– Моим голосом?
– Они запишут список произнесенных тобой слогов, фонем, слов, а затем с помощью программы объединят их в предложения, чтобы они звучали так, будто их произносишь ты. Вернее, что машина говорит, как ты. В общем, – Перл подняла ладони вверх, – в этом и заключается работа.
Калла попыталась представить себе эти маленькие серебряные коробочки, которые произносят слова ее голосом. Она открыла рот и тут же закрыла, внезапно испугавшись издавать какой-либо звук.
– Есть еще кое-что, – заставила себя сказать Калла. – Вчера ты говорила, что те люди… – Она указала на участок звездного неба, который раньше был дверцей киоска.
– Были моей ошибкой, – перебила ее Перл, затем закусила губу и кивнула. – Так и есть. Это были мы. Apricity.
– Но как?
– Когда Картеру впервые пришла мысль о том, чтобы использовать твой голос, ему потребовались доказательства, что людям это понравится. Поэтому я предложила… – Перл приложила большой палец к груди и повторила: – Я предложила ему выложить это в Интернете на определенных форумах. Он не мог спросить об этой идее напрямую, и, ну, она исказилась. То, что Калла Пэкс расскажет людям, как быть счастливыми, превратилось в то, что Калла Пэкс может сделать людей счастливыми. И это как-то – как-то – стало тем, что есть.
– Но ты же не знаешь точно, что… – начала Калла.
– Нет, знаю. Я поискала и отследила то, что написал Картер, и куда оно пошло. Это были мы. Я. И мне очень, очень жаль.
– Ты не должна извиняться.
– Конечно, должна. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Я так разозлилась на Мэрили, когда нашла тебя в том резервуаре, в том гробу, засыпанном жуками. И теперь я сама сделала это с тобой, – она взмахнула руками. – Теперь мы вместе в этом чертовом прозрачном гробу.
Она повысила голос, и когда она произнесла слово «прозрачный», киоск понял его как команду. Звезды рассеялись. Океан еще раз плеснул и исчез за горизонтом. Стены снова стали прозрачными, открыв вид на улицу города. Но только теперь было не видно ни улицы, ни тротуара, ни самого города. Стоявшие внутри видели только множество людей, столпившихся вокруг киоска.
Курьерша все еще стояла перед дверью и снимала. Она, должно быть, одновременно выкладывала видео в ленту новостей и посылала текстовые сообщения другим курьерам. А может, она ничего этого и не делала, однако инфа все равно распространялась. Какой бы ни была причина, сейчас на улице стояли десятки людей, может быть, сотни. Весь киоск был окружен. И когда стены стали прозрачными, толпа увидела Каллу.
Люди не кричали и не угрожали. Они не пытались поднять киоск. Они просто напирали, ежеминутно и сильно. Они придвигались все ближе, прижимая руки к стенкам киоска, так близко, что Калла видела линии на их ладонях – десятки разветвленных дорог удачи.
– Что будем делать? – спросил ее мнимый парень.
Перл раз за разом произносила в экран имя Мэрили. Для Каллы ее охваченный ужасом голос звучал как-то тихо и отдаленно, словно она положила экран посреди разговора и ушла.
Перл, наконец, дозвонилась до Мэрили. Она пыталась объяснить ситуацию, а мнимый парень Каллы выкладывал дополнительную информацию. И поэтому они оба не успели заметить, как Калла высвободила ладонь из руки своего мнимого парня и распахнула дверь киоска.
Толпа, однако, ждала ее. Когда Калла открыла дверь, раздался странный мягкий вздох, словно киоск не хотел ее отпускать. Люди, стоявшие ближе всех к двери, отступили назад, давая Калле возможность выйти на тротуар. Она чувствовала, что Перл и мнимый парень за ее спиной пытаются схватить ее и втянуть обратно, но собравшаяся толпа мешала им это сделать. Калла шагнула вперед, и толпа снова освободила ей путь. Она сделала еще один шаг, и, как по команде, ее начали поглаживать руки людей, осторожно, мягко, будто отмечая границу между ее телом и пустым пространством.
9
Знакомая мебель
И вот я вернулся. Год и сто лет спустя. В моей комнате пахнет так, будто она принадлежит другому дому, – маслом и мылом другой семьи. Разве здесь раньше так пахло? Знаком только запах ящерицы Леди. Я стучу по стеклу, чтобы поздороваться. Она спряталась в своих ветвях. При моем постукивании она высовывает голову и смотрит на меня боковым зрением.
Стены моей спальни покрыты причудливыми люминесцентными изображениями цветущих вдоль побережья водорослей. Я настроил их таким образом несколько месяцев назад, когда был дома на зимних каникулах. Я только-только окончил курс океанографии и был возбужден тем, как мы притворяемся, что не сыплем яд в воду в нашей ванне. Пусть стены с водорослями уродливые, зато правдивые. Готов поспорить, после зимних каникул мама каждый день думала сменить изображения на стенах. Конечно, она могла бы просто закрыть дверь в мою комнату, но не смогла бы заставить себя сделать это. Мама. Ей пришлось бы оставить дверь открытой, хотя бы чуть-чуть.
Водоросли извиваются на поверхности воды, поднимая крошечные пузырьки. Приехать домой из колледжа на лето – это как спать в доме друга, к которому ты приходишь днем. Мебель знакома, но свет над тобой издевается.
Мама стучит по дверному косяку. Интересно, как долго она стояла и наблюдала за мной, и опять же, что она хотела увидеть? Она стояла и наблюдала за мной и стенами?
– Что ты хочешь на ужин? – Она смело улыбается. – Дамы из кафе в твоем общежитии передали мне все свои лучшие рецепты – лапшевник с тунцом, котлеты по-киевски, мясо неизвестного происхождения.
Нелепая шутка. Говорить о еде все еще неловко, но и она, и я хотели бы, чтобы это было не так. И это, разумеется, тоже делает ситуацию неловкой. Остается только хотеть.
– По вторникам были вечера тако[14], – говорю я.
– Вторники тако?
– Аллитерация делает их вкуснее.
На этот раз она улыбается. И это хорошо. Я рад этому.
– Но салат всегда был вялым, – продолжаю я. – Они научили тебя, как делать салат вялым?
Мама не пропускает удар.
– Они научили меня всем своим хитростям.
Мой экран зачирикал. Я не хочу смотреть на него перед мамой, но не могу ждать. Я вытаскиваю экран из кармана, включаю его и смотрю. Так и есть, сообщение от Сафф. Фотография, которую я не могу разобрать. Складка ткани? Нарост на дереве?
Мама намеренно смотрит мимо меня, пока я проверяю свой экран, что мне кажется нарушением права на личную жизнь.
– Ужас, – вздыхает она.
Через секунду я понимаю, что она говорит о цветущих водорослях. Она протягивает руку и касается стены, которая начинает мерцать под ее пальцами, и водоросли как будто тонут и всплывают. Эти прикосновения могут нанести стене вред, но мне не нужно говорить об этом маме. Она и так знает.
– Ученые спроектировали вид
