Мы заворачиваем за угол, идем по дороге. Впереди маячат железные ворота кладбища. Перед ними кого-то дожидаются мальчик и девочка.
Девочка высокая, светловолосая, в джинсах, свитере и шарфе Слизерина. Мы с ней вполне могли бы встретиться в «Доме Слона». Но мальчишка из другого времени. Черные волосы, печальные глаза – он словно сошел со старинного портрета. Они очень разные, но у обоих на лицах застыло одинаковое отсутствующее выражение. Их кожа одинаково подернута инеем.
Я замедляю шаг. Джейкоб тоже.
– Может, они просто хотят поговорить?… – неуверенно предполагает он.
– Возможно, – отвечаю я, но особых надежд не питаю.
Девчонка выпрямляется и глядит на нас.
Мальчик отталкивается от ворот и идет к нам, вынув руки из карманов. Вдруг я понимаю, что видела его раньше. На пожелтевшей карточке, в руке у того человека в замерзшем доме.
Если увидишь моего мальчика…
– Привет, Мэтью, – здороваюсь я, когда мы оказываемся ближе. Но он никак не реагирует на свое имя, даже не моргает.
Слышали когда-нибудь выражение «не все дома»? Здесь, я бы сказала, «дома совсем никого».
Такая мысль приходит при виде этой парочки, сверлящей нас пустыми глазами.
– Может, нужен пароль? – спрашивает Джейкоб. – Сезам, откройся!
За воротами слышны глухие удары лопат о землю. Но когда я пытаюсь обойти мальчишку, он одним стремительным движением снова преграждает мне путь.
Я обеими руками хватаюсь за фотоаппарат.
– Прости меня, – с этими словами я резко поднимаю его прямо перед лицом мальчика. Тот смотрит в объектив.
– Смотри и слушай, – начинаю я.
У мальчика начинает клониться голова.
– Узри и узнай.
Он медленно моргает, всего один раз.
– Вот что ты такое.
Он не шевелится, когда я протягиваю руку, готовясь достать нить из его груди.
Мои пальцы смыкаются в… пустом пространстве.
Ни ленточки. Ни веревки.
Ничего.
Видимо, я что-то сделала не так? Или…
Мальчишка вскидывает руку и хватает меня за шею.
Это происходит очень быстро – и вдруг он прижимает меня к каменной стене.
Когда-то я посетила несколько занятий на курсах самозащиты – это был один из школьных факультативов, на которых обычно твердят о том, что и так всем известно (не разговаривайте с незнакомцами, не садитесь в машину к взрослым, которые предлагают конфеты или игрушки). Но потом нас научили, как освободиться, если вас схватили и удерживают. Вот только я не могу вспомнить, как это сделать.
К счастью, мне это и не нужно.
На мальчишку бросается Джейкоб, и они вдвоем начинают кататься по улице.
Согнувшись в три погибели, я пытаюсь отдышаться, но ко мне бросается девчонка. Увернувшись от нее, я помогаю Джейкобу подняться.
А потом мы делаем единственное, что нам остается.
Бежим со всех ног.
Глава двадцать четвертая
– Какой у нас план? – спрашивает Джейкоб, пока мы бежим.
– Как раз разрабатываю его, – задыхаясь, отвечаю я. Камера болтается у меня на шее.
Все должно было получиться.
Почему же не получилось?
– С ними что-то не так, – говорю я.
– Ты имеешь в виду что-то еще, помимо того, что они за нами гонятся? – уточняет Джейкоб.
Мы останавливаемся, чтобы перевести дух.
– Только не это.
Раньше, находясь по другую сторону Вуали, я чувствовала ее вес, и это давление предупреждало меня о местах, где водятся призраки, и помогало узнать, когда они подходили близко. Но по эту сторону я ничего такого не чувствую.
Поэтому я не осознаю, куда мы бежим, пока не оказываемся на… Грассмаркет.
По ту сторону Вуали это была квадратная площадь с интересной историей, толпами туристов, множеством пабов и свежим воздухом.
Здесь это место казней – именно то, чем Грассмаркет и была в прошлом.
Место, где встретили смерть сотни мужчин и женщин.
Площадь полна привидений, окруживших деревянный помост.
– Обойдем, – шепчет Джейкоб, но я слышу, что те жуткие дети бегут за нами, деваться некуда, единственный путь – вперед.
Взявшись за руки, мы с Джейкобом пробираемся сквозь плотную толпу, и тут на эшафот выводят человека. На шее у него болтается грубая веревка.
Я отворачиваюсь и прячу лицо на плече у Джейкоба, потому что есть вещи, на которые невозможно смотреть.
Но казнь почему-то задерживается.
Голоса на площади стихают, повисает зловещая тишина. Подняв голову, я вижу сотни лиц. Люди глядят не на осужденного на помосте.
Их взгляды устремлены на нас.
Ко мне бросается женщина.
– Женщина-Ворон пошла туда…
Мужчина подходит ближе.
– Она обещала, что освободит нас…
Сквозь толпу с трудом протискивается ребенок.
– Для этого нам нужно только…
Старуха хватает меня за рукав.
– …заполучить вас.
Ахнув, я поднимаю аппарат, как щит, и старуха пятится назад, словно ее ударили.
Джейкоб тянет меня за руку к краю площади.
– Нам их не опередить! – вскрикиваю я.
– А нам и не нужно, – говорит он.
И он прав. Может, мы и застряли в Вуали, но не застряли здесь. Мы не привязаны ни к какому месту, ни к какой петле времени и памяти.
Нам нужно только добраться до края Грассмаркет.
Нас пытаются схватить, к нам тянутся руки, а мы уворачиваемся и продираемся сквозь толпу.
Кто-то хватает Джейкоба за шиворот, но я освобождаю его, подняв перед собой фотоаппарат, и мы продолжаем бежать. Грассмаркет мерцает и переливается, а нас обступает море призраков.
Я чувствую, как чьи-то пальцы касаются моей спины, пытаются ухватить ремень фотоаппарата, но за секунду до того, как им это удается, мы сворачиваем налево и вырываемся на узкую улицу. Грассмаркет у нас за спиной исчезает, будто за захлопнутой дверью.
Скопище призраков, вся эта вопящая толпа, жаждущая освобождения, тонет в складке Вуали.
Джейкоб согнулся пополам и пытается отдышаться, а я сползаю по стене, хватая ртом воздух и дрожа крупной дрожью. Снова резко холодает. Я не говорю об этом Джейкобу, но он видит мое лицо, читает мои панические мысли. Я смотрю на свои руки – они совсем обесцветились. Я не успеваю, мое время истекает.
Вытянув шею, я смотрю на город, крыши домов, и наконец вижу темно-серые каменные стены кладбища.
– Пошли, – тяну я Джейкоба за собой.
Стена мелькает за домами, между ними, и я не спускаю с нее глаз, все время держу ее в поле зрения, потому что сейчас, когда Женщина-Ворон так близко, а времени совсем мало, не хватает нам только заблудиться.
Описав большой круг, мы выходим на узкую дорогу, идущую вдоль стены кладбища, почти к самым воротам, и тут я вижу мальчика с печальными глазами. Это Мэтью. Рядом с ним ребенок, совсем маленький.
Джейкоб пытается свернуть на бегу, но налетает на ту белобрысую девчонку, за спиной у нее еще два призрака.
– Какой план? – спрашивает он срывающимся от волнения голосом.
– Разрабатываю. – Я отступаю, пока не упираюсь в стену кладбища.
Не знаю, чего хотят эти дети, но разговаривать по душам они точно не собираются.
Они вообще не издают звуков – хоть бы прошептали что-то, застонали или хихикнули. Трудно представить, до чего пугающей может быть полная тишина, пока она не окружит тебя со всех сторон.
Кольцо призраков сужается, затягивается, как
