– Понял, великий князь.
– Твоим дозорным моя благодарность и поощрение. – Отрепьев выложил на стол с десяток монет. – Возьми, отдай казакам. Ступай покуда. Деньги через десятника передай, сам же жди повеления.
– Да, великий князь. – Бучинский вышел из шатра.
Мнишек вернулся на место и спросил:
– Ты хочешь говорить с каким-то холопом?
– Это мое дело. – Григорий взглянул на Белешко.
– Тебе, атаман, все ясно?
– Ясно, великий князь.
– Ступай. Утром зайди ко мне. Тогда узнаешь время выхода к Моровску и грамоту получишь.
– Понял, великий князь. – Белешко поклонился и покинул шатер.
Мнишек потянулся и спросил:
– И сдался тебе этот лазутчик, великий князь?
– Я уже предлагал тебе, тестюшка, идти спать. Так ступай и не лезь в мои дела.
– Пожалуй, ты прав. Здесь я вряд ли высплюсь, пойду в свой шатер.
– Спокойного сна.
– Тебе того же. – Мнишек ушел.
Бучинский ввел в шатер человека в крестьянской одежде. Руки его были связаны за спиной, лицо закрывала шапка. Сотник поставил его посреди шатра.
– Сними с него шапку и развяжи! – приказал Отрепьев.
– А надо ли развязывать, великий князь? Кто знает, что на уме у этого малого.
– Вдвоем уж как-нибудь справимся с ним. Исполняй приказ!
Ян разрезал саблей веревки, скинул шапку с головы пленника. Это был совсем молодой человек.
– Кто ты? – спросил Отрепьев и услышал:
– А ты кто?
Парень тут же получил затрещину от Бучинского.
– Перед тобой, пес, наследник престола, великий князь Дмитрий Иванович. На колени, холоп! – Сотник ударил пленника по ногам.
Тот рухнул на колени и проговорил:
– Только так и можете.
Григорий повысил голос:
– Я спросил, кто ты?
Парень отвел взгляд в сторону и промолчал.
– Вот ты, значит, как? Тогда спрошу о другом. Что тебе больше по душе? Виселица или топор?
Парень вздрогнул.
– За что на плаху-то?
– Разве ты не знаешь, что на войне делают с вражескими лазутчиками?
– Да какой я лазутчик? Из Моровска к себе на деревню шел. Заплутал немного, а тут ратники как из-под земли. Я, понятное дело, бежать кинулся. Мало ли лихих людей по лесам шастает?
– Назови себя.
– Василь Демба, сын Григория из Волочки. Так деревня называется.
– Сколько лет от роду?
– Восемнадцать.
– Что ты в Моровске делал?
– Зазноба у меня там, Аленка. К ней ходил.
– Кто отец твоей зазнобы?
– Поликарп Верех.
– Мать?
– Померла. Аленка с отцом проживает.
– Этот Поликарп из служивых будет?
– Да.
– И где же вы в крепости миловались? Там все на виду.
– А мы не в Моровске, рядом, у реки.
– Вас спокойно выпустили?
– Я туда не заходил, а Аленка вышла. Ее дядька в страже проезжей башни был.
– Стало быть, ты к зазнобе пришел?
– Да.
– Ян, прикажи кому-то узнать про деревню Волочку.
Сотник крикнул:
– Степан!
На входе объявился казак.
– Слушаю.
Он был за пологом, посему не видел ни Дмитрия, ни лазутчика, ни самого сотника.
Бучинский через плечо приказал:
– Узнай, где тут находится деревня Волочка.
– Ага. Сейчас.
Вскоре казак доложил, опять-таки не заходя в шатер:
– Есть такая на берегу Десны, вот только там уже год никто не живет.
– Свободен!
– Слушаюсь!
Отрепьев пронзил парня взглядом.
– Так, значит, из деревни Волочка ты?
Тот опустил голову.
– Соврал, – заявил Отрепьев. – Что ж, ты сам решил свою судьбу, Василь сын Григория или как тебя там.
Парень уже без приказа уткнулся головой в пол.
– Не вели казнить, великий князь. Не по своей воле врал.
– Милости просишь?
– Прошу.
– Говори правду!
– Меня сюда Михаил Федорович Толочанов послал.
– Что, прямо сюда?
– Ну не точно на эту поляну, в лес. Наказал поглядеть, есть ли там войско. Коли так, то попробовать посчитать, сколько в нем ратников. Я пошел и попался.
– Много ли насчитал войска?
– Немало. Тут на поляне, коли брать в шалаше по четыре ратника, выходит сотни три, не меньше. А по коням, которые в лесу, и того более.
– Ты и к табуну выходил?
– К нему сразу и вышел. Случайно.
Отрепьев покачал головой.
– Значит, тебя помощник воеводы послал?
– Да, великий князь.
– Встань!
– Не положено.
– Я сказал!
Бучинский подхватил парня под мышки, рывком поставил на ноги, отошел на прежнее место.
– В глаза смотри, Демба. Рассказывай.
– Чего?
– Воеводы в Моровске желают знать, что здесь, я – что в крепости.
– Тревожно там. Слухи о том, что к Моровску идет царевич Дмитрий, появились давно. Воевода Борис Владимирович Лодыгин говорил нам, что войско ведет никакой не царевич, а самозванец и вор, расстрига Гришка Отрепьев. Извиняй, великий князь, это не мои слова.
– Продолжай.
– Мол, надо оборону держать до подхода подмоги из Чернигова и Новгорода-Северского.
– А что стрельцы? Жители?
– Так воеводу и раньше не особо слушали, а тут разговор пошел, что Лодыгин обманывает всех. Мол, пусть он за царя Бориса и воюет вместе с Толочановым. Против сына Ивана Грозного люди идти не хотят.
– А ты, стало быть, верен воеводе?
– Мне Михаил Федорович алтын дал.
– За деньги пошел?
– Угу.
– А не подумал, что слишком дешево голову свою оценил?
– Не вели казнить, великий князь, – пробубнил парень и неожиданно добавил: – Я жениться хочу.
Отрепьев рассмеялся.
– Не рано ли?
– Не сейчас, через год.
– И невеста есть?
– Про зазнобу правду сказал. И про отца ее.
– Милости просишь?
– Да, великий князь.
– Слышал, сотник? Сначала был как волчонок, а сейчас телок. И что ж мне с тобой делать, Василь Демба?
– Отпусти, великий князь. Воеводе скажу, что никого в лесу не видал.
– Врать нельзя, Василь.
– Но что поделать-то?
– Ладно. Я отпущу тебя, но ты не должен врать. Расскажешь обо всем, что видел. И о встрече со мной. Не только воеводе, кого увидишь. Передай людям в крепости, что от меня им худа не будет, коли сделают правильный выбор.
– Это какой?
– О том они завтра узнают. А теперь ступай. Сотник проводит тебя до дороги.
– Благодарствую, великий князь. – По щеке парня пробежала слеза, но он быстро смахнул ее.
– Ян, проводи его, а то дозорные прибьют. Пусть живет, женится, детишек плодит. Руси люди нужны. Надо подыматься после голода и мора.
В ночь на 16 октября в доме воеводы Лодыгина горели свечи. Он со своим помощником сидел за столом в большой комнате. Толочанов нервничал, часто вставал, подходил к окну, из которого были видны ворота проезжей башни.
– Ну и где этот Василь? – проговорил он.
– Не суетись, Михаил Федорович. Он ушел затемно, а лес у нас сам знаешь какой. По нему не то что ходить, лазать трудно.
– Это у крепости. Далее он вполне проходим.
– Передовые отряды вора Гришки могут стать на ночной привал только верстах в четырех отсюда. Там много полян и дорога близко. До того места парню еще дойти надо, причем скрытно. Коли против нас идет войско, то его воевода наверняка выставил сторожевые дозоры. Их придется обходить. Так что покуда нервничать повода нет.
– А если Ваську схватили?
– Это возможно. Сын десятника Григория знает, что сказать ворогу.
– Он-то знает, да вот поверят ли ему?
– Не поверят, казнят.
Помощник воеводы присел на лавку.
– Слушай, Борис Владимирович, а коли в подметных письмах правда?
– О чем это ты, Михайло?
– О том, что на Москву идет не самозванец, а истинный наследник престола.
– Ты вина, что ли, выпил?
– Я трезв как никогда. По Руси давно уже ходят слухи о том, что сын Ивана Васильевича
