У счастья был привкус крови и старой, пропахшей дымом куртки.
Александр Матюхин, Александр Подольский
Сделка
Даша еще раз вывернула карманы пальто. В сумме – двадцать семь рублей. Даже двадцать семь пятьдесят, если это имеет значение. Пару монеток она сегодня подобрала у метро: потопталась рядом, подождала, пока народ разойдется, и присела, типа ей надо перевязать шнурок. На гладком сапоге до колена, ага. Уши тогда чуть от стыда не задымились. Хотя стесняться-то теперь чего? Поздно стесняться.
Тридцать рублей нужно было наскрести на жиденький кофеек в пышечной. Не просто нужно – жизненно необходимо. Стакан кофе давал небольшую отсрочку, чтобы собраться с силами: посидеть на пластиковом стуле у окна, попялиться на замерзших промоутеров и еще немного не появляться дома. Даша представила, как заходится в пустой квартире городской телефон, и криво улыбнулась. Подождут. По понедельникам коллекторы особенно мерзкие, включают свой неприятный голос для ненадежных клиентов, давят, с шансами, в этот раз уже начнут угрожать. Мол, Дарья Игоревна, а не боитесь ли вы, что завтра вас в подворотне остановят нехорошие люди и ногами по лицу погладят? Нет, спасибо, ради таких новостей не стоит спешить домой.
Только двух рублей не хватает. Рискнуть попросить в долг? Ну не откажут же ей, это ведь несчастных два рубля, одно название от денег. А она тут каждую неделю появляется и иногда даже набирает целый мешок жирнющих пудровых пышек, ну не звери же они…
Да боже мой. Пошла и спросила.
Даша забралась по обледенелым ступенькам и замерла. «Пышечная закрыта!!!» – вывел кто-то ручкой на листе в клетку. Свет из-под двери все равно лез, жизнь там явно была. Девушка задрала голову, оценила свежую табличку: «ЛОМБАРД» – и ниже, серебристым курсивом, что-то вроде слогана – «Все продается».
Конечно, продается, кто бы сомневался.
Так, часы работы, оценка антиквариата, под охраной каких-то там… Плакал ее спасительный кофе, конечно. Но можно хотя бы зайти погреться. Посидеть в приемной, как будто ждешь кого-то еще для важной сделки по продаже… да не важно, хоть рояля с гнутыми ножками. Или в самом деле выяснить, что они тут принимают? В кладовке вроде валялся старый сервиз в пастушках. Вдруг он такой один на миллион?
Она понадеялась, что ее слегка лоснящееся пальто пока еще не кричит «подайте Христа ради». Максимум степенно делится, мол, «мы чуточку поиздержались, но все под контролем».
– Здрасьте.
– Добрый день. Вы на оценку? Залоговый товар у вас с собой?
Даша огляделась. Бывшую пышечную выкрасили в холодный белый, заставили стеллажами темного дерева и хромом светильников. Даже администратор – худая блондинка в шелке – хорошо попадала в цветовую гамму. Слишком эффектно, а значит и слишком дорого. Вряд ли такие люди польстятся на польский фарфор.
– Нет, в общем-то… Из-звините, я, похоже, дверью ошиблась.
– Вы у нас впервые? Хотите чаю? Может, полистаете пока наши каталоги?
– Каталоги? – переспросила Даша. – Нет, мне сейчас серьезные покупки не по карману.
– Можете взглянуть на товары, которые мы принимаем. Наши клиенты иногда сами не представляют, что стоит нести в ломбард, а что годится только на долгую память, – блондинка коротко вздохнула. – Вот мы и собрали полный список, теперь начинаем переговоры с него. Так какой чай вам принести? Ройбуш, улун, дарджилинг?
Колебания заняли секунды три.
– Любой, но с сахаром.
Каталог оказался толстенным глянцевым кирпичом: сплошные шикарные фотографии и минимум букв. Ювелирка. Шубы. Картины. Часы. Мультиварки. Велотренажеры.
«Как букварь, – подумала девушка. – Но для взрослых и про красивую жизнь. Вот под буквой З, например, – золото и столбик проб, только стишка не хватает. Тоже на З. Зайку бросила хозяйка, отсудила все у зайки…»
От незнакомого чая во рту было терпко, голова приятно плыла. Даша твердо пообещала себе уйти ровно через пять минут, в крайнем случае – через десять, и точка, но отыскала среди фарфора почти точную копию бабкиного наследства. Тоже дюжина страшненьких чашек, блюдца, вычурный молочник, даже пастушок с той же пошленькой флейтой.
Блондинка отвела Дашу в дальний кабинет и невозмутимо села напротив. Нацепила на аккуратный нос очки с ажурными дужками. Даша не удержалась от смешка:
– То есть беседуете тоже вы? И оценщиком выступаете?
– Приходится совмещать. Так вот, Дарья Игоревна…
Даша подумала, что вроде не представлялась. Или все-таки было?
– Мы очень рады, что вы готовы к сотрудничеству, – промурлыкала специалистка. – Давайте обсудим предмет торга.
– У меня сервиз…
– Забудьте про свой сервиз. Выкиньте его в окно, прочих усилий он не стоит.
Даша поморщилась, но промолчала.
– Кое-что из ваших семейных ценностей нас действительно интересует. Кое-что, чем владеет ваша сестра. Вы же понимаете, о чем речь?
«Аферисты! – сообразила Даша. – Гады и мошенники. Специально, значит, за мной следили, даже к Аньке в квартиру влезли. И пышечную выгнали!.. Вот только зачем?»
Ценности, значит. Фамильные, небось. Ну, если в этой семье какие-то реликвии и задерживались дольше пяти минут, то речь точно о жемчуге. При недавней дележке платьев, моли и нафталина старшей сестре отошло прабабкино ожерелье: аж четыре ряда крупных желтоватых бусин по цене подержанной иномарки. Даша, конечно, уговаривала продать жемчуг – все равно тот теперь тупо лежит в комоде, а она бы тогда сразу выплатила кредит и зажила как белый человек – но сестра сделала вид, что не услышала просьбы. Три раза не услышала.
– Вот сами с ней и разбирайтесь.
– Мы бы хотели заключить сделку именно с вами. Не переживайте, вам не придется даже прикасаться к предмету…
– Предлагаете открыть вам дверь, или что? – Даша даже голос повысила. – То есть вы хотите не просто обнести квартиру моей сестры, а еще и меня сделать соучастницей?!
Блондинка засмеялась:
– Что вы! Никаких дверей и соучастников… Порядок такой: вы подписываете договор, получаете деньги, мы самостоятельно изымаем предмет и помещаем на его место точную копию. Мы довольны. Вы довольны. Анна Игоревна ни о чем не подозревает.
– Бред какой-то, – вырвалось у Даши.
Вместо ответа специалистка подвинула к ней бумаги. Кратенький договор, всего на два листа. Даша вцепилась в новую информацию, пытаясь потянуть время. Кое-где в тексте попадались дурные формулировки, словно договор составляли не юристы, а восторженные школьники («сторона клянется и обязуется…», «данное волеизъявление…»). Какой концентрат пафоса. В остальном вырисовывалась все та же картина: с нее требовалась только подпись «кровного родственника», дающая «моральное право на изъятие», с другой стороны – полмиллиона рублей. Жирным черным горел пункт о полной конфиденциальности сделки.
Даша ощутила, как сердце гулко забилось где-то в животе.
Она могла бы влет расплатиться с жадными упырями из микрозаймов. И еще бы осталось. Много.
Но хрень же полная! Так не бывает.
Или бывает… А ей нужно только чиркнуть ручкой.
– Решайтесь, – подбодрила блондинка.
«Да даже если… Да что они смогут доказать с одной-единственной мутной бумажкой?» – решила
