– Мистер Бойл, в тот уик-энд, когда у мистера Лейка украли вино, вы, как я понимаю, собирали моллюсков в эксмутской приливно-отливной зоне?
– Ходил в субботу днем на несколько часов.
– В каком месте?
– На участке, который люди называют отмелью у канала.
– На карте можете показать? – Пендергаст развернул карту района и положил ее перед Бойлом.
– Вот здесь. – Грязный палец уткнулся в карту.
– Ясно. Насколько я понимаю, маяка оттуда совсем не видно.
– Верно. До маяка оттуда две мили, к тому же он за эксмутскими утесами. Но все равно за болотной травой и камышами ничего не видно: у них высота пять-шесть футов в большинстве мест.
– Я надеялся, что вы могли увидеть что-нибудь, – может, кто-то приезжал или уезжал.
– Ничего не видел, кроме моллюсков и ила.
Пендергаст начал скручивать карту.
– Вы, вероятно, очень хорошо знаете эти болота.
– Да получше других.
– Я думаю, у них своя, особенная красота.
– Да. – Бойл сказал это убежденно, но тоном, дававшим понять, что он не хочет углубляться в этот предмет.
– И история?
– О да.
– Но наверное, история вас не особо интересует, вы ведь просто сборщик моллюсков.
Бойл ощетинился:
– Я сорок лет был капитаном траулера, мистер Пендергаст. Я моряк, а у моряков всегда есть интерес к истории.
Специальный агент поднял брови:
– Понятно. Но какая история может быть у необитаемых болот?
– У них такая история, какой вы и представить себе не можете. – Бойл рассмеялся. Ему было приятно иметь слушателей, в особенности таких, как слабый на голову Пендергаст. – Всякая история. И легенды. О ведьмах. И о Сером Жнеце.
– О Сером Жнеце?
– Иногда по ночам на болотах можно увидеть свет, он двигается, смещается то в одну, то в другую сторону. Вот это и есть Серый Жнец. Говорят, двести лет назад жил человек по имени Джек и был он самым большим негодяем от острова Каско-Бей до Глостера. Когда он умер, за ним пришел дьявол и утащил его в ад. Но Джек оказался таким злобным, что спустя какое-то время дьявол не смог его больше выносить. Он швырнул Джеку горящий уголь и сказал: «Ты слишком подл для моего ада, возьми этот уголь и открой свой собственный ад!» – Бойл разразился смехом. – Он здесь, на болотах, прячется в серо-черном иле. Вот откуда у него такое имя. Прячется там – его и не увидишь. Исключая уголь, конечно. Если увидите там прыгающий свет, значит Серый Жнец бродит с углем в руке, ищет, какую бы заблудшую душу ему пожать и открыть свой собственный ад.
У Пендергаста этот уход в сторону, казалось, вызвал немалое раздражение.
– А ведьмы?
Бойл махнул рукой:
– Эта история относится к временам Салема. Когда тут припекло и стали вешать ведьм, группа этих дамочек под покровом ночи бежала из Салема на север, и они обосновались на одном из островов среди болот, недосягаемые для цивилизации. И заметьте, мужчины и женщины.
– Вы хотите сказать, что они были настоящими ведьмами?
– Я ничего такого не говорил. Легенда гласит, что эти старые пуритане повесили много невиновных людей, тогда как настоящие ведьмы сумели бежать.
– И где на болотах они обосновались?
– Никто не знает. Где-то в глубине, если верить легенде. Но дела пошли плохо. Суровая зима, голод, нападения индейцев – и они все исчезли. Говорят, что позднее время от времени какой-нибудь путник, блуждая на болотах, находил руины поселения ведьм, обрушившиеся, сгнившие деревянные дома. Говорят, что посреди того безумного поселения был круг из плоских камней с надписями на них, а в центре – сланцевая плита с посланием в одно слово.
– И какое же это слово?
– Т-А-Й-Б-Е-Й-Н.
Пендергаст и Констанс переглянулись.
– А что оно значит?
– Никто так и не догадался. – На его лице появилась хитрая улыбка. – До этого дня.
– Значит, вы слышали, что тот, кто убил историка Маккула, вырезал на его груди это слово.
Бойл пожал плечами:
– В таком маленьком городке, как Эксмут, секретов не бывает.
– Никаких соображений, зачем это было сделано?
– Наверно, мальчишки, хулиганы из Дилл-Тауна развлекаются, пытаются вызвать дьявола. Ограбили человека, чтобы наркоты купить, и считают, дураки, будто копы спишут все на ведьм.
– Почему из Дилл-Тауна?
– У Дилл-Тауна своя история всяких происшествий. Преступления, пьянство. Всякое такое.
– А вы когда-нибудь видели на болотах следы человека?
– По правде говоря, видел. Я думаю, там живет какой-то бездомный. Видел следы на грязи, тропинки в зарослях травы. Самого его никогда не встречал, но несколько раз чувствовал запах костерка. – Бойл рассмеялся. – Может, он и украл коллекцию Лейка. Это же мечта алкоголика. А может, он и есть Серый Жнец. Нужно бы вам расследовать это, мистер детектив.
– Непременно, – сказал Пендергаст, вставая. – Спасибо, мистер Бойл, что уделили нам время. – Он посмотрел на Констанс. – Я думаю, мы можем отказаться от других допросов, по крайней мере пока.
Бойл поднялся. Наклонился вперед и спросил доверительным тоном:
– Сколько такой человек, как вы, получает за такую работу?
16
Это будет интересно. Более чем интересно. Брэдли Гэвин проскользнул под желтую полицейскую ленту, которой был перекрыт конец коридора второго этажа гостиницы. Потом повернулся и придержал ленту для Констанс Грин. Она последовала за ним к запертой двери номера Морриса Маккула. Он открыл дверь, распахнул пошире.
Агент Пендергаст ясно дал понять, что весь профессиональный этикет должен распространяться и на Констанс, чем и объяснялось ее присутствие фактически на месте преступления. Гэвина больше интересовала она, чем то, что они могут обнаружить в номере, где, скорее всего, не найдут почти ничего. Слово «интригующая» лишь приблизительно описывало эту странную и красивую женщину. И Гэвину впервые представлялась возможность поговорить с ней наедине.
Он повернулся и сделал приглашающий жест:
– После вас, миз Грин.
– Мисс Грин, пожалуйста. Я нахожу «миз» неприемлемым неологизмом.
– Прошу прощения.
Краем глаза Гэвин наблюдал за тем, как она вошла в номер – неземная фигура в длинном платье. Констанс была такой же холодной, как ледники, и, возможно, именно это привлекало его, наряду с ее загадочным самообладанием. Гэвину понравилось ее старомодное неприятие слова «миз». Он начал рассматривать это «мисс» Грин как своего рода вызов. Он знал, что нравится женщинам, и надеялся, что, когда она узнает его поближе, он может оказаться мужчиной ее типа.
Он прошел за ней в номер историка. Здесь, как и в остальной гостинице, стояла старинная мебель, и Гэвин увидел очаровательные, хотя и видавшие виды предметы: большую тяжелую кровать темного дерева, кружевные занавеси, плетеные ковры, слишком уж потертые. За приоткрытой дверью виднелась ванная комната, которая в последний раз ремонтировалась в те времена, когда плитка вошла в моду, а потом снова стала немодной.
– Договоренность была о том, чтобы только смотреть, мисс Грин, – сказал он. – Но если вы захотите что-то взять в руки, я не буду возражать, но только сначала спросите у меня.
– Спасибо.
Криминалисты уже осмотрели номер, прочесали его мелким гребешком, их бирки и флажки виднелись повсюду. Они искали улики: отпечатки пальцев, волоски, волокна,
