У Даши уже вертелась на языке шутка про фамильные черты холоднокровных гадюк, но она промолчала и запила чаем проглоченные слова. Вот как это все понимать? Очередной мамский психоз на почве скуки? Или это и правда не тот пацан, что когда-то вылез из сестры?
– Очень боялась синдрома младенческой смерти. И до сих пор еще боюсь. Но ведь он же потом просыпается, здоровый абсолютно. Температуру меряю – идеальная!
– Давно оно так?
– С понедельника, – уверенно заявила сестра. – В понедельник покусал, и потом началось.
Дорогое песочное печенье показалось Даше настоящим песком на зубах.
– Пошли посмотришь, как он спит.
– Да я верю… – попыталась отмазаться Даша.
– Пойдем. Я сама себе не верю. Проверишь, не рехнулась ли я вконец.
– А почему муж не…
– Я его уже три недели не видела. Иногда помощницу за рубашками присылает, вот и весь муж.
Детская наследника занимала больше места, чем вся Дашина квартира. И зачем неразумному существу полная комната мебели? Он ее если и оценит, то только когда перегрызет половину. Говорят, с появлением буйных щенков и ползающих детей в дом обычно приходит стиль «нижний минимализм» – когда все, что не приколочено, поднимают на полметра вверх.
Михаил Сергеевич спал, раскидав по мультяшным пеленкам свои лапки в перетяжках и оплыв щеками. Нос уточкой едва заметно подрагивал, изо рта тянулась дорожка слюны. Все-таки дети довольно неприятные существа, лишний раз убедилась девушка.
И иногда очень, очень холодные.
Даше показалось, что она погладила по щеке кусок льда. Даже липкое ощущение осталось. «Да что же ты за хрень, – мрачно подумала она, оттирая пальцы. – Из чего тебя слепили?»
Ребенок, конечно, не ответил, но зато открыл глаза и уставился прямо на Дашу.
Та пискнула и отшатнулась, налетела спиной на сестру.
– Видишь, – подытожила Анька вполголоса. – Ледяной, но по всем показателям здоров. Врач приезжал, я ему рассказала, он посмеялся только. Выписал таблетки, но мне. Успокоительные.
Даша дышала и кивала. Ей на секунду почудилось, что у младенца нет ни белков, ни голубой радужки – одна только чернота, словно под веко засунули темный стеклянный шарик.
«Я хочу отменить сделку. Я перечислю обратно всю сумму, а вы… вы вернете то, что взяли, – потребовала девушка после писка автоответчика. – Это Дарья Левко. Перезвоните мне».
Ей прислали сообщение: адрес, время, надеемся на вашу пунктуальность.
Даша поднималась в глухой коробке стального лифта. В зеркале отражались несимпатичные подробности ее бытия: припудренный прыщ на лбу, одинокий петух на голове, в глазах – сдержанная паника. План слабоват… но выбирать не приходится.
Бизнес-центр, где ее приняли, на порядок обскакал ломбард. Даша только и успевала вертеть головой: дымчатое стекло и зеркала, двухметровая плазма с показом мод, строгие кожаные диваны. Сплошной шик и жир.
Ее записали к очередной сухощавой блондинке. Каким-то запасным чувством Даша поняла, что эта, новая, значит побольше и вообще ест ломбардщиц на завтрак.
– Он жив? – выпалила девушка с порога.
– Кто, ваш племянник? Конечно.
Даша подобралась поближе, угнездилась на неуютном металлическом стуле.
– Разорвите договор. Я могу сразу вернуть две трети суммы, остальное отдам постепенно, можно даже с процентами…
– Что же вы такое говорите, Дарья Игоревна? – блондинка покачала головой, словно бы даже расстроилась. – Так дела не делаются. Сделки не переписываются и не расторгаются.
– Но я же верну деньги!
– Вы правда считаете, что мы в них нуждаемся?
Даша и сама понимала, что нет. Ни пушистая шкура вместо ковра, ни окна во весь кабинет не давали повода усомниться: тут никто не бедствует. А у носатой тетки в ушах вообще торчат камни размером с вишню – и это явно не фианиты.
«Очевидно, денег у вас куры не клюют… Вот вы и развлекаетесь, как отбитые мажоры», – промелькнуло у Даши в голове.
– Хорошо, но что-то же вам нужно! Зачем вам он? На перепродажу?
Высокие брови блондинки совсем уползли куда-то на лоб:
– Торговля людьми уголовно наказуема… Дарья Игоревна, пожалуйста, примите как должное: вы уже ничего не сможете сделать.
От жесткого стула ныла задница. Рано еще уходить, надо пытаться.
– А если вы все можете так легко… Раз-два – и подменили человека… То зачем тогда цирк с договорами?
– Новые неудобные законы. Никак не можем избавиться от формальностей, – женщина нажала кнопку на телефоне. – Готово? Заносите.
Даша не успела понять, что происходит, а на стол перед носатой уже водрузили большой поднос с зеленым салатом и толстым серым кроликом. Кроль громко перемалывал лист и косил бешеным глазом непонятно куда.
– Очень милый, – вежливо отреагировала девушка. – Эээ… Это ваш питомец?
– Это мой обед.
– Что? – успела переспросить Даша, прежде чем блондинка ухватила кроля за голову и провернула до влажного хруста.
– Не люблю, когда дергается, – пояснила женщина, приглаживая шерстку на мертвых ушах.
«Мать. Твою. Твою мать. Вали отсюда, быстро», – скомандовала себе Даша и не смогла даже пошевелиться.
– Зачем вы так? Он же живое существо… – прошептала она.
– Если хотите, можете считать, что это такое шоу. Чтобы вас впечатлить. На самом деле я обычно не ем сырых кроликов.
– И на том спасибо, – выдохнула Даша.
– Чаще предпочитаю мышей.
Блондинка сглотнула и вгрызлась в кроличье брюшко. Кровь брызнула на стол, на листья салата, даже слегка задела белоснежный ноутбук, но не осмелилась испортить нежно-кремовую блузку.
Даша не видела, что именно там жует женщина, – ее уже выворачивало прямо в мусорную корзину от «Тиффани».
– Держите салфетку. Сейчас вам воды принесут… Все хорошо. Дышите.
Вокруг Даши прыгала совсем молоденькая девочка, лет семнадцати. Даже через цветные пятна в глазах Даша различала – тоже их породы. Нос острый, волосы выбелены в ноль, передние зубы… нет, это никак не человеческие резцы.
Ее вывели в приемную под руки, можно сказать выволокли. Даша повалилась в кресло и через силу влила в себя бутылку минералки. Спина взмокла, зубы стучали так, что горлышко скакало, и вода лилась прямо на юбку. Все, навоевалась…
Если бы и ее сейчас решили сожрать, как кролика, она бы смогла только расплакаться.
– Вы не переживайте так, – казалось, девочка и правда сочувствует. – Сделки никому не отменяют. Но жизнь-то продолжается.
– А что… этот закон, что нужен договор на человека… он какого года? – Даша и сама бы не поняла своего вопроса, но девчонка сообразила.
– Девятьсот третий год от Рождества Христова. И он еще десять… нет, девять тысяч лет будет действовать. Сами видите: смысла в нем мало, зато сколько лишней возни…
Даша кивнула.
К ночи она успела прочитать кучу новостей о пропавших детях, облазить десятки мамских форумов – «как быть, пониженная температура 36,2», «слишком крепко спит, девочки, это нормально?», «все время кусает за руки, это не мой масик, это монстр какой-то!». Да что вы знаете о монстрах… Сотня с лишним страниц про фей, фэйри, пикси и другие сказочные народцы, под настроение промышлявшие мерзкими розыгрышами. Шекспир Шекспиром, но особые любители до сих пор копались в переводах сказок, строчили по ним
