Губанов кивнул:
– Да, переносить наступление на весну нельзя. Доверенные люди князя Харламова, которые служат у Бориски, Шуйских, Басмановых, говорят, что Годунов не ждет наступления осенью. На руку нам и беспечность Семена Годунова, который убеждает царя в том, что ты нападешь весной. Сейчас Бориска не готов к войне.
– Я это знаю.
– Еще одна хорошая новость, Гриша. Недавно Бориску свалил паралитический удар. Он с неделю подняться не мог, чуть душу Богу не отдал. Оклемался, но весь худой, скособоченный, ногу приволакивает. Лекари говорят, что его в любой момент может поразить еще один удар, уже смертельный. Из этого следует, что теперь он не может нормально управлять ни государством, ни войском. Князю Харламову стало известно, что в Кремле дьяки заранее пишут текст присяги новому царю Федору Борисовичу, а Шуйские собираются возвести на престол князя Василия.
– Зашевелились гадюки, почуяли скорую смерть Бориски и уже на трон метят?
– Метят. В тебе достойного соперника не видят. Но это пока. Ты, стало быть, решил вести войско не проверенной дорогой на Смоленск, а южной, так?
Григорий с изумлением посмотрел на Губанова.
– Откуда это тебе известно?
– Гриша, да я знаю о тебе больше, чем ты сам.
– Как это?
– А вот так! Твое соображение хорошо и тем, что позволит быстро подтянуть запасные сотни запорожцев, подкрепление из донских казаков. Нужно говорить с народом. Это превосходная мысль. Люди недовольны нынешней властью, желают перемен, лучшей жизни. Бориска дать ее не может, на Шуйских надежды ни у кого нет. А тут за справедливость выступил сын Ивана Васильевича Грозного. Народ пойдет за тобой, Григорий. Так что грамоты свои засылай куда только можно, не пропуская мелких деревень и крепостей. Первым тебе предстоит взять городок Моровск. Там есть пушки, а воевать против законного наследника престола ратники не захотят. Воевода Борис Лодыгин и помощник его Михайло Толочанов люди опытные. Да только не смогут они заставить своих людей биться с тобой. Думаю, в Чернигове будет то же самое. Воеводы князья Иван Татев, Никифор Воронцов-Вельяминов и Шаховский Петр Михайлович попытаются дать бой, но если как следует подготовиться, то можно будет обойтись без крови. Серьезным препятствием для тебя станет Новгород-Северский. И сама крепость сильнее, и бояре на Москве к тому времени очухаются. Так что в Новгород-Северский наверняка будут брошены большие силы, возглавляемые опытным воеводой. Вот там, Гриша, и будет решаться судьба твоего похода. Пройдешь через город, считай, половину дела сделал. Дальше легче будет. Победы твои привлекут больше вельмож, готовых поддержать тебя. Они нутром чуют, где деньгами или другой выгодой пахнет. Раскошелиться захотят многие, когда поверят в твой успех. А это значит, что ты сможешь увеличить войско.
В дверь кто-то тихо постучал.
– Входи, – сказал Губанов.
Появился хозяин дома, купец Петр Кульчий.
– Ужин готов, милостивый пан.
– Пусть подают. – Как купец исчез, Губанов выложил на стол мешочек. – Здесь деньги от меня и Харламова. Они тебе пригодятся, ты же теперь жених.
– Благодарствую, князь. А чего сейчас дал деньги? Мог завтра.
– Я после ужина уеду, Гриша. Дела.
– Андрюша и Фадей с тобой?
– Нет, на Москве у Харламова. Там они нужнее.
Вошел хозяин дома, за ним добротная женщина. Они быстро накрыли на стол.
После ужина Григорий вышел проводить Губанова.
Странно, но во дворе был только служка с конем.
Отрепьев с удивлением спросил:
– Ты без охраны, князь?
– Лишние вопросы, Гриша. Продолжай дело и знай, что я внимательно слежу за происходящим. Напиши-ка ты послание Бориске.
– Чего писать-то?
– Обвини его во всех смертных грехах, пригрози, что отомстишь, накажешь за коварные дела.
– Добро, Иван Петрович. Это дело нехитрое. Коли нужен будешь, как найти?
– Мнишеку скажи, что хочешь переговорить со мной. Он все устроит. Только не говори, зачем я нужен тебе. Этого магнату знать не надо.
– Понял. Счастливого пути.
– До свидания, Гриша. – Губанов, несмотря на преклонные по тем временам годы, довольно легко вскочил в седло.
Слуга открыл ворота, и князь исчез в ночной тьме.
К вечеру Отрепьев вернулся в Ляшки Мурованы, прошел в замок и застал своего будущего тестя в гостевой зале. Тот читал какие-то бумаги.
– Ты, великий князь? Вот и хорошо.
– Могу я знать, с кем ты встречался?
– А то ты не знаешь?
– Откуда, царевич?
– Ты мне дурачка-то не ломай!
– Не хочешь, не говори.
– Вправду, что ли, не знаешь, зачем я ездил в Сокольню?
– Только то, что на встречу. А вот с кем, не ведаю. Клянусь.
– Ну и знать не надо. Человек, с которым я встречался, влиятельный русский вельможа. Он рассказал мне много интересного. Но зачем тебе лишние заботы? Все идет хорошо. Мы на верном пути. Кстати, когда смотр войскам проводить будем?
– Здесь думаю числа пятнадцатого проверить казаков, потом перевести их в Глиняны, устроить там общий смотр.
– Пятнадцатого? А что так поздно? Сегодня ведь только четвертое августа.
– Так на смотре надо деньги казакам заплатить, а нужная сумма у меня будет как раз к пятнадцатому числу. В Глиняны же жалованье подвезет человек Константина Константиновича.
– Насчет платы все верно. Не имея денег, мы потеряем войско и без сражений. Ладно, как замыслил, пусть так и будет.
– Путь войско остается прежним?
– А с чего ему меняться?
– Ну, может, тот же русский вельможа внес какие-то изменения?
– Все пойдет так, как решили мы с тобой.
– Надо до Глинян решить, кому быть главным воеводой.
– А чего тут решать? Мне не по чину, я главой всему буду, а воеводой пойдешь ты.
– Какой с меня военачальник?
– На это есть другие люди, полковники, сотники. Тебе надо устроить рать. Это у тебя получается хорошо. Ты воевода Сандомирский, будешь еще и моим.
– Ладно, это действительно решим на месте. Велеть ужин подать?
– Сначала баньку, пан Мнишек.
– Хорошо. Банька, ужин, отдых.
– Верно. Как Марина?
– Ох уж эта Марина! – Мнишек притворно вздохнул. – Совсем покоя лишила.
– Чем же?
– Да разговорами о тебе, о вашем будущем. Просила перенести срок свадьбы. Не терпится ей, видите ли, замуж выйти. Не подумали мы раньше, что она может так влюбиться.
– Мне тоже не терпится. Я не прочь перенести сроки.
– Это невозможно, великий князь. Марина страдает. Но ничего, перетерпит. Скоро в поход. Это сейчас вам тяжело. Видитесь каждый день и чувства свои раскрыть до конца не можете. Потом в разлуке будете. Легче станет.
– Не знаю, пан Мнишек.
– Но не брать же ее с собой?
– Не брать. Ладно, личное в сторону, главное –
