Закончив работу над пятисотой картинкой, Тэйра развернулась к другой модели, стоящей в ожидании неподалеку, и приготовилась выслушать очередную порцию требований. Всем девушкам чего-то хотелось – исправить нос, удлинить ноги, сделать грудь побольше, губы полнее… Она старалась не отказывать без причины, и из-под ее рук выходили изображения совершенств.
– А я уже договорилась о месте в другом журнале, – похвасталась очередная модель. – Уйду к конкурентам, и пусть Лара потом, когда одумается и вернется к работе, локти кусает!
– Я тоже к ним пойду, – загорелась идеей еще одна девушка.
– Кто тебя, кикимору, возьмет?!
– Тот же, кто и тебя!
– Девочки, не ссорьтесь, – попыталась успокоить разошедшихся моделей Тэйра, пока дело не дошло до драки и таскания соперницы за волосы. – Вы обе достойны того, чтобы быть принятыми на новую работу. Я уверена, что вас возьмут. А вот куда теперь мне податься…
– С нами? – неуверенно предложила названная кикиморой девица.
– Дура! В том журнале свой, не менее опытный образник есть! – с видом превосходства доложила блондинка, над изображением которой как раз билась Тэйра. Девушка в вечернем наряде успевала и фальшиво улыбаться, и разговаривать между делом. – В местных журналах и газетах должности образников в основном занимают по блату. Это нашей сиротке повезло попасть в поле зрения одной небезызвестной вам жаднючей стервы!
– Тише! – шикнул заместитель Лары, покосившись на дверь.
– А что она мне теперь сделает? – фыркнула модель. – Уволит?
– Значит, придется искать работу в другой сфере, – тяжело вздохнула Тэйра, которой не нравилась подобная неопределенность в будущем. Она не представляла, к кому можно обратиться.
– Если хочешь, я могу замолвить за тебя словечко, – нерешительно предложил Кобальт и замолк, словно тут же пожалел о великодушном порыве.
– Было бы неплохо, – ухватилась за возможность Тэйра. Взросление в приюте и последующие одинокие годы жизни не подготовили ее к тому, что придется бегать по городу, много общаться и пытаться навязать кому-то свои услуги на выгодных условиях. Из множества мест она сама наверняка выберет худшее!
– Подожди соглашаться, я еще главное не сказал, – ворчливо заметил мужчина. – Работать придется не с людьми, а-а… – замялся он, – большей частью с трупами. Знакомые сыскари ищут образницу, чтобы можно было мгновенно получать картинки с мест преступления. Четкого графика у них нет, но вряд ли придется трудиться больше, чем здесь. Зато зарплата очень хорошая.
– Ужас какой! – охнула «кикимора». – Тэйра, ни за что не соглашайся! Там потому и платят много, что образникам приходится любоваться на истерзанные трупы.
– Все не так уж плохо, – попытался выступить в защиту своего предложения заместитель Лары. – Осмотр мест преступлений бывает не каждый день, и к тому же сыскари расследуют не только убийства.
– Но ведь и жертвы одержимых должны встречаться, – уперлась модель.
Мужчина был вынужден пожать плечами, так как он соврал бы, если бы принялся убеждать, что такого не случается.
Однако Тэйра все равно серьезно задумалась о возможности устройства на работу к сыскарям. Трупы ее не пугали, даже если они находились в очень плохом состоянии. Главное, чтобы убийцей при этом была не она сама. Было бы странно падать в обморок при виде луж крови, если она на своем веку близко видела двадцать семь жертв. И не только видела… ведь именно ее темная половина приняла непосредственное участие в том, чтобы на утро оставить сыскарям и инквизиторам материал для расследования. В таких случаях всякий раз после рассвета, вернув себе контроль над телом, Тэйра долго рыдала и отмокала в ванне. Но если смыть с кожи кровь было легко, то очистить душу – невозможно. Временами девушку посещало желание пойти и добровольно сдаться инквизиторам. Но, во-первых, тут же просыпалась темная половина и тащила ее в другую сторону, а во-вторых, Тэйра и сама не хотела, чтобы над ней проводили процедуру экзорцизма. Бесы срастались с человеком, и потому изгнать их обратно в ад или в демонический мир можно было только вместе с душой. Это означало окончательную и бесповоротную смерть без возможности перерождения. Душа постепенно растворялась в злой сущности, испытывая страшные мучения. Когда-то одержимые с удовольствием сообщили об этом на допросах инквизиции.
Многие считали подобное наказание справедливым для того, кто оступился и впустил в мир зло, ведь без добровольного согласия бесы не могут попасть в тело. Людей искушали богатством, силой, помощью в делах, властью, нашептывали им сладкие обещания. И Тэйра попалась, сама того не подозревая! Не зря, читая сказки, родители твердили, что в настоящей жизни месть калечит душу. Конечно, она была невинным ребенком и не знала точно, на что соглашается, не ожидала подвоха. Но кого теперь винить? Только себя. Теперь ей предстояло до-олгое и кошмарное существование без старости, пока бесовка не накопит шестьсот шестьдесят шесть жертв и не оставит ее умирать в дряхлом теле и расплачиваться за свои грехи. Цифра пугала, но мучительное растворение в злой сущности, водворенной назад в ад, казалось еще хуже. Она ничем не обязана людям, общество которых когда-то отвергло ее.
– Можно я пару дней подумаю над предложением? – вслух поинтересовалась Тэйра, не нашедшая сил сразу принять решение о смене работы.
– Конечно, – кивнул Кобальт. – Обращайся, если что. Кузина очень просила поспрашивать знакомых образников.
– Только я не умею ни держать в руках меч, ни драться врукопашную, – на всякий случай сообщила Тэйра, умолчав при этом, что ее темная половина прекрасно справляется с обеими задачами.
– Тебе и не нужно, – махнул рукой мужчина. – Образники не участвуют самостоятельно в расследовании преступлений и задержании подозреваемых. Если не надо отправляться на место для исполнения непосредственных обязанностей, будешь сидеть в кабинете и перекладывать бумажки, писать доклады вместо других членов группы.
– А с инквизицией часто придется иметь дело? – с опаской поинтересовалась Тэйра, продолжая водить ладонью по чистым листам бумаги.
Настороженное отношение к инквизиции не было чем-то необычным для горожан, так что девушка никого не удивила проскользнувшими в голосе эмоциями. Святоши отнюдь не славились хорошим обхождением, их уважали, но не любили. Они запросто могли скрутить на улице любого прохожего и подвергнуть проверке. Заставить войти в церковь или вылить на подозрительную личность бутыль ледяной освященной воды посреди зимы – это были еще мелочи. Могли ведь сначала и избить хорошенько за «попытку оказать сопротивление». Дернулся кто-то непроизвольно в сторону от них – и пожалуйста. Власти всячески успокаивали горожан, пытаясь примирить их с подобным беспределом, но все зря. Сколько бы граждан ни убеждали в том, что, рискуя жизнью каждый день, поневоле начнешь подозревать неладное в любом жесте, ничего не помогало. От святош предпочитали держаться подальше. Тем более что захваченные ими люди так редко возвращались домой… И ведь не выяснишь – то ли и вправду в чем-то виноваты, то ли их замучили пытками в подвалах и прикопали, чтобы скрыть свои собственные зверства.
– Инквизиция – это неизбежное… добро, – усмехнулся заместитель начальницы, чуть замявшись перед определением. – Я в принципе точно не знаю, но кузина вроде не жаловалась.
– А ее часто проверяют? – уточнила образница.
– За шесть лет только один раз вежливо попросили пройтись до дверей церкви. Инквизиторам хватает и того, что на шее моей двоюродной сестры висит освященный крестик. Изредка она его специально достает из ворота и словно случайно демонстрирует.
– Как насчет других сотрудников?
– Практически так же. Тот, кто хоть раз увидит вблизи жертву одержимого, вряд ли добровольно захочет превратиться в подобное чудовище. Даже опытных сыскарей иногда выворачивает.
– Разве у них нет обязательной ежегодной проверки? – не успокоилась Тэйра.
– Инквизиции и так дел хватает, – терпеливо ответил Кобальт. – На весь город у нас всего полсотни паладинов, если не меньше. А ведь им тоже хоть иногда надо отдыхать и уделять внимание семьям.
Тэйра осталась довольна полученными сведениями. Она продолжала делать иллюстрации для журнала, хотя ее мысли витали далеко. Выходило, что работа в департаменте расследований – это не такой уж риск. Иной раз на улицах подстерегала гораздо большая опасность. В городе при свете солнца девушке не раз доводилось дефилировать мимо мужчин, облаченных в свободные белые туники. И как бы ей при этом ни хотелось развернуться и броситься прочь, она была вынуждена делать безразличный вид. До сих пор Тэйре это как-то сходило с рук, ведь все инквизиторы были мужчинами и вряд ли до конца понимали глубину женского коварства. Иной раз, чтобы выжить, воспитаннице приюта приходилось изображать простушку и скромницу, хотя наличие темной половины давно избавило ее от чрезмерной наивности. Однако и не сделало настолько злой и циничной, чтобы избавить от угрызений совести при постоянном вынужденном вранье.
– Тэйра, ты не можешь всерьез думать о том, чтобы после нас работать с трупами, – чуть ли не с оскорбленным видом произнесла блондинка, сбив образницу с мысли.
– Да-да, – подала голос «кикимора». – Это будет ужасно тяжело и страшно.
Тяжело? Тэйра считала совершенно
