Но исцеляя, поднимая, возвращая дыхание, я не могла понять, почему на губах так отчетливо ощущается привкус смерти и почему отдаленным уносимым ветром прозвучало слово «прости».
* * *Я пришла в себя от боли.
Выворачивающей, ломающей все тело, рвущей мышцы и сухожилия боли. Боли, которая дрожью и волнами проходилась по всему телу… Я…
Нежное прикосновение к моим губам, и боль исчезает, словно ее и не было. Остается тепло, остается окутывающая меня нежность, остается осознание, холодным потом проступившее на висках.
Я распахнула глаза прежде, чем этот холод проник в сердце, и, глядя на склонившегося надо мной кесаря, несколько секунд вглядывалась в переливающиеся гранями ледяных кристаллов глаза и… не произнесла ни слова, предоставляя право первого слова императору Эрадараса!
– Как великодушно с твоей стороны, нежная моя, – насмешливо произнес Великий Араэден, опускаясь рядом и ложась на бок. – Одна маленькая деталь – право говорить первому всегда предоставляется более слабому… оппоненту.
– Хм, – глубокомысленно заметила я, – это что-то вроде того, что я одной мыслью умудрилась оскорбить вас дважды, фактически обозначив и как слабого, и как врага?
– Что-то вроде того, – отведя прядь волос с моего влажного лица, согласился кесарь.
– Мм-м, – протянула я, проследив за его движением, – так… а разве я в чем-то ошиблась?
Взгляд кристальных глаз мгновенно заледенел.
И ни тебе, Катриона, убийственно-ласковых улыбок, ни словесных дуэлей – исключительно лед, и исключительно в предупредительных целях.
– Искренне надеюсь, что ты учтешь это… предупреждение, – подтвердил мою догадку… супруг.
Что ж, я даже кивнула, прежде чем от всей души заявить:
– Катитесь к гоблинам!!!
И не став ограничивать себя одним высказыванием, со всем чувством ярости, на которое была способна, находясь в совершенно разбитом состоянии, добавила:
– И катитесь к ним со всеми вашими рунами, правилами, требованиями, условиями, условностями и в отдельности – с поцелуями и угрозами!
На мой выпад владетель Эрадараса не отреагировал практически никак – разве что льда в его глазах стало больше, словно ледяную прорубь мгновенно затянуло морозом.
Я же, преисполненная ненависти и прочих вполне обоснованных чувств от желания придушить на месте до столь же сильного желания оказаться как можно дальше от этого места и от этого нечеловека прямо сейчас, решительно поднялась с постели, и… меня шатнуло.
Меня шатнуло с такой силой, что, лишенная возможности стоять, я была вынуждена присесть на кровать, а после и вовсе вцепиться в нее обеими руками, пытаясь хоть как-то удержать равновесие.
– Я бы мог сыронизировать на тему желания оказаться как можно дальше и от этого места, и от этого нечеловека, но воздержусь, – медленно и издевательски произнес кесарь.
Меня же накрыло пониманием, что усидеть я не смогу. Никак. Нет сил. Нет сил сидеть, нет сил встать, нет сил ни на что, и даже дышать откровенно проблематично.
Но я дышала. Вцепившись в тонкое покрывало с такой силой, что ткань трещала под моими пальцами, и сидела! Потому что я Катриона Ринавиэль Уитримана, урожденная Ароиль Астаримана, я не сдаюсь и не прогибаюсь под обстоятельства!
– Забавно это слышать, нежная моя, особенно если учесть, насколько пришлось прогнуться тем, именем коих ты сейчас так старательно прикрываешься. А впрочем… забывчивая моя, и ты не избежала сей участи, каждый раз снова, снова и снова подстраиваясь не только под мои новые законы и указы, но, в частности, и под все… желания.
Очень медленно, стараясь удержать равновесие и не упасть, я повернулась и посмотрела на кесаря. Со всей той ненавистью, на которую была способна, особенно если учесть все обстоятельства!
Не испытывающий подобных трудностей, как, впрочем, и любых моральных терзаний, император мягко подался ко мне и произнес, с ледяной яростью глядя мне в глаза, то, что уже говорил мне когда-то в том, другом мире:
– Катриона, согласны ли вы стать моей… женой?
И я сказала «да». Я могла бы сейчас назвать тысячу обоснованных причин, по которым я сказала «да», и тысячу не менее обоснованных, по которым просто не имела права сказать «нет», но ничто из этого не изменило бы главного факта – я ответила согласием. Я ответила согласием на вопрос и позже подтвердила свое согласие в храме Матери Прародительницы.
– Рад, что ты это понимаешь, – откидываясь на подушки и глядя на меня практически с насмешкой, произнес кесарь.
– Я… понимаю, – говорить получалось с трудом. А вот орать – нет: – НО ЭТО НЕ ОТМЕНЯЕТ ТОГО ФАКТА, ЧТО ВЫ КАТИТЕСЬ КО ВСЕМ ГОБЛИНАМ!!!
Улегшийся было император застыл, сжав губы, а вот я останавливаться не стала:
– Во-первых, это было обещание, данное под давлением! Во-вторых, в храме это было обязательство, взятое под давлением! И в-третьих, к демонам вас, вытребованные вами обещания и данные мной обязательства тоже ко всем демонам разом!
Резко поднявшись, я с неимоверным трудом удержала равновесие, с видом победителя глянула на лежащего властителя Эрадараса и уже гораздо тише, с достоинством, как и полагается императрице, сообщила:
– Если вы думаете, что я не осознала произошедшего между нами утром, то вы ошиблись.
Ответом со стороны кесаря была лишь слегка приподнятая бровь.
Я же продолжила:
– Если вы действительно полагаете, что я прогнусь под вас и ваши желания, – вы ошиблись, мой кесарь. Вы очень сильно ошиблись, забыв о том, чему научили меня сами: я не умею сдаваться! Я никогда не сдаюсь! И я…
– Прогнулась, когда отказалась от Аршхана, – с издевкой вставил кесарь.
Вскинув подбородок, гордо ответила:
– Время показало всю верность принятого решения.
Араэден усмехнулся и неожиданно мягко произнес:
– Время, нежная моя, маленькая, но крайне важная деталь, которую ты несколько упустила из виду.
Я ощутила тот самый холодок, что предшествовал моему пробуждению.
– Важная, и лишь первая из упущенных тобой.
Постояв несколько секунд, нервно заметила:
– А вы как-то рано вернулись.
– Да, – холодно подтвердил Араэден, – пришлось несколько изменить планы ввиду того, что оставаться вдовцом я определенно не планировал.
Постояв немного, я не то чтобы села, скорее несколько упала на кровать, но умудрилась сохранить сидячее положение, после спросила:
– Что произошло?
Несколько секунд кесарь пристально смотрел на меня, словно хотел сказать что-то определенно иное, но после кратко сообщил:
– Нас ждали. Все, что мы смогли, до того, как разобрались с семеркой, – сбить портал светоча, пробивающегося в Эрадарас. Это удалось удивительно легко, что вызвало… обоснованные подозрения. И прежде чем мы приступили ко второму этапу, я решил проверить, как себя чувствует моя драгоценная императрица.
Сидеть мне было достаточно трудно, и накатывающая волнами темнота от слабости
