– Мне плевать, импровизируешь ли ты или сочиняешь свои шутки во сне! Я хочу, чтобы смех на моей передаче настраивал людей на нужный лад для моей рекламы. То есть я имел в виду… о! – Он протянул руку, схватил одну из принесенных Рупертом спиралей и осушил. Его лицо даже не изменило цвет. – Слишком слабый. Безвкусный. Нет изюминки.
Мгновение робот держал пустой сосуд и изучал его. Потом уковылял обратно на кухню.
Лестер решил, что не согласен с президентом корпорации «Звездочеты». В каждой алкогольной капле этого напитка присутствовала изюминка. Однако напитки в клубе «Повелители планет», где жил Гаскелл, по слухам, были весьма крепкими.
– Меня волнует только одно, – продолжил Гаскелл. – Сможешь ли ты сегодня сочинить забавную программу без Грина и Андерсона – или нет? Может, у тебя и высокий комический рейтинг, но сплетни распространяются, и люди к ним прислушиваются. Если после сегодняшнего пробного выступления «Звездочеты» не компенсируют твои тринадцатинедельные премиальные, ты вернешься в дневные мыльные оперы.
– Конечно, мистер Гаскелл, конечно. Но сперва взгляните на этот сценарий, а потом комментируйте.
Лестер достал из электрической пишущей машинки длинный лист и вручил приземистому человечку.
Это было опасно. Он мог сесть в лужу. Но у него не было времени самому прочесть сценарий. Лучше бы Руперт справился!
Судя по реакции Гаскелла, он справился. Президент «Звездочетов» рухнул в старинное вращающееся кресло и остался сидеть, сотрясаясь от хохота.
– Чудесно! – Он вытер слезы. – Великолепно! Почти, хотя и не совсем, колоссально! Приношу свои извинения, Лестер. Тебе не нужны никакие писатели, ты действительно пишешь комедии. Думаешь, успеешь это заучить до передачи?
– Должен. В любом случае, перед срочной работой я всегда принимаю немного инфра-скополамина. А если мне внезапно понадобится импровизация, у меня есть мой робот.
– Робот? Имеешь в виду его? – Мистер Гаскелл махнул в сторону Руперта, который жужжал за его плечом, пока он просматривал сценарий. Гаскелл взял темную спираль из пурпурной руки, сделал глоток.
– Да, у него в середине хранится файл с шутками. Он будет стоять за камерой, и всякий раз, когда мне потребуется сострить, я просто посмотрю на него, и сканер у него на лбу высветит слова. Все это оборудование встроили в моего лакея-дворецкого в «Ролге»… Мистер Гаскелл! Что случилось?
Гаскелл выронил спираль. Она лежала на полу, и над открытым концом вилась струйка черного дыма.
– Н-напиток, – хрипло произнес Гаскелл. Его лицо попеременно стало красным, зеленым и лавандовым, после чего пошло пятнами всех трех цветов. – Где у тебя… тебя…
– Там! Вторая дверь налево!
Скрючившись, человечек поспешил в указанном направлении. Его тело будто лишилось костей.
– Что могло… – Лестер понюхал спираль. Боже! Внезапно он услышал, как жужжит и клацает Руперт. – Руперт, что ты намешал в этот напиток?
– Он попросил что-нибудь покрепче, повкуснее…
– Что ты намешал в этот напиток?
Робот задумался.
– Пять частей (уизз-кланг) касторового масла, три части (бинг-бонг) вустерширского соуса, (тинкл-тинк-бр-р-р) четыре части эссенции красного перца, (г-р-ранг) одна часть кро…
Лестер свистнул, и радиофон прыгнул к нему в руку.
– Радиоцентр? Нужна скорая помощь, действительно скорая! Шутник Лестер, Башня артистов, квартира тысяча шесть. Поторопитесь! – Он кинулся в коридор, чтобы помочь гостю справиться с желудком.
Увидев, в какие цвета окрашивается Гаскелл, фельдшер покачал головой.
– Давайте положим его на носилки!
Руперт стоял в углу гостиной, пока носилки, захваченные лучевым замком фельдшера, выплывали за дверь.
– Должно быть, съел что-нибудь, – пролязгал робот.
Фельдшер бросил на него хмурый взгляд.
– Шутник!
Лестер торопливо выпил три «прилунения». Он смешал их сам. Только закончил заучивать сценарий робота при помощи сильной дозы инфра-скополамина, как впорхнула Джо. Руперт открыл ей дверь. Кланг. Цок.
– Знаешь, он целый день так делает, – сказал Лестер, снова распрямляя робота. – И портит не только мой пол, но и, боюсь, свои проклятые мыслительные процессы. Само собой, до сих пор он полностью мне повиновался, и все его розыгрыши были направлены на других…
Руперт перекатил что-то во рту. Сморщил губы. На его щеках появились многосвязные морщинки. Он сплюнул.
Шестиугольная латунная гайка запрыгала по полу. Все трое уставились на нее. Наконец Джо подняла голову.
– Какие розыгрыши?
Лестер рассказал.
– Ничего себе! Повезло, что в твоем контракте есть положение о личном иммунитете. Иначе Гаскелл засудил бы тебя. Однако любви к тебе он питать точно не будет. Настоящей любви. Хотя, возможно, выживет. Одевайся.
Надевая в соседней комнате расшитый блестками красный костюм, Лестер крикнул:
– Что ты будешь сегодня петь?
– Почему бы тебе не заехать на репетицию и не узнать?
– Я должен поддерживать репутацию импровизатора. Так что?
– «Субъективная я, объективный ты» из последнего хита Гуги Гарсия. «Любви среди астероидов». Может, твой робот и сочиняет хорошие шутки, но дворецкий из него никудышный. Посмотри, сколько мусора. Бумага, сигареты, питьевые трубки! Когда я стану постоянной частью вашей жизни, молодой человек… – Она умолкла, наклонилась и принялась собирать мусор с пола гостиной. Руперт задумчиво уставился ей в спину.
– Уиррр? – спросил он.
Его правая рука взметнулась. Он быстро двинулся вперед. Достиг Джо.
– И-и-и-и! – взвизгнула Джо, вскарабкавшись до середины противоположной стены. Спустилась на пол, обернулась. Ее глаза метали молнии.
– Кто… что… – угрожающе начала она. Потом заметила Руперта, который так и стоял, вытянув руку, клацая-лязгая-подвывая всеми механизмами.
– Да он смеется надо мной! Думаешь, это смешно, ты, механический извращенец?
Она в ярости кинулась к нему, занеся руку для пощечины.
Услышав крик, Лестер выбежал из кухни. Увидел, как рука Джо описала широкую дугу, почти коснувшись лица Руперта.
– Джо! – крикнул Лестер. – Только не в голову!
Моинг-г-г-г-г-г!
– Думаю, с вами все будет в порядке, мисс Лисси, – сказал врач. – Две недели подержим руку в гипсе, потом снова сделаем рентген.
– Поехали в студию, Джо, – нервно произнес Лестер. – Мы опаздываем. Жаль, что так получилось.
– Неужели? Но прежде чем я позволю тебе отвезти меня куда бы то ни было, давай проясним один вопрос. Ты должен избавиться от Руперта.
– Но Джо, дорогая, милая, любимая, ты знаешь, какой он писатель?
– Мне плевать. Я не собираюсь растить детей в зараженном им доме. Согласно закону о роботах, ты должен держать его дома. Я действительно считаю, что он свихнулся на юморе. Но мне это не нравится. Так что тебе придется выбирать между мной и этим механическим комедиантом. – Она погладила гипс на руке в ожидании ответа.
Нынешний Руперт – невзирая на всю его эксцентричность – означал, что комической карьере Лестера ничто не угрожает, что ему больше никогда не придется тревожиться о материале, что его жизнь устроена. С другой стороны, вряд ли он когда-нибудь встретит женщину, которая будет так близко соответствовать его представлениям о хорошей жене, как Джо. Она была… что ж, она была идеалом Лестера, лишь она из всех знакомых ему девушек отвечала его требованиям для успешного брака.
Это был выбор
