– Наверное, – продолжил он, – все остальные жнецы считают, что я приношу несчастье. Погибает мой второй за год наставник. Думаю, это повод для того, чтобы поставить крест на моем ученичестве.
– Ерунда, – покачал головой Ксенократ. – Ты так много сделал, столькому научился! Из уважения к памяти жнеца Годдарда ты обязан сегодня вечером пройти финальное испытание. Не могу говорить за лицензионный комитет, но я абсолютно уверен, если принять во внимание все, через что ты прошел, что они примут твою сторону.
– А Ситра?
– Если ты получишь кольцо, то конечно же заберешь ее жизнь, и на этом мы закроем эту неприятную страницу нашей истории.
Подошел слуга с шампанским и канапе. Ксенократ осмотрелся. Особняк, в котором в прошлом было множество слуг, обезлюдел. Остался лишь один слуга. Другие же исчезли в тот момент, когда узнали, что Годдарда и его учеников пожрало пламя. Похоже, Ксенократ был не единственным, кому принесла свободу безвременная кончина Годдарда.
– Почему ты все еще здесь, хотя другие разбежались? – спросил Ксенократ слугу. – Не из любви же к своему бывшему хозяину?
За слугу ответил Роуэн:
– Вообще-то особняк принадлежит ему.
– Да, – кивнул головой человек. – Но я буду его продавать. Моя семья даже и думать не может, что мы останемся здесь жить.
Он протянул шампанское Ксенократу и сказал:
– Но я всегда рад служить Высокому Лезвию.
Из слуги этот человек превратился в лизоблюда. Не очень большая дистанция. Как только слуга отошел, Ксенократ принялся за то, ради чего и пришел – потрясти дерево и посмотреть, не упадет ли что.
Он наклонился к Роуэну.
– Ходят слухи, что к пожарным возле горящего монастыря вышел и обратился какой-то жнец. Или по крайней мере человек, который выглядел, как жнец.
Роуэн даже не моргнул:
– Я тоже слышал. Есть даже видео. Но там так много дыма, что изображение совсем неясное. Многого не увидишь.
– Да, и все это добавляет путаницы, – согласился Ксенократ.
– Желаете сказать еще что-нибудь, Ваше превосходительство? – спросил Роуэн. – Просто я очень устал, и если меня сегодня вечером ждет финальное испытание, то мне нужно как следует отдохнуть.
– Но ты же понимаешь, что не все из жнецов считают, что это был несчастный случай, верно? Мы просто обязаны начать расследование, чтобы твердо во всем увериться.
– Разумно, – сказал Роуэн.
– К настоящему моменту мы смогли идентифицировать жнеца Вольту и жнеца Хомского по кольцам, а также драгоценным камням, которыми были украшены их мантии и которые лежали вокруг их останков. Что касается жнеца Рэнд, то она, вне всякого сомнения, завалена обломками, упавшими со шпиля вместе с камертоном.
– Разумно, – кивнул Роуэн.
– Но поиски жнеца Годдарда поставили перед нами проблему. Понятно, что перед тем, как огонь вышел из-под контроля, в монастыре было уничтожено много тоновиков, что затруднило идентификацию. Можно было предположить, что в районе останков Годдарда должны быть разбросаны маленькие бриллианты, а рядом лежать большой камень с его кольца – даже если оправа расплавилась.
– Разумно, – в третий раз сказал Роуэн.
– И наибольшая странность – что вокруг скелета, который, как мы подозреваем, принадлежит Годдарду, ничего этого нет, – сказал Ксенократ. – И у него, кроме всего прочего, отсутствует голова.
– Действительно, странно, – согласился Роуэн. – Но где-то он должен быть! Я уверен!
– Думаю, да.
– Может быть, стоит поискать повнимательнее?
Именно тогда Ксенократ заметил на пороге комнаты девочку. Она явно не могла решить – войти ли ей или пойти прочь. Ксенократ раздумывал, слышала ли она его разговор с Роуэном, как будто это имело значение.
– Эсме, – сказал Роуэн, – входи. Ты помнишь Его превосходительство, Высокое Лезвие Ксенократа, не правда ли?
– Угу, – ответила Эсме. – Он еще прыгнул в бассейн. Это было смешно.
При упоминании о том прыжке Ксенократ поежился. Как бы он хотел забыть тот случай!
– Я сказал всем, что Эсме возвращается к своей матери, – продолжил Роуэн. – Но может быть, вам хочется самому отвезти ее туда?
– Мне? – переспросил Ксенократ, изображая полное равнодушие. – Почему?
– Потому что вы очень хорошо относитесь к людям, – сказал Роуэн и подмигнул – вовремя и быстро. – А к некоторым лучше, чем к другим.
Глядя на дочь, которую он никогда не сможет публично признать своей, Ксенократ несколько отмяк сердцем. Все, конечно, спланировал этот юноша. Этот Роуэн Дэмиш хитер и изворотлив – замечательная черта характера, если ее правильно направлять. Наверное, он требовал большего внимания, чем то, что уделял ему Ксенократ в прошлом.
Эсме ждала, что будет дальше, и Ксенократ наконец улыбнулся ей широко и дружелюбно.
– Мне будет приятно отвезти тебя домой, Эсме.
Произнеся эти слова, Ксенократ встал. Но уйти сразу он не мог. Было еще одно дело, не требующее отлагательства. Нужно принять еще одно решение, и это решение – в его власти. Он повернулся к Роуэну.
– Вероятно, мне следует использовать свое влияние, чтобы прекратить начатое расследование, – сказал он. – Из чувства уважения к павшим товарищам. Да не будет светлая память о них запятнана лапами криминалистов, способных оклеветать любого.
– Пусть мертвые останутся мертвыми, – согласился Роуэн.
Так было достигнуто устное соглашение. Высокое Лезвие перестанет трясти дерево, а Роуэн будет надежно хранить его тайну.
– Если тебе понадобится жилище, после того как ты покинешь этот особняк, Роуэн, знай, что мои двери всегда для тебя открыты, – сказал Ксенократ.
– Благодарю вас, Ваше превосходительство!
– Нет, это я благодарю тебя, Роуэн.
Ксенократ взял Эсме за руку и повел ее к машине, чтобы отвезти домой.
Силы жизни и смерти требуют стоически-сдержанного к себе отношения, но не беспечности и легкомыслия. Возведение кандидата в достоинство жнеца не должно быть легким. Мы, основавшие сообщество жнецов, прошли через тяжкие испытания, и такие же испытания предстоит пройти тем, кто присоединится к нашей миссии. И пусть эти испытания ведут не только к новым знаниям и навыкам, но и к качественной трансформации личности жнеца. Ибо сообщество жнецов – это высшая форма человеческого, и, чтобы достичь его, жнец обязан рассечь душу свою до самого сокровенного ее центра – дабы никогда не забыть, какой ценой досталось ему кольцо, которое он носит.
Конечно, постороннему глазу обряд посвящения мог бы показаться немыслимо жестоким. Но именно потому он навеки должен остаться таинством, неведомым непосвященному.
Из журнала жнеца Прометея, Первого Мирового Верховного Лезвия.Глава 38
Финальное испытание
Второго января Года Капибары, накануне Зимнего конклава жнец Кюри повезла Ситру в Фалкрум-Сити. Их конечной целью было здание Капитолия.
– Твое финальное испытание состоится сегодня вечером, но результаты ты узнаешь только завтра, на конклаве, – сказала она.
Но Ситре это было известно.
– Испытание одно и то же для каждого ученика, из года в год.
А вот это для Ситры было внове. Испытание имело смысл только в том случае, если по его условиям все кандидаты должны были доказать свое соответствие некому стандарту. Оказывалось, что это не так. И особенно беспокоило то обстоятельство, что каждый ученик подвергается испытанию в
