах жнеца исчез, словно поглощенный той бездонной глубиной, которая таилась у него внутри.
– Ты всегда готов предостеречь, если я сделаю что-то не так? – спросил Годдард.
– Я стараюсь, – ответил Роуэн.
Годдард, не отрываясь, смотрел на него несколько мгновений, а потом сказал:
– Завтра ты будешь тренироваться в стрельбе из пистолета по живым мишеням. Ты убьешь всех, кроме одного, используя не больше одной пули на каждого. И если ты этого не сделаешь, то я – без всякого злого умысла или предубежденности – убью твоего приятеля, с которым ты тут так весело болтал.
– Что?
– Я выразился неточно?
– Но, Ваша честь… Нет, я все понял.
– А в следующий раз, когда тебе придет в голову кого-нибудь обвинять, сперва убедись, что ты никого этим не оскорбляешь.
И Годдард пошел прочь, а мантия развевалась позади него
