Лена твердит: «…День Пряников придет опять». Продолжение стишка никак не находится в извилистых коридорах памяти.
Духовка уже разогрета. Это тоже важно, потому что тесто быстро оседает.
Ночью спится плохо – ноет рука. Лена в кровати, на столе – дородный бисквит, накрытый полотенцем. За окном без передышки небо сеет снег. Сквозь шторы Лена видит крупные хлопья, похожие на шматки затвердевшего безе. Под утро, когда ей чудом удается уснуть, слепую тишину разрезает телефонная трель.
– Чтоб вы провалились, – ворчит она и, перевернувшись на другой бок, с головой залезает под одеяло.
Снегу за ночь выпадает много. Двор превращается в поверхность стола, засыпанную толстым слоем муки. Лена кутается в шаль. Погода чудесная! Как охлажденное пирожное со сливочным кремом, обвалянное в ослепительно-белой кокосовой стружке. Однако радостный настрой тут же сменяется негодованием.
Отворив дверь, она замечает две цепочки следов, запорошенных снегом, но все равно видимых глазу. Одна тянется от калитки до крыльца, вторая – обратно. Кто-то не только сумел открыть засов на воротах, но и шлялся по двору, пока она спала.
Что будет дальше? Следующей ночью ворвутся к ней в дом?
На двери – лист бумаги.
«ОБЪЯВЛЕНИЕ!
В пятницу на пляже пройдет ряд мероприятий, приуроченных к торжественному празднованию Дня Утопленника, таких как заплыв на глубину, соревнования по пляжному волейболу, фрисби, нырянию и многие другие. Праздничные акции начнутся в восемь с олимпийской зарядки и продлятся до темноты. Вечером тела сбросят в воду, и желающие смогут посоревноваться в метании венков. Победитель, попавший в утопленника, получит специальный приз!»
Уставившись на послание, Лена замирает. Воздух застревает в горле.
– Теть Лен, расчистить тропинку?
Она растерянно оглядывается и поначалу никого не видит, лишь спустя мгновение замечает голову над забором. Миша, сосед, машет ей рукой в перчатке.
Он говорит:
– Глядите, какие сугробы.
– А, расчисти, Миш.
Пока сосед подбирается к порогу, ловко работая лопатой, Лена перечитывает объявление. А потом еще раз. И еще. Глупость какая-то. Похоже на затянувшийся розыгрыш, который перекочевал из одного дня в другой и уже потерял шутливую форму. Начал пугать.
Лопата сгребает снег со ступенек. Миша втыкает ее в сугроб и опирается о черенок.
– Фух, упрел, – говорит он, поправляя сползшую на глаза шапку. – Теть Лен, чего случилось?
Лена отрывается от текста.
– А?
– Вид у вас такой, будто призрака увидели. – Щеки его красные, слова сопровождаются паром, облачками вылетающим изо рта. Сосед похож на румяный пирожок, только что вытащенный из печи.
– Гляди, чего мне принесли, – Лена протягивает ему лист бумаги.
Поднявшись на крыльцо, Миша, шевеля губами, читает послание, чешет макушку.
– А, не берите в голову! – он возвращает объявление. – Какой заплыв зимой?
– Дело не в этом! Кто-то ночью залез во двор! А еще звонят мне постоянно, дурость какую-то предлагают. Сил уже нет!
Вкратце она рассказывает соседу о телефонных звонках, донимавших ее вчера весь день. Он понимающе кивает.
– Знаю я, что это такое. – И Миша делится историей о ставшей популярной новой игре, по условиям которой требуется отправлять письма различным адресатам, звонить кому-либо или расклеивать объявления. – Деньги за это платят, теть Лен.
Оказывается, кто-то из его товарищей занимается подобной дребеденью.
– Оплата в этой игре зависит от количества звонков или расклеенных объявлений. Сейчас многие на этом помешаны.
– А я-то тут при чем?
Все же после Мишиного пояснения ей становится легче. Чего только люди не сделают ради денег. Даже готовы издеваться над старым человеком, лишь бы заработать.
К завтраку Лена отрезает кусок пирога, но не ест. От нервного напряжения зудят руки, их необходимо чем-то занять. Она жарит гренки. На тарелке, смазанные клубничным джемом, они напоминают праздничные тапочки с хлебной подошвой. Не успевает Лена сесть за стол, как телефон звонит опять. Долго смотрит она на надрывающийся аппарат, но наконец сдается.
Грубый женский голос:
– Открылся новый медицинский центр «Лодочка». – Лена молча слушает. – Приглашаем на диагностику и оценку стоимости ваших органов. ДЕВИЗ: «С „лодочкой“ в пучину».
Ничего не ответив, она возвращает трубку на рычаг. Тут же вновь звучит навязчивый сигнал. Лена усмехается, хотя ей совсем не весело.
Мелодично растягивая слова, мужчина говорит:
– Вас приветствует «Магазин на стуле». Есть минутка? – Он прямо-таки поет.
– Заводи шарманку, Маня.
– Только у нас вы можете приобрести кольца по специальным ценам сразу с пальцами. Также в наличии имеются браслеты с кистями рук, бусы с шеями и великолепная диадема с головой на выбор – женской или мужской. Все конечности обработаны формальдегидом.
– Я сейчас в полицию позвоню! – Лена прерывает разговор.
Телефон, не переставая, надрывается весь день. Иногда она не отвечает, а порой снимает трубку лишь для того, чтобы прекратить надоедливое бренчание, которое уже выводит из себя. С каждым разом разговоры становятся нелепей, абсурдней.
От мужчины с печальным голосом поступает совершенно вздорное предложение.
– Отдам жену в добрые руки, – молвит он. – Очень ласковая и милая женушка. Хорошо готовит, приучена к туалету, любит тепло и Розембаума.
Маразматичная старуха навязывает ей формочку для пирога, которую можно получить в супермаркете «Огнивомне» за двадцать кошачьих тушек. Голос кажется смутно знакомым.
После звонка из библиотеки Лена решает, что с нее хватит.
– ВНИМАНИЕ! ВСЕМ! ВСЕМ! – ревут в трубку. – Библиотека имени Мухина начинает акцию «Подари». Если у вас дома есть ненужные бабки и дедки, не позднее пятидесятого года выпуска, состояние НЕ-ВА-ЖНО, вы можете пожертвовать их библиотеке, где за ними присмотрят.
Звонки идут без перебоя, но, выкроив промежуток тишины, Лена набирает ноль-два. Выслушав сбивчивый, эмоциональный рассказ, дежурный уточняет:
– Вам угрозы поступали?
Он произносит слова неторопливо, в интонациях даже слышится скука, и Лене представляется медленно осыпающийся рыхлый торт. Она отвечает, что угроз не было.
Полицейский – воплощение спокойствия и трезвого ума – говорит:
– Знаете, что я вам скажу? Это вряд ли телефонное хулиганство.
Лена наматывает провод на палец.
– На преступление не похоже.
Лена сжимает пластик до хруста.
– Обратитесь в а-тэ-эс, если хотите. Там могут зафиксировать номер.
Лена тянется к рычагу, чтобы закончить беседу.
– Но… сами говорите – звонят разные люди.
Внутри Лены будто взрывается бомба.
– Что ж, теперь бабке терпеть издевательства?!
Дежурный делает глубокий вдох.
– Вырубите телефон на время, – говорит он.
Телефон глумливо звонит снова, едва трубка касается рычага. Лена приподнимает ее и гневно швыряет назад. И так еще несколько раз, пока корпус аппарата не лопается. Изогнутая трещина возникает на боку, и звук, усилившийся вдвое, теперь исходит из нее, напоминая писклявый хохот.
Все-таки Лена уступает и, прижав трубку к уху, умоляет отвязаться от нее. Но звонящий проявляет равнодушие и делится секретом:
– Чтобы хрен стоял всю ночь, нужно перед сном всего лишь…
Она выдергивает провод из телефонной розетки. Наконец-то настает благостная тишина, Лена с облегчением вздыхает. Пока она заново привыкает к прежнему покою, возвращаются и поскрипывания дома, такие будничные, родные. На улице ухает ветер – взметает и раскидывает снег по расчищенной дорожке.
Наступает вечер, и затаившиеся тени по-хозяйски вылезают из укрытий. Снежный двор окрашивается синью. Как же
