– Понял, государь.
Борис повернулся к Бартеневу.
– Ты ничего не бойся. О твоем доносе до поры до времени никто не узнает. Потом же, когда начнется дознание, тебе придется подтвердить написанное. Но за это ты будешь очень щедро награжден, получишь мое покровительство. Милость государя безгранична, так же как и гнев. Все, ступайте. Устал я!
Несложно понять, какие чувства испытывал Бартенев. Он верно служил боярину Александру Никитичу, а тут в одно мгновение предал его и весь род Романовых, обрек на смерть людей, к которым относился с симпатией. Но разве можно перечить самому царю, Борису Годунову, сметавшему все и всех на своем пути к трону?
Настроение его было прескверным. Дождь промочил Бартенева до нитки, но ему было все равно. Казначей шел, не обращая ни на кого внимания.
Поэтому он и не заметил, как за ним пристроился какой-то мужчина. Бартенев уже свернул в свой проулок, наконец-то услышал шаги и резко обернулся. Ему в подбородок тут же уперлось острие стилета.
– Тихо, Бартенев, спокойно! Не будешь дергаться, останешься жив.
– Ты кто? – прошептал казначей.
– Тебе это знать не следует. Как встретил тебя Годунов? Угостил медом, царскими яствами?
– Я не понимаю тебя.
– Не надо врать! Вижу, не угостил тебя Бориска. Ну-ка быстро и правдиво поведай мне, о чем имел разговор в царских палатах.
– Но я там не был.
Острие стилета распороло мягкую кожу, тонким ручейком потекла кровь.
– Не глупи, казначей. Не скажешь правды, убью! И никто не защитит тебя. Годунов в Кремле, его братец троюродный, наверное, уже дома. Здесь только ты и я. Не юли. Я смотрю за тобой не первый день. Сам видел, как Семен Годунов тайком привел тебя в Кремль. Уж явно не для того, чтобы показать роскошь царского дворца. Говори!
– Не могу. Царь погубит меня и всю мою семью.
– Он погубит тебя в любом случае. Годунов еще ни разу не оставлял в живых свидетелей своих преступлений. Так же будет и с тобой. Как только сыграешь нужную роль, Семен Годунов тут же прибьет и тебя, и твою семью. Выглядеть все будет обычно. Пожары на Москве не редкость. Сгорит твое подворье, а с ним и вы. Годунов наверняка пообещал тебе царскую милость и покровительство. Это он говорил многим из тех, кто случайно и внезапно канул в вечность. Но дело даже не в этом, а в том, что если ты не расскажешь мне о разговоре с Бориской, то ему не придется посылать к тебе Семена, потому как убью тебя я. Такова судьба всех предателей.
– А если скажу? Оставишь жить?
– Да! Я не Годунов, слово держу.
Что оставалось делать Бартеневу?
– Ладно. Слушай! – Он почти слово в слово передал этому человеку свой разговор с Борисом Годуновым.
Холодов, а это был он, внимательно выслушал казначея Александра Никитича Романова и спросил:
– А когда Годунов собирается напасть на подворье Романовых?
Бартенев перекрестился.
– Вот те крест, не знаю. О том разговора не было, но, наверное, скоро. – Что мне теперь делать?
– Служи далее. Коли чего нового узнаешь, передашь мне.
– Как?
– Ты знаешь Якова Тетерю? Это стражник в доме Романовых, со шрамом на щеке.
– Видал такого не раз.
– Вот через него и передашь.
– А для кого?
– Скажешь, для друга, он поймет. К Бориске ты больше не попадешь, а вот дату нападения они тебе, скорее всего, раскроют. Им надо, чтобы ты скрытно подготовил тайник для кореньев, которые потом и найдут ищейки Годунова. Пока об этом речи не велось?
– Нет.
– Хорошо.
– Подскажи, как мне и Годунову угодить, и живым остаться?
– Сам мог бы додуматься. Чтобы сохранить себе и семье жизнь, тебе надобно, во-первых, обо всем, что узнаешь от Семена, сообщать мне, а во-вторых, когда Бориска стянет к подворью войска, бежать оттуда. Дома заранее все подготовить для быстрого выезда из Москвы. Ратники Романовых без боя не сдадутся, так что свара будет большой. Покуда стрельцы сломят их сопротивление, захватят братьев Романовых, найдут доказательства заговора против царя, времени уйдет много. Ты успеешь далеко уехать. Есть где спрятаться?
– Есть. Но меня искать будут.
– Не та ты персона, чтобы тебя по всей России искать. Но прячься надежней и на Москву, пока правит Годунов, не возвращайся. Таков будет мой тебе совет. Хочешь, слушай, хочешь, нет. Про Тетерю не забудь. Все, что будет касаться интереса Годунова к подворью, передавай ему и не пытайся узнать, кто я. Все, иди домой и обрадуй жену, расскажи ей, что тебя сам государь принимал.
Холодов, промокший до нитки, двинулся к подворью князя Ивана Дмитриевича Харламова.
Рано утром оттуда в Новгород со срочным донесением отправился Фадей Костыль, помощник Андрюши.
Спустя две недели, 24 октября князь Губанов прибыл на Москву и остановился у Харламова.
Вельможи встретились тепло, хотя обстановка складывалась отнюдь не радужная.
Харламов провел Губанова в залу, где они присели в высокие кресла.
– Да, Иван Дмитриевич, признаюсь, не думал, что Годунов после воцарения продолжит убирать со своего пути всех возможных даже по малости претендентов на трон.
– Раньше Бориска для себя дорогу расчищал, теперь, когда пошатнулось здоровье, стремится обезопасить царствование своего сына Федора.
– Бориска, как и всегда, просчитал игру на несколько ходов вперед. Он понимал, что Романовы не подпустят к трону его сына, и решил разгромить их, – сказал Губанов.
Харламов кивнул.
– Так оно и есть.
– Долго что-то Годунов готовится к нападению.
– Ко мне вчера дьяк Ронжин заходил, помнишь такого?
– Ну как же? Афанасий Мартынович из Посольского приказа.
– Он сейчас в Разбойном. Так вот, дьяк поведал, что ждать бури осталось недолго, счет на дни пошел. То же самое подтверждает и казначей Александра Никитича Романова, которого твой Андрюшка крепко на крючок посадил.
– Кстати, князь, а где он сейчас?
– Так на встречу с этим Бартеневым и отправился. Фадей с ним.
– Встречу сам казначей назначил?
– Не знаю, князь, не вникал. Из Андрюши твоего, как и из его товарища, слова лишнего не вытянешь.
– Так и должно быть.
– Да я не против. Дело слишком серьезное.
– Что за слухи гуляют по Москве?
– Те самые, которые нам и нужны. Мол, Годунов в смерти Ивана Грозного повинен. Он царевича Дмитрия в Угличе приказал извести и обставил все так, чтобы свидетелей не осталось. Лишь Нагие, но те какие свидетели? Дознание Шуйский проводил так, как угодно было Годунову. Бориска уморил царевну Феодосию Федоровну, да и к смерти царя Федора руку приложил. Много слухов. А теперь, как мы и договаривались, в торговых рядах пошла молва, будто жив Дмитрий, убит другой мальчик, похожий на него. Царевича верные люди прячут. Я вот думаю, Иван Петрович, не пустить ли слух о том, что Дмитрия укрывают Романовы. Годунов узнал об этом и готовится разгромить их подворье?
– Не надо, Иван Дмитриевич. Я понимаю, ты беспокоишься о Романовых, но их этим не спасешь. Да, Бориска может отложить захват подворья,
