Один из Кровавых Ангелов постоянно находился в эпицентре битвы. Похоже, он возглавлял братьев, хотя полковник не представлял, как можно командовать ими в таком вихре насилия. Шлем воина украшала «мертвая голова», и Райнекер помнил, что так выглядит знак различия капеллана Адептус Астартес. Но символика не ограничивалась черепом, она распространялась на весь доспех. Руки, ноги и туловище космодесантника тоже были покрыты костями. Иклаус не мог отделаться от впечатления, что на поле сражения буйствует сама Смерть — скелет с мрачной аурой, плотной, как ночная тьма.
Боковым зрением офицер уловил движение у плеча. К нему подошла комиссар Фаша Стрёмберг. Пару секунд она смотрела на кровавый столп, после чего отвернулась не менее решительно, чем до нее Райнекер.
— Как боевой дух? — спросил Иклаус.
— Не так плохо, как раньше, но могло быть и лучше. Что насчет приказов, полковник?
«Моих или тех, которые получил я сам?» — подумал офицер.
Он проанализировал общую картину битвы. Бронетехника ордена выдвигалась к столпу, на помощь сбитым десантным кораблям. Предателей, ранее осаждавших полк, истребляли отделения Кровавых Ангелов в черной броне. Зона этой схватки немного сместилась к югу от позиций мордианцев. Райнекер осознал, что Железная Гвардия может беспрепятственно дойти до ворот Профундиса.
— Атакуем, — сказал он.
Даже не нужно вмешиваться в стычку космодесантников — полк обогнет их, проложит дорогу через толпу безумцев. Уцелевшей тяжелой техники хватит, чтобы успешно бороться с машинами изменников у стены. Иклаус не надеялся на полноценный прорыв в улей. Правда, рядом окажется танковая колонна Кровавых Ангелов…
«Адептус Астартес поддержали натиск Астра Милитарум». Вот что полезно для боевого духа. Вот что войдет в историю полка. Вот что принесет Райнекеру славу.
— Атакуем, — повторил офицер.
Глубинное псионическое течение усиливалось по мере того, как бронетехника ордена приближалась к алому столпу. Это демоническое чудо казалось то фонтаном, то башней, то змеем. Его вращение порождало непрерывный ветер. Оно глухо ревело, словно боевой горн титана, и в его зове слышалась ярость, которая не спадала ни на секунду — только нарастала. Колонна отбрасывала тень на души всех сынов Сангвиния.
Время от времени она извергала над равниной узкую струю красной влаги, и тогда начинался багряный дождь.
— Избегать контакта с кровью, — Боксировал Корбулон.
Воин не знал точно, она ли послужила причиной крушения «Громовых ястребов», но предполагал, что да. Столп представлял собой немыслимую духовную угрозу.
Все десантные корабли упали в пределах сравнительно небольшого участка: пилотам отчасти удалось сохранить управление.
«Хоть в чем-то повезло», — подумал сангвинарный жрец.
На этом везение заканчивалось — две воздушные машины горели. «Крылья примарха» отделались смятым при падении носом, но «Флегетон» в первую очередь направился к ним. Танки и пешие Астартес разделились на три отряда, каждый из которых двинулся к тому или иному «Громовому ястребу».
Формально группировкой командовал Гамигин, но текущая ситуация представляла опасность в аспекте, находившемся в прямом ведении Корбулона. Это чувствовали все воины. Кровавые Ученики высвободили нечто гораздо более грозное, чем их боевая банда.
По участку вокруг рухнувших машин распространились пожары, но пылали не растения, почти отсутствующие здесь, а тела бесноватых. Сгорая заживо, они кричали и метались, поджигая соседей. Теперь безумцев пожирали два пламени — настоящее и то, что опаляло изнутри их душу и разум. Повсюду лежали трупы, однако все больше неистовствующих флегетонцев сбегались к упавшим десантным кораблям. Бронетехника ехала прямо по еретикам, шагавшие рядом с ней отделения опустошителей зачищали территорию впереди залпами из тяжелых болте-ров и огнеметов.
Добравшись до «Крыльев примарха», верховный жрец увидел, что Кастигон и еще несколько боевых братьев сражаются с толпой. Корбулон испытал облегчение, но ненадолго: он понял, что Кровавые Ангелы убивают ради убийств. Люди с примитивным оружием ничем не могли повредить космодесантнику, но капитан все равно истреблял их. На глазах жреца Кастигон схватил человека за шею и, вырвав ему горло, с оскалом на лице проглотил хлынувшую из раны струю крови. Отбросив мертвеца, офицер разрубил другого смертного цепным мечом. Он все глубже утопал в море жизнетворной влаги.
Красная Жажда. Еще одно проклятие, иное безумие. Как и Черная Ярость, оно неизменно приводило к зверствам. Первый Изъян, впрочем, отличался неким искаженным благородством — его порождала генетическая память о давнем предательстве, об утрате лучшего из Кровавых Ангелов. Жажда, напротив, отражала худшие черты ордена. Поддаться ей значило опозорить себя.
Лемартес и Рота Смерти внушали братьям ужас, сожаление и скорбь, но в них также жили честь и величие. Они воплощали собой героизм и самопожертвование, достижимые даже после потери рассудка. В том, что происходило с капитаном, Корбулон видел только трагедию бессмысленного буйства. Кастигон и другие воины превратились в дикарей… в животных.
Спрыгнув с «Флегетона», жрец начал пробиваться через орду. По пути он убивал помешанных, но старался действовать как можно более хладнокровно и бесстрастно.
— Братья, — воксировал он, — наше главное оружие есть спокойствие. Здесь, в тени символа нашей внутренней угрозы, сдержанность должна стать для нас щитом и ключом к спасению одержимых родичей.
Пока бойцы отделений хватали и усмиряли товарищей, пострадавших от Жажды, Корбулон подошел к капитану. Повесив болт-пистолет на магнитный зацеп, жрец протянул вперед правую руку и воздел левую, в которой держал Красный Грааль — чашу с кровью Сангвиния. Влага, напрямую соединявшая сынов Баала с их славным прошлым, неистово сияла сочным багрянцем. Такой же оттенок имел чудовищный вихрь, ревущий и завывающий на немыслимой высоте, но содержимое сосуда не пробуждало алкание, а придавало сил.
Корбулон поклялся, что вернет из алого забытья Жажды всех братьев, но в первую очередь 4-я рота нуждалась в своем капитане. Верховный жрец не мог допустить, чтобы Флегетон нанес ордену столь тяжкий удар в самом начале кампании.
— Брат-капитан, — произнес он, — взгляни сюда, на кровь нашего примарха, собранную им для нас в сию чашу. Познай его благословение. Сангвиний по-прежнему направляет нас. Прямо сейчас он указывает тебе путь. Ты слышишь меня, Кастигон?
Воин не опускал цепной клинок. Его оружие, доспех и лицо покрывала кровь. Он стоял по колено среди мертвецов, изуродованных так, что они почти утратили человеческий облик. Кастигона окружало месиво из органических тканей, кровавая каша с торчащими из нее обломками костей, пальцами и нижними челюстями.
Капитан порыкивал на каждом выдохе, его глаза горели свирепой радостью. Охваченный кровожадным экстазом, он хотел броситься на Корбулона, но увидел Красный Грааль и замер в нерешительности. Зубья цепного меча жужжали, вращаясь на полной скорости.
Сзади к жрецу подошли Гамигин и Альбин. Он жестом велел воинам подождать.
— Ты слышишь меня? — настойчиво повторил Корбулон.
Кастигон, не дыша, пристально смотрел на Грааль.
Время словно бы застыло. Жрецу показалось, что чаша в его руке
