Между ними происходили долгие разговоры с князем. Вельможа наставлял царевича премудростям придворного этикета.
4 марта Отрепьев в новом наряде, только что подстриженный, прошел в залу, где сидели в креслах супруги Вишневецкие. Он встал в середине помещения, развел плечи, взялся за рукоять сабли.
Вишневецкий подошел к Отрепьеву, внимательно оглядел его, хмыкнул и заявил:
– Неплохо. Настоящий шляхтич. – Он повернулся к жене: – Как тебе царевич, Урсула?
Женщина посмотрела на Отрепьева. Она имела отменный вкус, могла оценить не только одежду, но и человека в ней.
– Отменно! Безупречная работа.
– А сам-то каков! Настоящий принц.
– Так он и есть принц.
Вишневецкий вернулся в кресло, указал на другое, стоявшее напротив супруги.
– Проходи, великий князь, садись.
Отрепьев так и сделал.
Слуга подал всем бокалы с вином.
Григорий помнил правила этикета, поднес бокал к носу, втянул воздух, изобразил, что наслаждается ароматом, хотя ничего особенного в нем не находил, отпил глоток.
– Прекрасное вино.
Вишневецкий кивнул.
– Ну что ж, великий князь, скоро в путь. Нунций Рангони советовал нам с паном Мнишеком сопровождать тебя в Краков для аудиенции у короля Сигизмунда. Юрий должен подъехать послезавтра. Следующим утром и тронемся. Ты хорошо понял, как надо вести себя при дворе?
– Понял, князь.
– Почему?
В разговор вступила Урсула:
– А потому, царевич, что наш король обладает острым, расчетливым и холодным умом. Если допустить хоть тень фальши, он тут же это поймет и потеряет интерес к тебе. Так что веди себя естественно, скромно и даже покорно, однако с достоинством, присущим царственным особам.
– Как-то мудрено говоришь, пани.
Вишневецкий поднял бокал.
– Ты слушай ее, великий князь. Она дело говорит, знает лучше нас.
– Я слушаю, князь, но перед королем покорствовать и тушеваться не собираюсь. Наследнику русского престола это не к лицу.
Урсула вздохнула.
– До чего же ты упрям, царевич.
– В отца, княгиня, пошел. Иван Васильевич тоже был царем и с пути своего не сходил. Коли не он, то и Русь великой не стала бы. Я намерен быть как он, строгим и справедливым. Отец ни перед кем голову не склонял. Перед ним самые высокие вельможи на коленях стояли.
Вишневецкий усмехнулся и заявил:
– До того, как других на колени ставить, царевич, надобно сначала государем стать.
– А я и стану. Даже если король польский не окажет мне поддержки.
– Смири гордыню, царевич, – сказала княгиня, – пока ты не в том положении, чтобы показывать ее.
Отрепьев понял, что переиграл.
– Извиняйте, погорячился.
– Перед нами можно, царевич, – продолжила Урсула. – Но не в Кракове.
– Да, – проговорил Вишневецкий, – без поддержки короля, а значит, и магнатов, войска тебе не собрать. Поэтому упрямство и норов оставь на поход. Там они будут востребованы. Но не при дворе короля.
– Я все понял.
Вишневецкий неожиданно сменил тему:
– Сейчас неплохо было бы охоту устроить. Лось и кабан из чащи вышли. Мои люди подкорм им бросили. Но хорошая охота – это не день и не два дня. У нас времени нет. Но ничего, как все в Кракове сложится, поохотимся во владениях пана Мнишека. Там тоже сейчас зверья да птиц много.
Отрепьев удивился и спросил:
– Значит ли это, что после Кракова мы поедем в Самбор?
– Если все сложится, царевич. Хочется Марину увидеть?
Константин Константинович и Урсула переглянулись, улыбнулись.
Григорий слегка смутился.
– Не буду скрывать, хочется. Необычайно красивая девушка. Как и пани Урсула.
– Не забыл добавить. Учение даром не прошло.
На следующий день в поместье Вишневецких царила суета. Люди князя готовились к дальней поездке. Кузнец набивал новые подковы коням. У фонтана стояла парадная карета. Готовилась к походу и стража. Ратники проверяли оружие. Оно у них было солидное. Сабли, пищали, бердыши, кольчуги, щиты, шлемы, каких на Руси Отрепьев не видывал. Стряпухи готовили припасы.
К вечеру на подворье поутихло.
Григорий с Бучинским прошли в сад.
– Как мне завтра быть, великий князь? Дозволит ли мне вельможный пан поехать с вами? – спросил десятник.
– Ты чей человек, Ян, мой или князя Вишневецкого?
– Твой, великий князь, душой и телом.
– Тогда зачем тебе соизволение польского пана?
– Но он тут хозяйничает.
– В поместье – да. Оно принадлежит ему, мы тут гости. Но за его пределами я решаю, что делать моим людям.
– Эх, великий князь, твоих людей тут только я один и есть.
– Пусть один, но мой! Значит, быть тебе в свите!
– Так я могу готовиться?
– Да. Будучи в свите, слушай, что будут говорить стражники. Они нередко много знают. Коли что подозрительное услышишь, сразу же скажи мне.
Десятник с удивлением посмотрел на Отрепьева.
– Князь мог задумать недоброе?
– Кто его знает. Полякам верить нельзя. Они давние враги Руси. Да, сегодня, дабы достичь цели, я должен быть с ними. Без них, как ни крути, никуда. Вернее сказать, без их денег. Нет средств, нет войска. Как взять престол?
– Казаков поднять, народ.
– Это после, Ян. Как начнем поход, войско другим станет, а поначалу надобно с поляками сторговаться.
– Закабалят, великий князь, заставят такие обязательства дать, что тебе потом землями русскими расплачиваться придется.
– Поляки думают, что используют меня, хотят завладеть всей Русью, но не выйдет у них ничего. Нам бы только начать. Бориска бросит против нас сильное войско. Вот пусть поляки и бьются с ним. А своих людей мы побережем. В том числе и казаков, твоих собратьев.
– Ты мыслишь, как государь.
– Я и есть государь.
На самом же деле Григорий вовсе не имел уверенности в том, что Вишневецкий разрешит казаку сопровождать их. Но выказать сомнения, слабость перед десятником он не мог. Бучинский должен был верить каждому слову сына Ивана Грозного.
Посему после прогулки Григорий прошел в гостевую залу, где находился Константин Константинович.
– Дозволь, князь?
– Зачем спрашиваешь, великий князь? Все двери этого дома всегда открыты для тебя. – При этом Вишневецкий саркастически улыбнулся.
– Я тебя не задержу. У меня всего один вопрос.
– Хорошо, задавай.
– Я хотел бы, чтобы казацкий десятник Бучинский завтра поехал с нами.
Константин Константинович пожал плечами.
– Из-за этого ты пришел? Казак твой человек, великий князь, тебе им и распоряжаться. Только пусть оденется в платье гайдука, чтобы не выделяться.
– Да, конечно. Благодарю, князь.
– Не за что.
– Тогда до завтра.
– А ты что, не желаешь встретиться с паном Мнишеком, своим будущим тестем?
– Господи, у меня совсем вылетело из головы, что он должен приехать. Когда ты ожидаешь пана Мнишека?
– Уже должен подъехать.
– Конечно же, я встречусь с ним.
Во дворе послышался шум.
Князь подошел к окну, отодвинул портьеру.
– А вот и Юрий Мнишек, собственной персоной.
– Марины с ним нет?
Вишневецкий обернулся.
– А ее и не должно быть. Ты увидишь невесту после аудиенции у короля в Самборе. Если все пройдет как надо. По-моему, я уже говорил об этом.
– Да, князь.
– Пойдем встречать дорогого гостя и родственника.
Мнишек вышел из повозки.
– Как доехал, Юрий? – поинтересовался князь.
– Без приключений. Утомился только, дорога-то неблизкая.
– А завтра вновь в дальний путь.
– Раз надо, то поедем. Дело превыше всего.
– Ты прав.
– Как твоя дочь, пан Мнишек? – спросил Отрепьев.
– Великий князь, похоже, ты серьезно вскружил ей голову, – беззастенчиво лгал магнат. – Только и разговоров о царевиче. Здоров ли, не тоскует?
Григорий
