– Тяжело с женщинами, правда? – покладисто вздохнул Полковник. – Со мной тоже одна такая. С характером. Хочешь посмотреть, Змей?
Он сделал знак рукой в черной перчатке, и из-за ледяного нароста двое бойцов в тяжелом боевом облачении с лицами, закрытыми черными балаклавами, вывели хрупкую девушку, одетую слишком легко для такого климата. Но главное – ее лицо. Бедное, со впавшими глазами. Она совсем не была похожа на ту цветущую, смешливую девчонку, которую он видел в последнюю встречу…
Змей машинально шагнул вперед, усилием воли заставив себя остановиться, но не сдержал крика:
– Ксю?! Что они с тобой сделали?!
Девушка дернулась было навстречу, но бойцы крепко ее держали под руки. Потому она просто закричала:
– Не верь им! Они хотят тебя использовать! Твои видения, твою силу! Они тебя разберут на кусочки, порежут на препараты для своих микроскопов! Они сволочи, гады! Мясники и маньяки!
Змей вскинул автомат, намереваясь прострелить Полковнику голову. И тут же один из державших девушку демонстративно приставил пистолет ей к виску.
– Тихо, тихо… – Полковник успокаивающе поднял руки над головой, поморщился, покачал головой. – Не принимай близко к сердцу, Змей. Твоя сестра нарисовала слишком мрачную картину. Но, сам понимаешь, для меня интересы долга превыше всего. Так что медленно положи автомат на снег, а то мои бойцы имеют приказ прострелить твоей Ксю голову, если со мной хоть что-то случится. Давай, давай, клади автомат, не стесняйся. Твоих друзей это тоже касается.
Дрожа от бессильной злобы, Змей швырнул автомат на снег. Следом презрительно бросил дробовик Новичок. Тана колебалась, но тоже швырнула в снег травмат. Полковник широко улыбнулся, сделал знак тем, кто стоял за спиной у троих беглецов. Солдаты стали приближаться, окружая их. Полковник же заговорил с неожиданной мстительной надменностью:
– Директория дала вам все. Воздух, еду, укрытие от смертельной внешней среды. Мы организовали жизнь, поддерживали спокойствие и порядок. А такие, как вы, годами расшатывали этот порядок, разъедали его, как язва. Вы почти угробили Карфаген…
– А такие, как вы, угробили весь мир! – неожиданно резко крикнула Ксю. – Со своим порядком, своими ракетами и ядерными бомбами! Это из-за вас мы сидим под землей, дышим дрянью и жрем дерьмо! А мы не животные, мы хотим жить так, как хотим мы, а не как указывают подонки с элитных уровней!
Лицо Полковника дернулось, как будто его ткнули под глаз шилом. Он резко бросил куда-то в сторону:
– Так, мне это надоело. Взять этих. А девчонку – в расход.
Боец, державший пистолет у виска Ксю, поглядел на Полковника, кивнул и выстрелил.
– Нет… – прошептал Змей, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.
Он не сразу понял, что вздрогнувшая от резкого звука Ксю продолжает стоять на месте, дрожа от холода и страха. А упал, повалившись в сторону, солдат, стоявший по другую руку от нее. Стрелявший же толкнул девушку вперед, к троим обалдевшим беглецам, сам же быстро подошел к Полковнику и заломил ему руку, уткнув пистолет в затылок под фуражкой. Громко прокричал:
– Если кто рыпнется – пристрелю Полковника! Все меня поняли? А ну, скажи им!
Последнее было обращено к схваченному начальнику, который выглядел несколько обескураженным, но страха не выказывал. Просто сказал громко, через силу:
– Делайте, как он говорит! Стрелять не надо. Я ему потом сам язык отрежу! Нарушение присяги – это серьезно, это трибунал, дружок.
Оглядываясь по сторонам и прикрываясь фигурой Полковника, боец приблизился к беглецам, к которым уже подбежала Ксю. Упирая ствол пистолета в скулу Полковника, он крикнул:
– Оружие! Берите, быстро! Уходим!
Хоть лицо взбунтовавшегося было скрыто под балаклавой, голос Змей узнал стразу:
– Игнат, чтоб тебя… Ну ты даешь…
– Из-за тебя на плаху иду, – процедил боец. – Если вы теперь не унесете отсюда свои задницы, я сам вас пристрелю.
Полковник беззвучно рассмеялся – и замолчал, морщась от боли и ощутив еще сильнее вдавленный ствол. Окружавшие беглецов бойцы замерли, держа их на прицеле и не зная, что делать дальше. Слово Полковника, как и его жизнь, видимо, было для них высшей ценностью.
– А ну, отошли к дыре, быстро! – приказал Игнат.
Бойцы неохотно, не особо торопясь, подчинились, отходя к провалу в скале, оставшемуся от взрыва. При этом они не переставали держать беглецов на прицеле.
Ситуация складывалась тупиковая. Отпускать их никто явно не собирался. И все теперь зависело от любой случайности. Змей сгреб дрожащую сестренку, прижал к себе и просто молчал, не понимая, что происходит и как из всего этого выпутываться.
– И что дальше? – с издевкой спросил Полковник. – Ребята сейчас перегруппируются и снимут всех вас разом. Они даже меня слушать не будут.
– Заткнись! – процедил Игнат. – У меня уже палец на курке чешется!
Змей повел головой из стороны в сторону. Он ощутил движение ледяного воздуха и знакомый отдаленный свист.
Полковник продолжал:
– И даже если вы оторветесь сейчас, за вами вышлют поисковую группу. И если вас найдут и не прикончат сразу – будете их на коленях благодарить. Потому что скорее всего вы наткнетесь на мерзляков, которые вас быстро освежуют заживо. Или на мутантов, что еще вероятнее. Вы слышали про мутантов поверхности? – Полковник рассмеялся. – Бедные, бедные тепличные дети, которые жалуются на жизнь в Карфагене. Вы даже понятия не имеете, в какую страшную мясорубку полезли по собственной глупости…
Змей не слушал эти разглагольствования. Гул нарастал, и теперь видящий лихорадочно выискивал хоть какое-то укрытие. Взглядом выхватил узкую расщелину в нескольких метрах. Полковник еще что-то говорил, они пятились, а бойцы в белом наступали следом, когда лицо ощутило обжигающий удар холода, и Змей заорал:
– Вниз, быстро!
И, подхватив сестренку и Тану, рухнул в расщелину. На счастье, та оказалась не слишком глубока и к тому же заполнена рыхлым снегом. Сверху, подчиняясь призыву и следуя за Игнатом, попрыгали остальные. Игнат по опыту прошлой вылазки сразу понял, что к чему, и принялся зарываться в снег, пряча лицо и руки. Остальные последовали его примеру.
И вовремя. Над расщелиной пронеслась тихая, почти неосязаемая волна, от которой холод, казалось, острым жалом пронизал тело насквозь. Легкие удалось спасти – дышали в перчатки и в образовавшиеся от дыхания снежные лунки. Замерли, пережидая «дыхание смерти» и даже не надеясь на спасение.
Им повезло. Волна оказалась не такой сильной и продолжительной, и вскоре Змей рискнул поднять голову и осторожно вдохнуть. Закашлялся, но сказал:
– Жить можно!
– Никогда бы не подумал, что «дыхание смерти» окажется так кстати, – отозвался Игнат.
– А ты, сестренка, бойкая оказалась! – заметила Тана, помогая подняться Ксю.
Та недоверчиво смотрела на танцовщицу, но отвечать не спешила. Змей усмехнулся, подумал, что так присматриваются друг к другу львицы из разных прайдов. Вылез из расщелины и в изумлении выругался. Рядом тихо ахнула выбравшаяся следом Тана.
Перед ними жуткой композицией застыли белые человеческие статуи. В них непросто было узнать самоуверенных,
