– Как подойти к городьбе?
– От реки. Там люди Ивана Банина, но у них нет факелов. Ты пошли к нему человек десять окольными путями. С той стороны у Романовых ни пушек, ни стрелков нет. А дерево быстро возьмется огнем.
– Хорошая задумка. Так и сделаем.
Спустя некоторое время от реки к городьбе подошли стрельцы с факелами.
Фадей Костыль видел их, но предупредить защитников не мог, сам спрятался.
Воины Романовых завидели поджигателей слишком поздно. Они были вооружены бердышами и саблями, не могли противостоять стрельцам, которые открыли огонь из пищалей. Вспыхнули крайний дом, забор, частокол. Все подворье начало затягивать дымом. Федор Никитич Романов приказал перебросить людей с позиций на тушение огня.
В это время стрельцы и пошли в атаку. Их вел сотник Рогов, замещавший раненого Пурилова. Он сумел угадать, когда пальнут пушки, и вовремя приказал людям лечь. Стрельцы забросали факелами двор, перебрались по плечам друг друга через ограду и частокол, изнутри открыли ворота.
Андрюша Холодов увидел, что Юрий Отрепьев попал в крутую переделку. На него навалились сразу трое стрельцов. Он зарубил одного, второй выбил из его руки оружие, третий взмахнул саблей.
Холодов подскочил к ним, прямыми, толкающими ударами положил обоих стрельцов и крикнул Отрепьеву:
– Бегом за мной!
На этот раз Юрий не пререкался, подобрал оружие и метнулся за Холодовым, в обход горящего амбара. В дыму они пробились к каморке Тетери, который, разрубленный до пояса, лежал у открытой двери. Наверное, тоже хотел бежать, да не успел.
Холодов и Отрепьев перескочили через него и оказались в комнатке. Здесь ничего не было тронуто.
– Что дальше, Андрюша? – дрожащим голосом спросил Отрепьев. – Нас и тут найдут да порубят.
– Не найдут. Раньше уходить надо было.
– Не мог я…
– Молчи и следи за подходами к каморке! – Холодов сбросил с пола рогожку, сорвал доски и крикнул Отрепьеву: – Сюда!
Юрий с удивлением увидел дыру в полу.
– Туда?
– Быстро!
Отрепьев нырнул в дыру, за ним спустился Холодов, поставил доски на место, кинулся к нише за бочкой, открыл створку.
– Туда, Юрий!
– Чего там?
– Жизнь.
Дальше друзья продвигались на ощупь, но через десять минут были уже в кустах. Слышался шум боя на подворье, охваченном пожаром.
Холодов свистнул и тут же услышал такой же ответ.
– Здесь Фадей! Осталось немного, Юрий.
– Москву наверняка всю перекрыли. Из города не вырваться, Андрюша.
– А мы и не будем вырываться. За мной, Юшка, быстрее.
Ничего не понимая, Отрепьев бросился за Холодовым.
Они увидели Фадея, вскочили на коней, помчались галопом вдоль реки и вскоре оказались на усадьбе Харламова.
Там их встретил князь Губанов.
– Слава богу, вырвались. – Он посмотрел на Отрепьева. – Да, очень похож. Фадей, на отдых, Андрюша и Юрий за мной.
Воины Романовых продержались недолго. Почти все они погибли, в плену оказались лишь два десятка обезоруженных холопов.
Семен Годунов, торжествуя, вошел в дом Федора Никитича, где находились все Романовы, посмеялся над ними, объявил задержанными по обвинению в государственной измене.
Там появился Козлов.
– Семен Никитич, нашли отраву.
– Вот как? – Окольничий взглянул на Федора Никитича. – Вот, боярин, и рухнул твой замысел извести государя с семьей.
– Чего ты несешь, прихвостень Борискин? Какой замысел, какая измена?
– Я ничего не несу, не курица, а отвечать ты не передо мной, а перед царем да Думными боярами будешь.
– Отвечу.
– И не ты один. Все, на выход!
Романовы были доставлены в Кремль и взяты под стражу.
Началось следствие по делу о государственной измене. Бояр Романовых обвинили… в колдовстве! Уликой для Боярской думы стали те самые коренья, предназначенные для изготовления бесовского зелья, которые занесли на подворье Романовых люди Бориса Годунова. Этого стало достаточно для обвинительного приговора.
Борис Годунов мог казнить неугодных бояр, но не пошел на это. После взятия подворья Москва долго волновалась, и стрельцам стоило немало трудов не допустить открытого бунта.
Глава рода, самый опасный противник Годунова Федор Никитич Романов в июне 1601 года был пострижен в монахи и сослан в дальний Антониево-Сийский монастырь под именем Филарет. Его жену Ксению Ивановну отправили в Егорьевский погост. Она стала инокиней Марфой. Их дети, будущий царь Михаил и дочь Татьяна, угодили на Белоозеро. Александр, Михаил и Василий Никитичи погибли в ссылке. Сожженное подворье Романовых сровняли с землей. Так Борис Годунов практически уничтожил семью Романовых.
Борис Камбулатович Черкасский вместе с женой Марфой Никитичной и детьми тоже попали на Белоозеро, где и скончались.
Москва поволновалась и успокоилась. Сейчас трудно себе представить, чтобы основанием для суда являлось колдовство, а в тот дальний век такое было в порядке вещей.
Торжество Годунова омрачали только все более громкие слухи о том, что царевич Дмитрий жив. Народ говорил об этом повсюду, а не только на Москве. Борис приказал учинить сыск лица, выдающего себя за Дмитрия, но он закончился ничем.
Глава 6
В горнице князь Губанов представил Отрепьева Харламову:
– Это и есть тот самый Юшка. Нет, уже Юрий. Ему девятнадцать лет исполнилось.
Харламов подошел к гостю, внимательно всмотрелся в него.
– Ну что, Иван Дмитриевич, – спросил Губанов, – похож?
– Похож, Иван Петрович. Те же черты лица, с учетом времени, конечно.
– Вот и я о том же.
Отрепьев, еще не отошедший от событий на Варварке, испуганно переводил взгляд с Харламова на Губанова. Потом он повернулся к Холодову, ища у него поддержки.
Тот улыбнулся.
– Ничего, Юрий, все страшное позади, здесь твои друзья.
Харламов предложил Отрепьеву помыться и переодеться.
Степан Закатный отвел его в натопленную баню. Вскоре Юрий, уже чистый, в новом одеянии вновь предстал перед князьями.
Харламов указал ему на скамью:
– Садись и рассказывай!
– А чего, боярин, рассказывать?
– Эти вельможи – князья, Юрий, – подсказал Холодов.
– Угу! Так что рассказывать, князь?
– Кто ты, где родился, жил, как оказался у Романовых. Все о себе рассказывай, Юрий.
– Так Андрюша про меня все знает.
– А я хочу тебя послушать.
Отрепьев пожал плечами.
– Ну коли желаешь, слушай. – Он довольно подробно поведал о своей жизни.
Губанов сидел в углу, оттуда следил за Отрепьевым.
Харламов, выслушав рассказ, кивнул и заявил:
– Понятно. Значит, твоя служба у бояр Романовых теперь закончилась.
– Выходит, так.
– А почему не ушел с подворья, когда Андрюша первый раз позвал?
– Не мог, обещал верой и правдой служить Романовым.
– Это хорошо, что слово держишь. – Харламов присел на лавку рядом с Отрепьевым. – Благодари Андрюшу за то, что в живых остался.
– Уже поблагодарил, да только меня теперь искать начнут. А найдут, так отправят на плаху.
– Но ты же сам выбрал свой путь. Знал же, что так будет.
– Знал, но уйти все одно не мог.
– А ведь ушел! Что же не стал биться до конца, как твои товарищи?
– Оставь ты его, Иван Дмитриевич, – сказал Губанов. – Он и так еще не в себе. Да и не дал бы Андрюша ему сгинуть. Приказ такой имел. Ты,
