Он сидел в кресле, когда на пороге появился окольничий.
– Дозволь войти, государь? – спросил тот, поклонившись.
– Входи, докладывай, что у нас на Варварке, на Москве?
– На Москве все спокойно, государь. На Варварке прохожих не осталось, разбрелись по домам, да и немудрено, время уже позднее. А вот на подворье как в улье пчелином. Холопы с оружием вдоль всего забора. Факелы горят. Ворота закрыты, завалены изнутри. Сотник, который там службу несет, доложил, что бояр не видел, но кто-то всем этим сбродом распоряжается.
– Ясно дело, у Романовых есть хорошие воины. Сколько всего людей на подворье?
– Никак не боле двух сотен. У них сабли да бердыши, пищалей мало. Я об этом уже говорил. Да и пороха там много быть не может. Его хранить негде. Опасно слишком.
О пушке, вроде бы замеченной сотником, Семен решил не говорить. Царь прицепится, не отстанет.
– Позволь вопрос, государь?
– Спрашивай.
– Я вот думаю, не разбить ли нам ворота ядрами? Стрельнут пушкари пяток раз, и нету их. Откроется широкий проход, куда сотни и войдут.
Годунов поморщился и заявил:
– Сколько раз я тебе говорил, что думать – не твое дело. Ты обязан исполнять.
– Да, государь, прости.
– Только и слышу от тебя «извини», «прости», «не доглядел», «упустил». И за что я тебя окольничим сделал?
– За преданность, государь. Надежнее меня ты никого не найдешь.
– Так уж никого? – Годунов усмехнулся и вновь почувствовал боль в спине. – Хватит болтать, – сказал он. – Полночь близится. Пора начинать. Зови сотников, назначенных для нападения на подворье Романовых. Сам разъясню, что кому делать.
– Слушаюсь, государь.
Семен вышел и вскоре вернулся с сотниками Игнатием Пуриловым, Степаном Каледаном, Петром Вахиным и Авдеем Роговым. Они сорвали шапки, поклонились в пояс и встали в линию, как на смотре.
Годунов поднялся, подошел к ним и проговорил:
– Бояре Романовы задумали извести меня вместе с семьей. Они желают сами управлять державой, врученной мне Господом. Многие из вас помнят великого государя Ивана Васильевича Грозного. Разве он допустил бы заговора против себя? Никогда. Не допущу и я. Посему повелеваю вам захватить подворье Романовых. Всех, кто попытается оказать сопротивление, убивать на месте, сдавшихся и бояр Романовых поместить в темницы, под усиленную охрану. Старшим назначаю сотника Игнатия Пурилова. Он на месте определит, откуда вести атаку, где кому быть, как войти на подворье и все прочее. Ему подчиняются все остальные сотники. С войском будет Семен Годунов. Ему даны особые повеления.
Вперед вышел Игнатий Пурилов.
– Государь, коли вся дружина Романовых будет биться до последнего, пленников брать?
– Ты сам-то понял, что спросил, сотник? Если воин бьется до конца, это значит до смерти. Разве может мертвец быть пленником? Брать тех, кто бросит оружие, остальных рубить, стрелять на месте. Понятно, что это не касается бояр Романовых.
– Я все понял, государь. – Пурилов отошел назад, в строй.
Годунов еще раз осмотрел сотников и отдал приказ:
– Ступайте и начинайте немедля! И чтобы все прошло быстро! Затяжной бой в центре Москвы мне не нужен.
Сотники поклонились и удалились.
Годунов задержал родственника.
– Семен, вижу, ты думал, что я тебя старшим поставлю.
– Признаюсь, государь, так и думал.
– Тебе нечего лезть в ратные дела, надо смотреть за сотниками, но главное – пронести на подворье мешок с кореньями. Ты нашел человека, который доставит его туда и потом случайно обнаружит?
– Да, государь.
– Я его знаю?
– Вряд ли, это один из моих людей, Сашка Козлов.
– Один?
– С ним будет охрана. Да и я прослежу.
– Гляди, как найдете эти коренья, так шум подыми, чтобы все стрельцы слышали. Вот, мол, отрава для царя. Пусти своего Сашку с мешком по двору. Потом его сюда.
– Понял, государь.
– Ступай, Семен, с Богом.
Стрелецкий сотник Пурилов решил ударить с трех направлений одновременно, сторону, ближнюю к реке, только прикрывать двумя десятками, уже находящимися у подворья. Там, где обозначится успех, в бой пойдет и резервная сотня Авдея Рогова. Пурилов приказал стрельцам зажечь факелы и забросать ими внутренний двор.
В полночь три сотни начали окружение усадьбы Романовых. Резервная находилась в глубине улицы. Факелы стрельцы пока не зажигали.
Получив сообщение Каледана и Вахина о готовности к штурму, Пурилов отдал приказ передовым отрядам каждой сотни выйти на рубежи ведения прямого огня. Стрельцы выстроились в линию, положили заряженные пищали на бердыши и ожидали следующего приказа.
Но и защитники подворья имели огнестрельное оружие. Богдан Угрюмый, в прошлом государев стрелец, сейчас командовал двумя десятками воинов дружины Романовых. Его люди дали залп первыми и положили с десяток стрельцов. Пурилов получил ранение, но не вышел из боя, продолжал руководить своими людьми.
Обстрел с других направлений особого вреда защитникам подворья не нанес. Они были прикрыты забором. Пурилову же пришлось перестраивать ряды своих воинов, убирать убитых и раненых.
Стрелки Угрюмова за это время перезарядили свои пищали.
Внезапная атака сорвалась. Эта заминка заставила Пурилова поменять планы. Он приказал стрельцам под прикрытием ружейного огня сближаться с изгородью.
Защитники подворья почему-то не стали стрелять по ним и укрылись за частоколом.
Этого Пурилов не ожидал. Так обороняться нельзя. Ведь враг подходит, его требуется встретить, не дать прорваться внутрь. Надобно не прятаться, а выходить на позиции для отражения пешей атаки.
Пурилов все понял, когда по наступающим сотням ударили пушки. Вот это был подарок! Ядра десяти орудий, равномерно расставленных по периметру, кроме стороны, ведущей к реке, нанесли стрельцам значительный урон. Те скученно, можно сказать, толпами шли по узким улицам и переулкам. Огонь из пищалей могли вести только передовые стрелки. В эти вооруженные толпы и ударили пушки. Ядра валили стрельцов десятками.
Семен Годунов запаниковал. Ведь Иван Банин говорил, что видел пушку. Семен не поверил, а зря. У дружины Романовых действительно появились пушки. Привез их тот самый крестьянский обоз под бревнами.
Семен метнулся к Пурилову.
Тот был весь бледный, бок в крови. Он только что приказал стрельцам прекратить наступление, выйти из зоны поражения артиллерии и укрыться за домами.
Сотник взглянул на окольничего.
– Да, Семен Никитич, угостили нас горяченьким Романовы.
– Чего делать-то будем, Игнат?
– А ты не суетись, окольничий. И не такое бывало. Сейчас ребята оклемаются, еще больше обозлятся, и снова пойдем.
– Опять под ядрами, что ли? – спросил Семен.
– У холопов романовских не может быть много ядер и пороха. Огня из пушек мы не ожидали, вот и показалось, что небо на землю обрушилось. Но губить стрельцов понапрасну я не намерен. Поначалу отвлечем врага.
– Как?
Пурилов не ответил, так как к нему подошел Авдей Рогов, командовавший резервной сотней.
– Игнат, мои люди в ярости, рвутся в бой. Давай прорываться через главные ворота. Сил нам хватит, даже если пушечный залп примем.
– Так и поступим, Авдей, но не сразу. Нельзя впустую губить людей. У меня задумка одна есть. Она должна помочь. Я
