Теперь стало ясно, почему судёнышки были пришвартованы таким странным образом - крепко привязаны к нескольким вбитым в дно залива брёвнам, причём с нескольких сторон. Это позволяло не опасаться, что прилив утащит фелуку в море, или наоборот - выбросит на берег.
Тем временем Стак направился в городок, держа на поводу всех лошадей. Пашшан на всякий случай отправился с ним.
- Ну и что же мы будем делать до вечера? - поинтересовался Варан.
- Нужно разобраться с припасами, - ответил Каладиус. - Я не очень-то доверяю гастрономическим вкусам местных моряков. Уверен, если надо, они с удовольствием будут жевать собственные сапоги. Так что, как только вернутся Пашшан с нашим капитаном и нашими деньгами, я планирую пройтись по бакалейным лавкам.
- А я планирую поспать, - зевая, проговорил Кол. - Погода - изумительная. Вид - замечательный. Отойду сейчас подальше от построек, да прикорну прямо на бережку. Уверен, это будет славно! Никаким клопам сюда не добраться!
- Гляди, как бы крабы тебе чего не отстригли, - усмехнулся Варан.
- Ага, - подхватил Бин. - Или чтоб чайки не поклевали!
- Уж если кому бояться чаек, так это тебе, дружище! - усмехнулся Кол. - Они ведь любят блестящее...
- Да ну тебя! - Бина, кажется, уже начали доставать эти постоянные шуточки про его доспехи, но, конечно, пока ещё не настолько, чтобы от них отказаться. Ему были приятны взгляды, которыми провожали его люди.
- Но вообще мысль неплохая! - одобрительно кивнул Варан. - Я бы тоже поспал бы по-человечески, а то после нынешней ночи у меня всё тело ломит.
- Что ж, идите, - усмехнулся Каладиус. - Думаю, что вон за той скалой будет вполне уютное местечко. А я подожду возвращения нашего капитана здесь - ночью я вполне выспался. Как отоспитесь - возвращайтесь сюда. Да глядите - не проспите! - со смехом закончил маг. - Опоздавшие пойдут в Кинай пешком!
***
Вечер был прекрасен. Небо окрасилось в нежные розово-фиолетовые тона с яркими золотыми разводами перистых облаков. Всё это великолепие отражалось в мелко рябящем зеркале моря, и временами начинало казаться, что никакого горизонта вовсе нет, а прибрежные скалы удивительными глыбами просто висят в этом фантасмагорическом пространстве.
Море уже отступило от кромки на фут, и Бину, который неподвижно сидел на берегу, любуясь окружающей красотой, казалось, что он может даже увидеть этот неспешный бег воды. Однако из этой отстранённой созерцательности его вывел окрик Кола, который уже топал по дощатому настилу на палубу «Молнии»:
- А ты что - никуда не собираешься?
В какую-то долю мгновения Бину страшно хотелось ответить «нет». В груди защемило от желания вечно сидеть на берегу этого моря, созерцая закат, и больше никуда не спеша. Однако, он лишь вздохнул, поднялся с гальки и направился к фелуке. Им предстояло плыть как раз туда, где багряно-золотое солнце уже целовало край моря.
Вскоре выяснилось, что капитан Стак нисколько не преувеличивал, расхваливая мореходные качества своего судна. Поначалу парус довольно беспомощно трепетал, ловя скудные крохи ветра, но само море несло фелуку к западу. А затем, когда щит прибрежных скал остался позади, ветер задул сильнее, и паруса наполнились жизнью.
Фелука была невелика, и из команды у неё было, кроме самого Стака, всего двое моряков - долговязый молодой малый и второй, по возрасту, вероятно, не моложе самого Стака. Оказалось, что это - двоюродный брат капитана, а долговязый - сын этого самого брата. Оба хорошо знали своё дело и ловко управлялись с парусом. Сам Стак спокойно стоял у руля, улыбаясь чему-то своему.
Путешествие было спокойным и лёгким. Залив Дракона хорошо защищён от штормов и сильных ветров, так что это плавание можно было бы назвать обычной прогулкой. Друзьям только и оставалось, что, развалясь на палубе, считать пролетавших над ними чаек или любоваться красотами берега.
А полюбоваться было на что. Немного суровый, но всё равно прекрасный пейзаж - скалы вперемешку с лесом, да полоса прибоя. Кое-где со скал падали небольшие водопады, искрясь в лучах солнца. Довольно много рыбацких деревень встречалось по пути, и множество рыбацких лодок и других судов ежедневно попадались на глаза.
Капитан Стак вёл своё судно неподалёку от берега - иногда в каких-нибудь сотне шагов от него, благо дно тут было глубоким. Лишь однажды на некоторое время пришлось потерять берег из виду - когда судно покинуло Средний Палец. По правую руку лежал широкий проход, образующий Нижний Палец залива, и вот пока фелука пересекала его, вокруг было настоящее открытое море. Но Стак хорошо знал своё дело и не позволил своему судёнышку сбиться с курса.
Так прошли восемь дней, а после полудня девятого «Молния» достигла гавани Киная.
- Давай-ка в порт, милейший! - обратился к Стаку Каладиус.
- Что вы, ваша милость! - усмехнулся тот. - Таким как я туда путь заказан. Власти не терпят, чтобы мелочь вроде моей «Молнии» вертелась перед бушпритами настоящих кораблей, - капитан произнёс слово «настоящих» с такой интонацией, что было непонятно, чего в ней больше - горечи, сарказма или почтения. - Уж не взыщите, но я смогу высадить вас только здесь, в этой гавани за городом.
- Что ж, и на том спасибо, - кивнул Каладиус. - Вы отлично выполнили наш договор и честно заслужили награду.
- Спасибо, ваша милость, - расплылся в открытой улыбке Стак. -Вы тоже - отличные наниматели! В накладе я точно не остался.
- Ну вот и славно! - подытожил маг. - Ну что, лежебоки, пора собирать вещи! Да приведите себя в порядок - мы ведь прибыли не куда-нибудь, а в Кинай, столицу древней Империи!
Глава 71. Старые знакомые
«Молния» скромно пришвартовалась к небольшому деревянному причалу. После недолгого прощания путешественники сошли на берег. Эта пристань была специально предусмотрена для таких вот рыбацких судёнышек как «Молния», без которых город не мог обойтись, но которые не должны были «вертеться перед бушпритами настоящих кораблей», как выразился Стак. Здесь было довольно многолюдно, и одуряюще пахло рыбой, но искатели Башни за время скитаний успели привыкнуть и не к такому.
По правую руку невдалеке высились стены Киная. Живая река текла по дороге к воротам. В эту реку влились и наши друзья. Вокруг слышалась громкая речь с довольно сильным кидуанским акцентом - певучим и мягким. Однако эти громкие возгласы почему-то не раздражали так, как крикливая речь саррассанцев. Наоборот, через какое-то время путник словно сам заражался этой экспрессией и приподнятым настроением, и начинал говорить
