– Ты уверен, что это хорошая мысль?
– Я не говорю, что это хорошая мысль, – сухо ответил Терис. – Просто это единственное, что нам пока остается.
Они вышли из Тола. Время перевалило за полдень, и улицы оживились. Терис как будто затерялся в своих мыслях, но немного погодя Седэн тронул его за плечо.
– Что такое, парень? – обернулся тот.
– У меня к тебе вопрос. – Седэн помешкал. – В тюрьме я слышал кое-что. Слов не понял, но мне показалось… Что на том же языке говорил ша’тес. Такое возможно?
– Не знаю, – нахмурился Терис. – Может быть. Ты не запомнил слов?
Седэн наморщился, припоминая.
– Дрес Каарен си, ша тел ма’атрис дар.
Брови у Териса поползли на лоб.
– Благородный господин, пришел ли наконец срок? – перевел он, насторожившись. – Кто это сказал, Седэн? И кому? Язык этот… старый. Редкий.
Остановившись, он заглянул прямо в глаза юноше. Седэн помотал головой – его вдруг затошнило. Он понимал, как будет выглядеть правдивый ответ. И что станется с доверием к нему Териса.
– Не знаю. Мне из камеры было не видно, я только слышал слова.
Терис закусил губу.
– Я знаю, что в одной из камер сидит Илсет Тенвар, – принялся он рассуждать про себя. – Однако похоже на то, что в Атьян затесался не один предатель.
Он зашагал дальше, вновь уйдя в свои мысли.
Седэн постоял еще мгновение и бросился его догонять, угрюмо уставившись на дорожный булыжник.
Быть может, Совет был прав, не доверяя ему.
Глава 41
Вирр с трепетом рассматривал дворцовые ворота. В мирное время они стояли нараспашку, приглашая любого, независимо от его положения: король или его советники готовы были рассудить всех, выслушать жалобу каждого. Сейчас ворота, конечно, закрылись. Перед створками по стойке смирно стояли стражники. При виде Вирра и его спутников они сменили стойку на более угрожающую.
– Идите прочь! – велел один, тертый ветеран, которого Вирр не узнал в лицо. Приказ звучал твердо. – Сегодня вход только для придворных и тех, кому назначен прием.
Элрик поднял бровь.
– Ты не узнал меня, Эсин?
Стражник всмотрелся и подтянулся.
– Молодой Шайнвир! – Он заново оглядел подошедших, и взгляд его остановился на Дезии. – И с сестрой! Конечно, конечно! – Грубоватость испарилась из его манер. – Приношу извинения. Принцесса Каралина просила привести вас со спутниками, как только вы прибудете, в любое время дня и ночи.
Элрик замялся.
– Я… рассчитывал сперва умыться. – Он указал на свою одежду, потертую и разорванную в пути, к тому же в пятнах крови.
Эсин улыбнулся.
– Не прими за обиду, Элрик, но я не рискну вызвать неудовольствие принцессы даже ради тебя. – Он фамильярно хлопнул Элрика по спине. – Я слыхал, ты неплохо выступил на Песне?
– Не лучшим образом, – крякнул Элрик.
Эсин знаком приказал напарнику открыть ворота и провел гостей во двор.
– Второе место – тоже достижение, мой мальчик. А впереди у тебя много лет, – бодро добавил он и перевел взгляд на Дезию. – Надеюсь, и у тебя все хорошо?
Девушка улыбнулась.
– Хорошо вернуться домой, Эсин.
Стражник уже закрывал за ними ворота.
– Надеюсь, и дальше так будет, – промолвил Эсин, когда прибывшие отправились дальше. – Вы, конечно, слышали про слепцов?
Элрик склонил голову.
– Мы наткнулись на их следы. Зрелище не из приятных.
Эсин угрюмо кивнул.
– Я рад буду узнать, что Джаш’тар с ними покончил. Сам я не видел его в деле, но, если люди не врут, как хорошо он показал себя под началом Вардин Шала, ручаюсь, наши справятся без особого труда. – Оглядевшись, стражник понизил голос. – Все же одно предупреждение: Дома не в восторге от последних перемен. Обороной сейчас командует Парат и, по-моему, оправдывает свою репутацию: поговаривали, что с тактикой у него лучше, чем с боевым духом. Ему трудновато держать в порядке оставшиеся здесь войска. А король… – Эсин запнулся. – Ну, скажу только, что Каралина рада будет вас видеть. Ей сейчас ни один друг не лишний.
Вирр слушал с любопытством. Недовольство Домов было обычным делом, ничего нового… Однако тон Эсина намекал на нечто большее. На что-то серьезное.
Они шли уже дворцовыми коридорами. Здесь мало что изменилось: за каждым поворотом Вирра встречали ожившие детские воспоминания. В этих залах он играл с Каралиной. Принц улыбнулся большой цветочной вазе на пьедестале. Вот это новость: когда он был маленьким, подобные украшения убирали подальше от их с Каралиной шаловливых рук.
Эсин провел их в жилые комнаты принцессы и задержался, давая служанке предупредить об их приходе. Женщина всего на минуту скрылась за дверью и тут же вернулась.
– Принцесса примет их немедленно, – обратилась она к Эсину. Тот кивнул.
– Мне, стало быть, пора возвращаться на пост. – Старый солдат кивнул Элрику. – Рад был тебя повидать, мой мальчик.
– И я рад, – улыбнулся Элрик.
Вирр с Элриком и Дезией вошли в палаты принцессы. Вирр с удивлением отметил, как скупо они обставлены: в былые времена Каралина любила украшения и безделушки. Сама Каралина раскинулась – с виду непринужденно – в кресле у стены, однако темные круги под глазами, проступавшие даже сквозь пудру, выдавали ее состояние. Вирр никогда еще не видел ее такой измученной.
Принцесса коротко улыбнулась вошедшим: проблеск облегчения, сразу сменившийся обычной холодной собранностью.
– Ты можешь нас оставить, Нелси, – вежливо, но твердо обратилась она к пожилой служанке. Та, ответив реверансом, зашаркала из комнаты.
Едва дверь за ней закрылась, Каралина с прежней улыбкой вскочила с кресла.
– Целы! – воскликнула она, обнимая по очереди Дезию, Элрика и Вирра. – Вас так долго не было, а слепцы подступают… – Она с силой перевела дыхание.
– Едва уцелели, ваше высочество, – вставил Элрик. Дождавшись, пока принцесса сядет, он занял место напротив. И, прищурившись, всмотрелся в ее черты. – На тебе лица нет! – Он покраснел, как бы вспомнив вдруг, к кому обращается. – Прошу прощения, ваше высочество. Мне не следовало…
Каралина удивила
