И вдруг до моих ушей донесся ее крик. Настоящий. Он был очень слабый и далекий. Но я его слышал.
И мир вокруг Марты будто преобразился. Он стал слышим! От ее крика кругами расходились другие звуки. Шум проезжающих автомобилей, шелест ветра, хлопанье дверей, шарканье ног, хруст стекла под ботинками, чей-то кашель.
Яркие, сладкие, сочные звуки. Они мгновенно впитались в мою нервную систему. Я замер, пытаясь расслышать каждый болезненный крик Марты, лай собак, чей-то разговор по телефону, боясь потерять хотя бы один из них.
Кто-то подбежал к Марте. Кто-то помог стащить бак с ее ноги. Кто-то уложил Марту на землю и принялся обрабатывать рану. Марта перестала кричать, и мой мир снова стал мертвым. Звуки стихли внутри головы.
Вы когда-нибудь падали с эмоциональной лестницы? Это когда человек испытывает эйфорию от чего-либо, а затем внезапно скатывается в депрессию. За какие-то доли секунды. Из одного состояния в другое. Считается, что такое падение способно склонить к самоубийству. Когда Марта перестала кричать, я скатился с лестницы с такой силой, что переломал себе все косточки. Метафорически.
Для понимания: ни одна терапия, ни одна операция, ни один прибор ни позволили мне что-либо услышать. Родители потратили кучу бабок впустую. Мир был беззвучным, а я даже не думал, что смогу когда-нибудь что-нибудь услышать.
Понятное дело, что почти сразу же я захотел повторить. Ну разве может наркоман, впустивший в свое сознание первую дозу героина, отказаться от продолжения?
Мне сразу же захотелось убить Марту. Я решил, что это логично. Когда человек кричит громче всего? Когда ему больно. Когда он не хочет умирать. Когда он отчаялся. Все это сходится в одной точке, в главном центре моего наслаждения.
Кто-то спросит: не слишком ли это безумный шаг?
Я отвечу: в шестнадцать лет гормоны зашкаливают. Подростки не знают середины. Все или ничего. Или король мира, или пьяный бомж на задворках города. Вершина или низ. Космос или гроб. Любовь или смерть.
Я должен был услышать звуки жизни, и выбрал самый легкий способ их добыть. Легкий и интересный. Все так делают, чтобы добиться желаемого, верно? Ищут кратчайшие пути.
У меня появился идиотский план.
Найти Марту в социальных сетях оказалось несложно. Она участвовала почти во всех волонтерских группах и собраниях города. Отследить ее передвижения – тоже плевое дело. Несколько мероприятий заканчивались довольно поздно. Я выбрал одно из них (подальше от моего района) и отправился туда как раз к окончанию.
Проблема волонтеров в том, что они очень беззаботные. Люди, делающие добро, считают, что это самое добро должно к ним вернуться. На самом деле, конечно, они ошибаются. Сосулька с крыши падает на голову человека независимо от того, сколько добра он сделал. Злые люди вообще чаще ездят на машинах и под сосульки не попадают, так я вам скажу.
Марта тоже оказалась беззаботной. После мероприятия, в половину одиннадцатого ночи, она пошла домой пешком. В тихом и безлюдном месте я подошел к ней, показал кухонный нож и телефон, где было написано: «Поехали со мной, или будет плохо».
План ведь действительно был идиотским. Марта могла закричать или ударить меня, могла просто убежать. Но она не сделала этого. Сначала попыталась что-то объяснить – о, этот непонятный язык жестов и непреодолимая вера в добро – потом сдалась и покорно отправилась со мной. Она не была испугана. Видимо, думала, что я не сделаю ничего плохого. Возможно, она даже меня узнала.
Я привел ее домой. Марта запнулась на пороге, и мне показалось, что сейчас она начнет сопротивляться. Но она зашла в коридор и позволила закрыть за собой дверь.
Я видел, что она что-то говорит, но не понимал что. Читать по губам не мой конек.
Марта достала телефон, показала на экран, видимо, давая понять, что не собирается никому звонить. Включила набор текста и написала: «Если нужна помощь, достаточно было прийти к нам. Ни к чему это».
Она не понимала, что происходит. Позже я догадался почему: люди жалеют инвалидов. Считают, что инвалид гораздо слабее их и не может причинить вреда. Люблю заблуждающихся людей. Ими очень легко манипулировать.
Я поднял нож и ударил Марту в живот, сквозь розовую курточку с нашивкой «Люблю котят» на левой груди. Марта закричала. Крик этот разорвал тишину внутри моей головы и наполнил ее звуками жизни.
Милая прыщавая Марта. У нее были слишком худые лодыжки, не в моем вкусе. Помню, как она сучила ногами, когда я сидел на ней сверху и резал лицо. От воплей Марты я обретал слух с особым удовольствием.
Мы провозились около часа. Я впитывал каждый звук в этой квартире, не заботясь о том, что соседи могут услышать и вызвать полицию. В нашем старом панельном доме никто никогда не вызывает полицию… В какой-то момент я взял гитару и сел рядом с истекающей кровью Мартой. Она извивалась у меня под ногами, похожая на дождевого червя. А я принялся наигрывать те самые мелодии, которые выучил только по дрожанию струн и аккордам. Наконец я смог их услышать.
Когда Марта затихала, я совал пальцы в ее раны. Поливал ей лицо водой. Хлопал по щекам и выдавливал из умирающего тела крики. А сам остервенело играл, впитывая прекрасные гитарные мелодии.
На самом деле они не показались мне такими уж прекрасными. Я понял, насколько паршиво играю. Или песни были так себе. Но боже мой, какие же удивительные это были ощущения!
Крики Марты перешли в стоны, затем в хрипы. Мир звуков сузился и наконец исчез. Какое-то время в голове царила невнятная пустота. Я перебирал струны гитары, но уже ничего не слышал. Как же тоскливо было вновь вернуться к привычному состоянию…
Я раздел Марту, заволок в ванную, уложил, размышляя, как поступить дальше. В конце концов придумал. Классика: медленное грязное расчленение.
Угадайте, что я решил оставить на память?
Подсказка: я поместил ее в сосуд, а потом она начала кричать.
Голова Марты – иссохшая, изуродованная, с оттянутым вниз ртом и давно сгнившими глазами – издала первые звуки через семь лет после смерти.
Вопль внутри моей головы: «Спаси!»
Быстрый и звонкий, как лопнувшая струна.
Я сел на кровати, выдернутый из сна, в темноте пустой квартиры, и никак не мог сообразить, что произошло. В моих снах нет звуков.
«Я здесь!»
Мне не спалось много дней,
