И тут Элл вскочила со своей табуретки и, когда процессия, возглавляемая Фантастесом, чуть не доходя до нее, остановилась, сделала то, в чем практиковалась весь день: подняла рог к губам и протрубила. Кэй не первый раз слышала рог, но в этом зале он зазвучал по-особенному, его голос усилился и изменился, отдаваясь от деревянного потолка, стен и сидений. Завывание сирены, львиный рык, плач ребенка – все это послышалось тут разом, и задолго до того, как рог замолчал, Кэй почудилось, что у нее кровь может пойти из ушей от настойчивости этого целеустремленного сверления, идущего вглубь, к ее сознанию. Все ее мысли легли и съежились перед этим звуком. Она видела и осязала его как взрыв между ее ладонями.
Звук оборвался так же внезапно, как возник, и, не успел умолкнуть в ушах почти тысячи духов гул послезвучия, как Фантастес воззвал к залу густым басом, которого Кэй никогда еще не слышала из его уст:
– Сердце, взмой!
И все духи в Челночном зале отозвались как один:
– Подхватит ветер!
После этого старый фантазер возобновил строгое шествие к возвышению. Кэй всматривалась в каждого из проходящих. Фантастес – длинные волосы, лысая макушка, массивные виски, широкие плечи, толстые выступающие жилы на шее; старый дух правой стороны – огромные глаза-бассейны и, опять-таки, толстые жилы-канаты на шее и на руках; Рацио, Ойдос и Онтос – у всех оливковая кожа, но у каждого свой рост и своя походка; духи правой стороны из тех, что помоложе, – широкоплечие и высокие, как Фантастес, но с землистыми, болезненными лицами после десятилетий – а может быть, и столетий – лишений в изгнании и подполье; и, наконец, младшие духи левой стороны, все маленького роста, как Рацио, один очень упитанный, но с длинными элегантными пальцами. Когда он миновал Кэй, Фантастес уже приблизился к колесу. Не останавливаясь, старый фантазер подошел к первому из двенадцати отверстий в нем, вставил в отверстие свой посох и позволил ему тяжело проскользить вниз между пальцев. Когда посох лязгнул, прочно опустившись на место, Фантастес повернулся и встал перед своим троном. Дух правой стороны, шедший за ним, проделал то же самое, и так, вставляя посохи и вставая перед сиденьями, завершили шествие остальные. Когда все уже стояли перед своими тронами, они разом сели. По залу прошелестел говор, и Кэй поняла, что собрание официально считается теперь открытым.
– Первого Духа – в зал! – раздалось со скамей духов правой стороны, и многие, как справа, так и слева, принялись громко этому вторить.
Из прихожей, никак особенно не наряженный, все в том же своем старом балахоне, в зал вошел Вилли. Он быстро, как-то торопливо даже, без всякой церемониальности, миновал весь протяженный зал; проходя мимо Кэй, вскинул брови и слегка дернул щекой, но глаз от пола не поднял. Вначале подошел к колесу и, взявшись двумя руками за два посоха, с силой протащил громадный железный обод по полу, поворачивая его на последнюю двенадцатую часть круга.
Двенадцать ночей.
Он немного постоял, глядя на колесо; грудь его ходила замирающими волнами. Затем, преклонив перед тронами одно колено, принял из рук Рацио челнок; подойдя к станку, повернулся к залу и поднял челнок повыше. Говор в зале сделался громче. Вилли поднес челнок к губам и извлек из него семисекундный звук – на этот раз не какой-либо из знакомых, а новый: низкий, режущий, но идущий вверх, под конец острый как нож, пронзительный и вместе с тем такой же суровый, мрачный, всеобъемлющий, как голос Первоярости. Кэй застыла; ей не нужно было объяснять, что это звук трагедии. Духи в зале заговорили теперь в полный голос, и в их репликах с обеих половин слышалась тревога, удрученность: почему Первый Дух выбрал ноту старинных трагедий? Что им всем предстоит сегодня?
– Противоборца – в зал! – прокричал кто-то из духов левой стороны, и хотя этот второй призыв подхватило не так много голосов, как первый, он продолжал звучать, пока из прихожей не появился Гадд. На фоне грандиозных вышитых штор он показался еще более приземистым и коренастым; неудивительно, подумала Кэй, что он захотел в прошлом покинуть это место, – масштаб не тот совершенно. Вдруг на той половине, среди духов левой стороны, она заметила Флипа – он сидел рядом с Кат; встретившись с ним взглядами, Кэй улыбнулась ему. Он демонстративно закатил глаза – похоже, знал что-то о предстоящем.
Но, переведя снова взор на Гадда, Кэй почувствовала, как в животе завязался узел. Он оглядел зал, и Кэй пришло в голову, что его взгляд отрепетирован.
Перед глазами у нее вдруг пошли кадры: он идет через этот зал один, держа в темноте перед собой лампу. Мерит шагами пол, затем садится напротив нее на одну из скамей, отведенных духам левой стороны. Она увидела его мысли. Мне снится. Мое сновидение. Что мы тут делали – я и он? Она знала, что сновидение никогда не удержать, бесполезно, оно поднимается к поверхности, как пузырьки в пруду, – только увидишь, и его уже нет. И сейчас, она знала, его не удержать: выскользнет из пальцев, едва попробуешь ухватить. Но она знала, что оно есть, что оно здесь, – и живот не отпускало. Кровь на камнях.
– Духи и фантомы! – громко провозгласил Гадд. – Много лет назад мы собрались в этом зале, как я думал, в последний раз. По вашей воле орудия старых времен были тогда сломаны, обломки их разбросаны, и для Тканья была спрядена другая нить – нить нового порядка вещей. С тех пор многое переменилось, и переменилось к лучшему.
Он произносил слова медленно и отчетливо, и, хотя он стоял в дальнем конце зала, его глаза ходили туда-сюда по собранию тесно сидящих духов, вбирая в себя так много взглядов, как только можно было. Блики узнавания играли на его лице, пока он говорил, и Кэй стало ясно, что он мастерски изображает из себя политика. Она посмотрела на духов, выхватывая глазами немногих, кого знала: ближе к возвышению, среди духов левой стороны, сидел Чертобес, рядом с Флипом – Кат, по другую сторону от нее – Хоб и Джек. У Джека озабоченный вид, подумала Кэй, слушая Гадда дальше.
– Потому что окружающий мир тоже переменился. Кто сейчас сидит у огня, впитывая слова поэта? Кто корпит при тусклых свечах над тяжелыми томами старинных преданий? Когда была пропета последняя сага? Кто штудирует Веды? Кто из детей думает сейчас
