Сенлин наткнулся на гарпунный трос, который удерживал «Арарат» возле порта. Мария и пианино исчезли. Ему пришлось извернуться и скользнуть по снегу, чтобы не упасть, и он опасно покачнулся на краю пристани, размахивая руками. Комиссар, переусердствовав и неверно оценив расстояние, замахнулся на Сенлина, но лишь рассек трос, об который тот споткнулся. Ветра яростно тянули летающую крепость Комиссара, пытаясь уволочь ее прочь от башни в бушующий шторм. Потеря одного якоря запустила цепную реакцию. Ближайший трос зазвенел, натягиваясь от возросшего давления, а потом лопнул. «Арарат» накренился относительно порта, и его подъемный трап, ранее ровный, теперь оказался под острым углом к пристани.
Комиссар, сообразив, что его корабль вот-вот снесет с якорей, побежал к трапу, который со скрежетом тащился по пирсу. Позади него лопнул еще один якорный трос, потом еще, и еще один, пока не осталась единственная хрупкая веревка. Паунд прыгнул на трап как раз в тот миг, когда вертикальный сдвиг ветра понес «Арарат» вниз. Последний трос лопнул. Комиссар на секунду завис в воздухе, размахивая руками и ногами, как падающий кот, и подъемный трап захлопал, освободившийся, на конце цепей. Потом ветер опять переменился, и портал проглотил Паунда. Он упал в недра корабля. «Арарат» ушел прочь от порта и скрылся в снежной круговерти.
В голове у Сенлина на мгновение прояснилось, и он, оглядевшись в поисках Эдит, нашел ее стоящей в опасной близости от края платформы, за которым открывалась пропасть. Она держала палача на вытянутой руке за шею, как ядовитую змею. Убийца дергался, но она оторвала его от земли, а его руки не могли отогнуться назад достаточно далеко, чтобы с размаха достать ее. Механическая рука, изукрашенная узором, похожим на оплетающий дерево плющ, блестела в красном сиянии пленника. Он висел над бездной. Просто чудо, что ей удалось его поймать, и Сенлин не мог понять, почему она колеблется, почему не разожмет хватку, предоставив Красную Руку его судьбе.
Все еще в нескольких шагах от них, Сенлин услышал, как Красная Рука проговорил булькающим, искаженным голосом:
– Стой, сестра, подожди! Что ты скажешь Сфинксу? Ты не можешь!
От странного призыва, намека на общего знакомого, Сенлин вздрогнул. Конечно, она не примет во внимание мольбы чудовища! У Эдит не было ничего общего с убийцей.
И все-таки, пусть это и казалось невозможным, она колебалась. Сенлин не видел ее лица в ту секунду, когда она думала о судьбе Красной Руки. Потом ее пальцы разжались, рука упала, и он исчез.
Сенлин подошел к ней, выдыхая с облегчением. Конечно, подумал он, естественно колебаться, прежде чем убить человека, каким бы мерзким и извращенным он ни был. Она лишь немного поразмыслила, позволив совести признать доводы здравого смысла и справедливости. Она бы никогда не оставила его в живых.
Затем Сенлин увидел, что маленький ящик в ее плечевой пластине торчит, выставив исчерпанную батарею красной светящейся сыворотки для замены. Могучая латунная рука висела вдоль тела, мертвая.
Эдит посмотрела на него с горечью и облегчением.
– А иногда эта штука перестает работать в нужный момент, – сказала она, повторяя разговор, который у них был накануне.
Сенлин ничего не смог придумать в ответ.
В густых снежных тучах прозвучал гром, затем превратился в свист, а тот – во взрыв чего-то на фасаде башни.
– Они стреляют из пушек вслепую! – воскликнул Сенлин, чувствуя себя едва ли не счастливым; он предпочел бы попасть под пули, чем продолжать тревожный разговор. – Мы должны уйти, прежде чем им повезет. Но сначала надо забрать Ирен.
Сенлин собрал аэрожезл и картину Огьера с изображением Марии, которую сильный снег очистил от наркотика, а затем поспешил с Эдит к руинам крана. Они нашли Ирен, наполовину погребенную под сугробом и обугленными досками, без сознания, но стонущую.
– Ты уверен, что она хочет пойти с нами? Ты завербовал ее или это похищение? – спросила Эдит.
Сенлин на мгновение задумался, а затем пушечное ядро ударило по краю порта там, где они недавно стояли, подняв гейзер осколков.
– Разве это имеет значение? – сказал он.
Они вытащили ее из обломков, Эдит помогала, как могла, одной рукой. Они поволокли амазонку к трапу «Каменного облака». Понадобились все, чтобы затащить ее на борт. Адам доложил о состоянии корабля, пока они трудились, перемещая ее над пропастью. Все было готово к отлету.
Пушечный огонь стал более регулярным, но все равно велся наугад. «Арарат» все еще висел, замаскированный облаками, недалеко от порта. Нельзя, чтобы их унесло в том направлении! Оставалось надеяться, что шторм не нарушил поток, с помощью которого Сенлин рассчитывал спастись.
Эдит, естественным образом взяв на себя обязанности первого помощника, организовала отлет. Она стояла у штурвала, дав указания Волете и Адаму освободить причальные тросы по ее сигналу. Она закричала: «Давайте!» – и ее голос пробился сквозь ветер и пушечные выстрелы. Как только тросы обмякли, она нажала на рычаг, и балластный люк распахнулся, сбросив весь груз соленой воды в одно мгновение.
Корабль подскочил с тошнотворной скоростью. Ветер потащил их ближе к башне, хвостом вперед. На миг показалось, что их разобьет о неумолимые каменные блоки, но затем они скользнули в течение, которое открыл Сенлин, и смертоносный крен прекратился. В мгновение ока порт Голла пропал за штормовой завесой. Орудия «Арарата» отдалились. Побег удался.
Но не было времени на минуту триумфа. У них не осталось балласта, они не могли управлять кораблем. Их несло вверх, сквозь мрак, в рокочущее сердце шторма.
Эпилог
Из «башни для всех, мук для одного»Мое старое имя испортилось, как разбитое яйцо от воздействия воздуха. Слова «Томас Сенлин» слишком часто бывали на устах власть имущих и опасных людей. Произнося его, даже в чужих землях, можно позвонить в колокол, которому лучше молчать. Итак, мне требуется новое прозвище, и я выбрал одно, что повсюду считается ругательством: я Том Мадд[6], капитан «Каменного облака».
Раз уж мы в пути, требуется откровенная оценка нынешнего состояния и запасов. Корабль годен к полету, но поврежден, и его экипаж также несовершенен. Мой первый помощник – женщина безграничной силы воли и мощи, но Эдит, как я подозреваю, все еще страдает, несмотря на замысловатую повязку на ранах. Ее недавнее прошлое – загадка, и я боюсь, что она скрывает ото всех нас что-то жизненно важное и, возможно, опасное.
Я верю, что Адам, который должен стать нашим инженером, будет верным другом до тех пор, пока благополучие его сестры не окажется на другой чаше весов. Я не виню его в этом, но невозможность ему доверять делает преданность Волете особенно коварной.
