– Чего занять? – промямлил Евангелик.
– Трон русского государя.
– Погоди! При чем ты и трон?
– А при том, что я не Григорий Отрепьев.
– Кто же?
– Я – царевич Дмитрий Иванович, сын Ивана Васильевича Грозного и Марии Федоровны Нагой.
– Но ведь царевич Дмитрий погиб в Угличе!
– Погиб не я, а другой мальчик, которого мать моя привезла в Углич. Меня же она скрыла у верных людей.
– По Руси давно ходят слухи о том, что царь Борис послал в Углич людишек своих и велел им извести Дмитрия, но тот избежал смерти, – сказал Бучинский.
Евангелик явно не знал, как себя вести, кашлянул и пробубнил:
– А почем мне знать, что ты законный наследник?
Отрепьев достал мешочек, в котором хранил бумаги. Наперсный крест он надел раньше, перед тем как подъехать к Днепру.
– Смотри. Это выписка из церковной книги.
– Извиняй, гость дорогой. Это и подделать не трудно.
– А как подделать вот это? – Григорий расстегнул рубаху. – Это наперсный крест, который моя матушка, царица Мария Федоровна надела мне на грудь в младенчестве. Этот обычай идет с давних времен. Все наследники престола получали такой крест. Так что, Герасим, перед тобой царевич Дмитрий Иванович.
– Прости, я в великом смятении.
Отрепьев усмехнулся.
– Это объяснимо.
– Значит, ты желаешь вернуть трон?
– Да, вернуть трон, незаконно занятый Борисом Годуновым.
– А от нас-то какой помощи ждешь?
– Мне нужны будут воины.
– Ты собираешься идти на Москву?
– А как еще, по-твоему, можно вернуть трон? Дашь людей, когда время придет?
– Я-то что. У меня всего один курень, людей немного.
– Для начала пусть будет всего сотня.
Евангелик взглянул на Бучинского и сказал:
– Сотню-то мы наберем.
– Я приведу ее, куда ты прикажешь, великий князь, – неожиданно заявил Бучинский.
– Добро. Это все, что я желал услышать.
Евангелик спросил:
– Сам-то надолго к нам?
– Нет, атаман. День-другой поживу, после по другим куреням поеду.
– Я с тобой, коли позволишь, великий князь, – сказал Бучинский.
– Проводник будет нужен. Возьму.
Глава 12
Отрепьев рассчитывал провести на Сечи не более месяца, однако задержался там едва ли не на два. После его встречи с атаманом Герасимом весть о том, что на Днепре объявился наследник русского престола царевич Дмитрий Иоаннович, сын самого Ивана Грозного, считавшийся убиенным, облетела все курени. Казаки радушно принимали Григория в селах и на хуторах, величали великим князем Дмитрием. В начале июня 1603 года Отрепьев, Холодов, Костыль и Ян Бучинский, который держал при себе отряд верных казаков, вернулись на хутор Кавун. Атаман Герасим был наслышан о том, какой прием оказывали люди новоявленному царевичу, и понял, что надобно держаться за него. По случаю приезда высокой царственной особы в Кавуне был устроен пышный прием. С неделю на хуторе горилка лилась рекой, на кострах жарилось мясо.
С утра накрапывал мелкий дождь, прибивал пыль.
Отрепьев подставил лицо под освежающие капли и проговорил:
– Хорошо!
Он не ожидал такого приема на Сечи и находился под сильным впечатлением. Отрепьев начал осознавать, что за ним готова идти немалая сила, и это придавало ему уверенности. Григорий был доволен. Поездка на Сечь удалась на славу. Он заручился поддержкой многих куренных атаманов, заявивших, что они готовы помочь царевичу в святом деле возвращения трона, коварно отнятого у него.
К нему подошел Бучинский.
– Что у нас сегодня? – спросил Григорий.
– Должен атаман Петро Дугайло из Пирино подъехать, великий князь.
– Мы не были там?
– Нет.
– А для чего он едет?
– Тебя увидеть, Великий Князь.
– И когда будет?
– Его люди уже здесь, говорили, с утра должен быть. Атаман Герасим хорошо знаком с ним.
Неожиданно от заставы подъехал казак и доложил:
– На дороге задержали всадника, великий князь.
– Что за всадник?
– С виду не местный, говорит, что к тебе он. От вельможи какого-то гонец.
– Имя?..
– Извиняй, не спрашивали. Ссадили с коня, оружие забрали, меня до тебя послали, узнать, что делать.
– Давай его сюда. Поглядим, что за гонец.
– Слушаюсь, великий князь!
Как приятно было подобное обращение для Григория! Великий князь!
Пришел Костыль, весь мокрый и почти трезвый.
– Оклемался я, князь, после вчерашнего. Вода в Днепре холодная, самое то. Пойду Андрюшу разбужу.
– Погоди, Фадей. На сторожевой заставе какого-то всадника задержали. Говорит, что гонец ко мне от какого-то вельможи. Вместе поглядим, что за человек.
– Добро.
Верховые казаки доставили гонца, который шел пешком.
Завидев его, Костыль воскликнул:
– Смеян, ты ли это?
– Я, Фадей!
Посланец князя Губанова Смеян Кравец глянул на казаков, в пояс поклонился Отрепьеву.
– Доброго здравия, великий князь.
– Доброго, Смеян.
– Ты знаешь его, великий князь? – спросил Бучинский.
– Знаю! Отпустите, верните коня и оружие. Казакам ехать на заставу! Ты тоже ступай, Ян, готовь встречу с атаманом из Пирино.
– Слушаюсь! – Казацкий десятник ушел в хату.
– Зачем ты ко мне, Смеян?
– Да уж не по своей воле.
– Князь Губанов послал?
– У меня другого хозяина нет. Да и у всех вас тоже. Устал я, великий князь. – На этот раз титул был произнесен с иронией.
– Это понятно.
– Что велел передать князь Губанов?
– Тебе с Андрюшей и Фадеем следует немедля отправляться в Острог к тамошнему князю. Иван Петрович сказал, что погулял царевич наш и довольно. Дела ждут.
– У меня и тут еще не все сделано.
– Мое дело, Григорий, сам знаешь, малое. Мне велели передать, я так и поступил.
– А что в Остроге делать?
– Не знаю. Мне бы пожрать, Григорий, да выспаться.
– Устрой, Фадей. Скажи о повелении князя Андрюше, больше никому.
– Даже Бучинскому? Он ведь теперь с нами.
– Бучинскому я сам скажу.
– Ладно. – Костыль повел гонца в дом.
К Отрепьеву подошел Бучинский.
– Извиняй, великий князь, просьба к тебе.
– Говори.
– Коли собрался уезжать, возьми с собой!
– А с чего ты взял, что я собираюсь уезжать?
– Так гонец.
– Что гонец?
– Я подумал, он для того и прибыл, чтобы передать тебе наказ об отъезде.
– Кто же может великому князю наказы давать?
– В этих делах я не смыслю, но ты сам говорил, что покровители у тебя и на Москве, и в Литве, и в Польше. Прости, коли не то сказал.
– Что ты все извиняешься, Ян? Все верно подумал. Настала пора покинуть ваш благословенный край.
– Возьмешь с собой? Вернее меня у тебя человека не будет.
Отрепьев усмехнулся.
– Возьму! Не сомневайся. Ты мне нужен.
– Благодарствую, великий князь. Так я доложусь атаману и соберусь в дорогу?
– Не спеши. Гонцу надо отдохнуть хорошенько. С утра двинемся. Время есть на все. Не объявился ли атаман… как его?
– Петро Дугайло, – подсказал Бучинский.
– Вот именно.
– Покуда нет, но он близко. Атаман Герасим поехал встречать.
Заслышав шум за околицей, Отрепьев прошел в дом атамана. Там его ждали Андрюша Холодов и Фадей Костыль, оба в чистом, без тени похмелья. Григорий быстро переоделся в благородное платье.
Вошел Ян Бучинский, поклонился Отрепьеву:
– Великий князь, прибыл атаман Петро Дугайло с ближайшими казаками. Он и куренной Герасим ждут тебя с боярами.
Отрепьев кивнул.
– Хорошо, Ян. Ступай, скажи, сейчас выйдем.
Бучинский ушел.
Отрепьев повернулся к товарищам, усмехнулся.
– Ну что, бояре, пойдем на переговоры?
– Пойдем, – ответил Холодов. – Коли великий князь Московский и Всея Руси велит.
– Только не нажираться, бояре, до поросячьего визга!
Под развесистыми яблонями и грушами стоял стол, покрытый скатертью, с яствами на любой вкус и
