Они поехали в усадьбу Мнишека.
Там Отрепьев узнал, что Марина гуляет в саду, и тут же последовал туда. Но провести время с невестой ему не удалось.
Он поздоровался с девушкой, хотел сорвать цветы с клумбы, и тут объявился управляющий поместьем.
– Прости, великий князь, что отрываю от приятного времяпровождения. Пан Мнишек просит тебя срочно прийти к нему.
– Другого времени он не нашел?
– Это, великий князь, уже не мое дело.
– Принесла тебя нечистая.
Марина подошла к Отрепьеву.
– Не ругайся, Дмитрий. Тебе это не идет. Отец надолго не задержит тебя, если на это нет веской причины, а я еще побуду здесь.
– Подождешь?
– Конечно. Я не должна говорить это тебе, но вот скажу, потому что просто не могу молчать.
– Что ты хочешь сказать, моя Марина?
Дочь Сандомирского воеводы потупилась, изобразила саму скромность.
– Я очень скучаю, когда не вижу тебя.
Отрепьев готов был петь от радости.
– Марина, я люблю тебя безумно. Дождись, пожалуйста, я скоро.
– Да, Дмитрий.
Сияющий Отрепьев ударил управляющего по плечу.
– Идем, Славек, к твоему пану.
Рубач поморщился.
– Ну и тяжелая у тебя рука, великий князь!
– Да, рука у меня, что надо. Так где пан Мнишек?
– В гостевой зале.
– Я и без тебя дорогу найду, а ты пройдись по усадьбе и нарви мне самых красивых цветов.
– Много?
– Да, штук тридцать. Целую охапку.
– Сделаю.
Отрепьев едва ли не бегом направился в замок. По пути он увидел всадника, только что покинувшего усадьбу, и подумал, кто мог послать его и зачем?
Юрий Мнишек увидел Григория и заявил:
– Великий князь, тебе срочно надо ехать во Львов.
– С чего бы это? Или князь Вишневецкий, который сейчас там, по мне соскучился?
– Константин Константинович здесь ни при чем. Причина поездки мне неизвестна. Гонец был действительно от князя, но передал лишь то, что тебе надобно завтра же вечером быть в местечке Сокольня, что в десяти верстах не доезжая Львова. Там найдешь дом богатого купца Петра Кульчего. Он встретит тебя и расскажет, зачем тебе следовало ехать к нему.
– Этого мне еще не хватало.
Мнишек подошел к Отрепьеву.
– Сам понимать должен, великий князь, это не моя прихоть.
– Сдается мне, что и не князя Вишневецкого. Ладно, надо так надо.
– Охрану дам.
– Не нужна она мне. Возьму с собой Бучинского и пяток его казаков. Этого хватит. Ехать чуть более пятидесяти верст. Если с утра отправимся, то к вечеру будем в этой Сокольне. Что еще, ясновельможный?
– Напрасно ты Славека заставил клумбы портить. Марина не любит цветов.
– А что любит? Золото? Драгоценные камни?
– Сама скажет. Покуда будешь в Сокольне, я отправлюсь в Остер, к местному старосте Михаилу Ратомскому, который готовил людей для работы с русским населением. Пусть начинают действовать. Их немного. Им потребуется время на то, чтобы распространить весть о скором приходе законного наследника русского престола.
– Делай как знаешь. Теперь все?
– Все.
– Ну и хорошо. С утра поеду.
Григорий рванулся назад. Во дворе его встретил Рубач с аккуратным, со вкусом подобранным букетом.
– Вот, великий князь. Я исполнил твое повеление.
– Цветы красивые, но пан Мнишек сказал, что Марина не любит их. Это правда?
– Не знаю, как-то не интересовался.
– Давай! – Он взял букет и быстро вышел в сад.
Марина прогуливалась у пруда.
Отрепьев подошел к ней, встал на одно колено, протянул букет.
– Это тебе.
Дочь Сандомирского воеводы на самом деле равнодушно относилась к цветам.
Но она не знала, что жениху сказал об этом ее отец, поэтому повела прежнюю игру.
– Ой! Какие красивые цветы. – Марина взяла букет. – Спасибо, Дмитрий, мне так приятно.
– Да? Почему же твой отец сказал, что ты не любишь цветы?
Марина сориентировалась мгновенно.
– Это, Дмитрий, неправда, а сказал он так потому, что бережет свои клумбы.
– Ну и хитрец.
– Да, отец такой. Не обижайся на него. – Она потупила глаза, держа букет у сердца.
Отрепьев с чувством воскликнул:
– Марина, любимая моя, клянусь, как займу трон и мы сыграем свадьбу, ты будешь получать такие подарки, что тебе позавидуют королевы и принцессы всех государств! Я брошу к твоим ногам все царство!
Расчетливая дочь Мнишека очень умело приняла растроганный вид.
– Ну зачем так, Дмитрий? Я выхожу за тебя замуж не потому, что ты станешь царем. Причина в том, что я полюбила тебя. Если ты сейчас откажешься от похода, оставишь свои помыслы о царстве, богатстве, власти, скажешь, что хочешь жить в каком-нибудь далеком местечке, то я пойду за тобой.
Отрепьев обнял девушку. Она изобразила испуг и даже сумела как-то покраснеть:
– Не надо, Дмитрий. Не время еще!
– К черту все! Я люблю тебя, ты – меня. Это самое главное. Ничто не разлучит нас. А от планов своих я не откажусь. Чувствуя твою любовь ко мне, стану еще сильнее и заберу трон у Бориски. Значит, быть тебе царицей.
Марина посчитала нужным промолчать.
Отрепьев поцеловал ее.
Тут девушка уже проявила твердость:
– Нет, любимый, не сейчас, не здесь, не время. Наберись терпения, как я, хотя это так мучительно. Придет день, когда мы… – Она побежала к замку.
Из окна за этой идиллией смотрел старый хитрый лис Юрий Мнишек и довольно усмехался. Еще бы ему быть недовольным. На найме ратников и разных заказах он уже положил в карман приличную сумму. А тут еще этот так называемый наследник престола совсем потерял голову от его младшей дочери.
К вечеру Отрепьев, Бучинский и пятеро казаков подъехали к воротам, проделанным в высокой изгороди.
Перед ними стоял мужик, который явно ждал гостей.
– Дом Петра Кульчия? – спросил у него Отрепьев.
– Он самый. А ты вельможный гость из Самбора?
– Да.
Мужик открыл ворота.
– Заезжайте.
Всадники спешились, к ним подбежали слуги и повели коней в конюшню.
На крыльце объявился мужичок лет сорока в домашней одежде.
– Пан Дмитрий от пана Мнишека?
– Ну, если так меня представили, то да.
– А я Петро Кульчий.
– Очень рад. Что дальше?
– Человек один ждет тебя, пан Дмитрий. Подымись в горницу, увидишь его.
– Ты людей моих где разместишь?
– Место найдется. За них не беспокойся. Лучше иди к человеку, который по твою душу приехал. Он целый день мается в ожидании.
– А что, не знал, что приеду к вечеру?
Отрепьев с крыльца прошел в сени, потом в горницу и замер на пороге. За столом на скамье, забранной дорогой тканью, сидел князь Иван Петрович Губанов.
Казалось бы, Григорий должен был давно привыкнуть к этому, но опять удивился:
– Князь? Ты здесь? В какой-то деревушке.
Губанов взглянул на Отрепьева.
– Добрый вечер, Гриша.
– Прости, князь, ошарашил. Добрый вечер.
Иван Петрович указал на скамейку перед столом:
– Садись, поговорим. Проголодался поди?
– Да, есть маленько.
– Сейчас ужин принесут, пироги с зайчатиной и немного местного вина. Или ты по-прежнему пьешь только квас?
– Я бы так и делал, но положение требует иного. Так что приходится угощаться и вином, и горилкой.
– Особенно на Сечи, да?
– А там по-другому нельзя. Казаки не поймут. Коли не пьешь, то болезный либо брезгуешь. А мне ни то, ни другое не годится.
– Ладно, это все пустое. Сколько у тебя сейчас людей?
– Около трех тысяч. Казаков держим у Самбора, литвинов, поляков, немцев –
